Книга Проклятие тамплиеров (сборник) - Михаил Попов

Хозяин и слуга утерли пот со лба.

Брат склонился, рыдая, над братом.

Глава семнадцатая. Авиньон

И словно на вселенском троне,Воссядет папа в Авиньоне.Отсюда обозрит спокойноВсе то, что зрения достойно.Благословит он без смущеньяВсе, что достойно восхищенья.Подаст отсюда помощь верным,Отпор врагам неимоверным,Врагам Христа и душам грешным,Любым, земным или нездешним.Для короля, народа, клираЗвучат слова из центра мира.

Авентин де Ламондуа

– Вы?! – удивление Климента V было искренним, хотя, по размышлении, вряд ли в свете могло быть что-то способное удивить наместника Бога на Земле.

Кардинал де Прато смиренно приблизился и смиренно же поцеловал руку Его Святейшества. За протекшие годы, а их было числом пять, он изменился мало. Все так же был сух, землист цветом кожи, скуп в движениях и прост в одежде. Папа же изменился заметно, образ жизни, весьма далекий от подвижнического, сказался на его облике. Мешки под глазами, желтый отлив белков глаз, одышка. Даже в сидячем положении дыхание первосвященника было затруднено. Де Прато окинул его понимающим взглядом, в котором было мало участия.

За стенами авиньонского дворца стояла поздняя осень, в покоях Его Святейшества, несмотря на пылающую, «пасть» камина и десяток переносных жаровен, расставленных по углам, было прохладно. Климент кутался в подбитую мехом полость, с лица не сходило, недовольное выражение.

– Представляете, какие холода! Что-то будет зимой, – не удержавшись, посетовал он.

Кардинал не отреагировал на эту жалобу. На нем была простая суконная хламида без всяких украшений и утеплений, и он не испытывал никакого неудобства.

– Холод не вокруг нас, Ваше Святейшество, а внутри.

Папа брюзгливо поморщился.

– Знаю, знаю я эту вашу страсть к поучениям. А как умный человек вы должны были бы знать, что путем говорения правильных слов еще никому не удалось помочь.

Де Прато сухо поклонился.

– Лучше уж говорите о деле. Ведь не без дела же вы явились сюда.

– Разумеется, с делом, Ваше Святейшество.

– Ну, так я жду.

– У меня к вам два значительных известия.

– Я не буду за вас решать, с какого вам лучше начать, – недовольно пробормотал Климент V и, выпростав руку из-под полости, потянулся к бокалу, стоявшему рядом на изящной кипарисовой подставке.

– Умер император.

Рука папы застыла в полете. Он невольно прищурил один глаз и с надеждой спросил:

– Константинопольский?

– Нет. Умер Генрих VII, император Священной Римской империи. Это произошло неделю назад в Сиенне.

Климент V откинулся на спинку своего высокого кресла, что-то огорченно шепча про себя. Отчетливо выделить что-то в потоке этого тихого сетования можно было лишь слова «опять все сначала».

– Все сначала, да простит меня святой Франциск.

Де Прато ответствовал понимающим молчанием. Он даже не спросил, почему воскликновение отнесено именно к этому святому.

Климент, тяжело и раздраженно вздохнув, вдруг проговорил:

– А почему вы никогда не извещаете о своем приезде, почему вы всегда появляетесь неожиданно, что это за неуважительная манера?!

Де Прато наклонил голову, он понимал, что отвечать на эти вопросы не требуется. Речь папская запнулась и возобновилась в виде утробного вопля.

– Тардье!

Спустя мгновение явился секретарь Его Святейшества, одновременно куратор его тайной службы. За ним виднелся служка-камердинер с кувшином подогретого вина, на случай, если бокал на кипарисовой подставке опустеет.

– Слушаю, Ваше Святейшество, – ниже, чем обычно, кланяясь, сказал секретарь.

– Пошел вон! – крикнул ему папа. И в смущенно удаляющуюся спину добавил: – Бездельник.

Потом Климент V опять обратился к кардиналу:

– Когда умер? Неделю назад?

– Да, Ваше Святейшество.

– Это невообразимо, никто ничего не хочет делать. Они думают… Ладно, де Прато, это мы оставим. Теперь вот о чем. Надежные ли у вас источники?

– Более чем.

– Более чем что?

– Генрих Люксембург отдал Богу душу у меня на руках. И вот я здесь.

Папа заныл, как от зубной боли.

– Вы правы, Ваше Святейшество, все сначала, но вы ошибаетесь, думая, что все будет, как в прошлый раз.

Климент V поморщился.

– А теперь объясните, что вы имели в виду.

– Последний месяц я провел при императорском дворе, но отнюдь не оставлял своим вниманием двор королевский.

– И?

– И могу с уверенностью сказать, что расклад сил и интересов там совсем не таков, как пять лет назад.

Папа все же отхлебнул вина.

– А каков?

– Процесс – вы понимаете о чем идет речь – процесс, который я считал топчущимся на месте…

– Что с ним случилось, с этим процессом?

– С ним ничего, Ваше Святейшество, – улыбнулся едва заметно де Прато, – все изменения произошли вокруг него.

– Не ходите вокруг да около.

– Даже неистовый Ногаре счел нужным отстраниться от прямого ведения дела. А ведь он, как цепной пес, держал своими клыками Орден за глотку.

– Это мне известно.

– Теперь все полномочия переданы церковному суду и главным куратором стал архиепископ Парижский.

– Брат этого выскочки Ангеррана де Мариньи?

– Да, Ваше Святейшество.

– Эти Мариньи не много ли власти там себе взяли?

– Примерно так же думает и брат короля, Карл Валуа. И если еще вчера мало кто поддерживал этого крикуна и вертопраха, то теперь он находит все новых сторонников. Многие владетельные лица недовольны засильем простолюдинов. Их раздражает сама идея городских ассамблей. Я получаю подробные отчеты на сей счет. От Жерара де Лендри и Гуго де ла Селя.

Климент снова отхлебнул вина.

– А Филипп, он какую роль играет во всей этой истории? Сейчас?

– Это самая большая загадка, Ваше Святейшество.

– То есть?

– Король живет почти безвыездно – только на охоту – в замке Мобюиссон под Понтуазом.

Папа нервно рассмеялся.

– Филипп Красивый, удалившийся от дел, – скорее я поверю в горячий снег или в то, что человек может летать по воздуху.

Кардинал кивком головы показал, что он придерживается такого же мнения.