Книга Почему я отвлекаюсь. Как распознать синдром дефицита внимания у взрослых и детей и что с ним делать - Джон Рэйти

Присцилла Вейл — выдающийся психолог, интуитивно чувствовала и знала по опыту, как подружить Карла и слова. Всем, кто работает со словами, известно: язык — это не бездушный инструмент, который можно взять с полки, как молоток, а живой спутник, с которым мы идем на протяжении почти всей сознательной жизни. Для многих он становится лучшим другом, и его общество воспринимается как данность.

Но другим язык дается нелегко. Им приходится прилагать усилия, чтобы удержаться в компании слов. Эти люди — к ним я причисляю и себя, так как страдаю от дислексии и СДВ, — никогда не знают, чего ожидать от языка. Отношения полны непредсказуемости: человек то подобен Аврааму Линкольну, из-под пера которого выходит Геттисбергская речь[31], то неуклюже подбирает слова, как мальчик на первом свидании.

Когда я учился в старших классах — еще в 1960-е, — классификация нарушений обучаемости была довольно незамысловатой. В принципе, нарушение было всего одно: глупость. Лекарство тоже было одно: больше трудиться. Конечно, было ясно, что кому-то лучше дается математика, кому-то — английский, и лишь немногим счастливчикам — и то и другое. Конечно, люди любили говорить об «особой помощи» и репетиторстве, а некоторые даже слышали о дислексии. Но тем не менее более изящного объяснения явления не было.

Сегодня наука об обучении продвинулась далеко вперед, а по мере того, как наши знания растут, усложняется и картина. Научный язык в этой области перегружен терминологией, а отчеты об исследованиях сложны для восприятия: ученые оперируют понятиями вроде «проблемы обработки слуховой информации», «зрительно-пространственная дисфункция», «расстройство рецептивной речи», «нарушения невербального обучения», «проблема с подбором слов», «нарушение обучаемости на языковой основе» и т. д. Все это очень острые темы, но за ними почти невозможно уследить, если не заниматься этим каждый день. Специалисты придумывают собственную терминологию и соревнуются друг с другом, чей лексикон приживется. Комитеты собираются и утверждают термины, а потом встречаются снова и меняют их, хотя вы еще не успели выучить старую версию. Например, комитет, созванный, чтобы выработать определение синдрома дефицита внимания для четвертого издания Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders («Руководство по диагностике и статистике психических расстройств»; сокращенно DSM — IV-TR), уже в 2003 году для пятого издания придумал новое определение.

Едва ли можно надеяться, что можно будет поспеть за номенклатурой, но в то же время это не должно отпугивать. Из-за пристрастия к загадочным словам и ссылкам люди, занимающиеся проблемами обучения и СДВ, слишком часто не проясняют ситуацию, а вносят путаницу. Человек должен быть в состоянии узнавать важную информацию по этим темам, не заглядывая в словарь иностранных слов.

Многих детей, которых мы описываем в этой книге, Присцилла Вейл называет детьми-загадками. Они вне каких-то заданных рамок, не все в них поддается объяснению. Эти дети изумляют тем, что могут то отставать во всем, то отвечать блестяще, сегодня прекрасно читать на уроке, а завтра — отрешенно смотреть в окно, в свободное время решать сложные математические задачи, но быть не в состоянии хоть что-то посчитать на контрольной. Если вы хотите получше познакомиться с такими детьми и узнать, как им помочь, непременно прочитайте работы Присциллы, особенно Smart Kids with School Problems, или загляните в Superparenting for ADD, которую я написал в соавторстве с Питером Йенсеном.

Хотя дети-загадки (да и взрослые-загадки тоже) оправдывают свое название, их загадочностью нередко оказывается синдром дефицита внимания. Имея дело с этим заболеванием, важно помнить, что ему могут сопутствовать другие сложности: дополнительные нарушения обучаемости отмечаются у 10–80 % больных СДВ, в зависимости от того, какие затруднения учитывать и как их определять. Прекрасная книга Брюса Пеннингтона Diagnosing Learning Disorders («Диагностика нарушений обучаемости») приводит в порядок различные термины и дает им прозрачное объяснение. Пеннингтон умеет очень доступно писать на эти темы, и его обзоры и интерпретация исследований полезны как специалистам, так и обычным читателям.

Если исходить из заданных Пеннингтоном нейрофизиологических рамок, синдром дефицита внимания представляет собой одно из так называемых нарушений обучаемости. Нарушением обучаемости называют проблемы в нейрофизиологической системе человека, которые негативно сказываются на успеваемости в школе (конечно, иногда ребенок плохо учится и без всяких нарушений — могут быть виновны исключительно эмоциональные или социальные факторы). Большую группу таких заболеваний составляет умственная отсталость. Все остальные рассмотрены в книге Пеннингтона по мере убывания распространенности: это дислексия и другие нарушения развития, связанные с языком; синдром дефицита внимания; нарушения, связанные с правым полушарием (в частности, особые затруднения с математикой, письмом и изобразительными искусствами, а также проблемы с социальным познанием); нарушения из спектра аутизма и приобретенные нарушения памяти (чаще всего из-за закрытой черепно-мозговой травмы и эпилепсии). Затруднения при обучении — специфические проблемы с математикой, чтением и языком — по классификации Пеннингтона составляют подгруппу нарушений обучаемости.

Таким образом, СДВ — лишь одна из разновидностей нарушений обучаемости. Ему могут сопутствовать другие подобные проблемы, например дислексия или приобретенное нарушение памяти, а также конкретные затруднения, например с математикой.

Деление на нарушения и затруднения может поначалу показаться сложным. Затруднения — это подгруппа нарушений. Они поражают конкретные способности: математические, лингвистические и т. п. Нарушения — это неспецифические заболевания, которые поражают когнитивные способности в целом.

Собственно, СДВ нельзя назвать специфическим затруднением, поскольку он не поражает какую-либо когнитивную функцию. Однако этот синдром касается всех областей познания и усугубляет любые затруднения при обучении. Так, при СДВ могут наблюдаться специфические затруднения с математикой и другие проблемы, особенно с изучением иностранных языков.

Затруднения с математикой заслуживают тщательной оценки. Они бывают разных видов и варьируются от культурно обусловленных — например, девочкам могут привить убеждение, что они должны плохо успевать по этому предмету, и со временем оно развивается в фобию, — до неврологических проблем. Среди последних также можно выделить разные подтипы. Одни затруднения связаны с пространственными отношениями, другие — с концептуализацией, третьи — с памятью и переработкой данных. Если врачу удается точно определить, с какого рода сложностями он имеет дело, это помогает решить, насколько сильное вмешательство допустимо. Затруднения с математикой и языком можно скорректировать разными методами, от занятий с репетитором и специальных пособий, например счетных палочек Кюизенера (разноцветные палочки разной длины, с помощью которых маленькие дети учатся считать), и до специальных школ, где ребенок получит интенсивную профессиональную поддержку. Специальная помощь может оказаться очень полезной, но проблему не решит. Затруднения не исчезнут: человек просто научится справляться с ними по мере сил.