Книга Покров для архиепископа - Питер Тримейн

— И что это значит? — нетерпеливо спросила Фидельма.

Юноша торопливо сглотнул.

— Настоятель Путток нанял лектикулу. Думаю, вам интересно будет узнать, куда он попросил отвезти его.

— Лициний, сейчас не до игр, — отрезала Фидельма. — Говорите прямо.

— Настоятель Путток направился в то самое место, о котором я говорил. В квартал, где много арабских купцов. В Марморату.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Фидельма прижалась к борту маленькой одноконной повозки, которая быстро мчалась по узкой улице, управляемая Лицинием. Люди бросались врассыпную, но это, казалось, нимало не заботило Лициния, и он со свистом проносился мимо них, а они кричали вслед повозке, трясли кулаками и выкрикивали разнообразные ругательства — Фидельма была рада, что не понимает их. Напротив нее, опасаясь за собственную жизнь, сидел бледный брат Эадульф. Он крепко вцепился пальцами с побелевшими костяшками в плетеный борт повозки, которая качалась и подпрыгивала на булыжной мостовой.

Замысел принадлежал Фидельме. Внутреннее чутье подсказало ей, что нужно действовать прямо сейчас. Как только Фурий Лициний доложил, что Путток выехал именно в Марморату, она поняла, что нужно броситься следом — поскольку не находилось внятного объяснения тому, что Путтоку может понадобиться в таком месте. А если и вправду, как говорил Лициний, этот квартал часто посещается арабскими купцами, тогда все выглядит весьма и весьма подозрительно.

Ни Лициний, ни Эадульф не смогли ничего возразить, когда она буквально бегом вылетела из дворца к главным воротам. Увидев, что носильщики лектикулы быстрым шагом уходят по узким улочкам старого города, она поняла, что пешком их будет не догнать. Тогда Лицинию поручили попросить на время у другого стражника одноконную повозку. Это была почти боевая колесница. Лициний сам вызвался отвезти их на ней вслед за Путтоком в Марморату.

От скорости захватывало дух, несколько раз Фидельма пугалась, что прыгающая по ухабам повозка сейчас перевернется, но Лициний всякий раз откренивал ее обратно движением собственного корпуса: он стоял, упершись в пол широко расставленными ногами и крепко сжимая в руках поводья, а оба ездока хватались за борта за его спиной.

Они обогнули подножие холма Целия, пересекли Мурсийскую долину с великолепным амфитеатром, проехав мимо величественного цирка, повернули на северо-восток и начали подниматься на холм; Лициний сообщил, что это Авентин, самый южный из семи холмов. Дорога круто шла вверх между прекрасных богатых вилл, в которых жила римская знать.

Фидельма во все глаза глядела на роскошные дома и сады и поражалась.

— И эта дорога ведет в те трущобы, о которых вы говорили? — крикнула она Лицинию. Ухоженность и красота этой части города никак не вязались с мыслью о том, что невдалеке могут быть трущобы.

Тессерарий промычал что-то в знак согласия и хлестнул лошадь поводьями, подгоняя.

— Если я правильно догадываюсь, — крикнул он через плечо, — лектикулу Путтока сейчас понесут по Мурсийской долине, мимо Большого Цирка. — Он показал на северный склон холма, по которому они поднимались. — Носильщики обогнут холм и повернут на юг, вдоль берега Тибра, потому что так идти легче, чем нашим путем, через сам холм. Прямо к югу оттуда и находится Мармората, у берегов Тибра, куда причаливают корабли.

Повозка быстро двигалась вверх по склону, но теперь уже по направлению к северной стороне Авентинского холма, где стояла маленькая изящная базилика. Возле нее Лициний остановил лошадь, поскольку отсюда можно было увидеть Тибр — широкую коричневую полосу, древнюю реку, что величаво несет свои воды по северу города, вдоль западной границы и на юг, где впадает в Средиземное море между двух портов-близнецов — Остии и Порто.

Лициний слез с повозки и подошел к невысокой стене, за которой был обрыв, а внизу полоса земли между холмом и берегом.

— Ну как? Не видно? — крикнул ему Эадульф, поднимаясь и распрямляя затекшие ноги.

Фурий Лициний помотал головой.

— Неужели мы их упустили? — с тревогой спросила Фидельма, тоже пользуясь возможностью сменить позу и потянуться.

— Этого не может быть, если только Путток не передумал туда ехать, — уверенно ответил Лициний.

Фидельма встала и оглядела квадратный пятачок, на котором они остановились. Взгляд ее с интересом остановился на маленькой базилике. Как все-таки много в Риме небольших красивых церквей! Она не уставала восхищаться роскоши, какой окружает римские дома сама природа, душистыми цветами и кустами, узкими улочками, тонущими в густой зелени падуба, лавра и кипарисов, которые темными башнями возвышались надо всеми прочими деревьями и особенно контрастировали с поникшими, бледными плакучими ивами. Авентинский холм, купающийся в золотых лучах солнца, сияющего на ярко-синем небе, казался прекраснейшей из всех частей Рима. Что может быть гармоничнее, думалось ей, чем сочетание величественных строений и памятников древности и роскошной неподвижной красоты знойной природы.

Вдруг Фурий Лициний крикнул:

— Вот и лектикула Путтока! Едем скорее, мы еще можем настигнуть их до того, как они доберутся до Мармораты.

— Нет! — остановила его Фидельма, когда он начал забираться в повозку. — Я не хочу, чтобы Путток знал, что мы его выследили.

Лициний остановился и глядел растерянно:

— Что тогда, сестра?

— Не терять его из виду и посмотреть, куда он пойдет. Если он будет общаться с арабами, мы сможем приготовить для него ловушку.

Глаза юного тессерария засветились, когда он понял ее план, и он усмехнулся.

— Тогда поднимайтесь, и поедем вот так вдоль холма и окажемся за их спиной, когда они будут входить в эмпорию.

— Эмпорию? — переспросил Эадульф, неохотно залезая обратно в повозку и хватаясь руками за борт.

— Да. Мы так называем торговый квартал, рынок, вокруг которого и простирается Мармората. Но туда посылают только рабов, потому что приличные люди едва ли пойдут в такое место по своей охоте.

Он хлестнул лошадь, и та легкой рысцой двинулась вниз по южному склону холма. Далеко внизу были видны два могучих носильщика, несущих на плечах разукрашенное кресло, в котором виднелась знакомая сутулая фигура настоятеля Путтока. Казалось, что носильщики совершенно не устали, пройдя через весь город.

Теперь Фидельма замечала, как меняются дома. Виллы постепенно сменялись ветхими деревянными лачугами, изредка перемежавшимися каменными постройками. Постепенно всякое великолепие исчезло, и она поразилась, как все тускло и скучно вокруг. Только что она любовалась яркими красками города, а сейчас…

Словно светлый день превратился в хмурые серые сумерки.

Лициний внезапно остановился перед перекрестком.

Фидельма хотела было спросить, зачем, когда вдруг показалась лектикула. Носильщики пересекли им путь.