Книга Умри или исчезни! - Андрей Дашков

С хлопком вышел вытяжной парашют и большой белый купол основного. Полковник не успел еще набрать воздуха в опавшие легкие, как его грудь сдавил спазм ужаса.

Он увидел свой самолет, сверкавший в лучах солнца. От него тянулся шлейф серого дыма. Внизу был райский континент зелени с аккуратными белыми прямоугольниками коттеджей. Между ними безнадежно медленно двигались цветные пятна – фигурки людей. Картина чудовищного покоя и умиротворенности… Истребитель беззвучно падал. Из-за отсутствия фонаря он выглядел, как беспомощная ослепшая птица.

Девятаев смотрел на все это, завороженный неотвратимостью смерти, которая приближалась к кому-то с небес. Помимо его воли темная машинка, спрятанная внутри мозга, проделывала какие-то вычисления, сопоставляла, вспоминала и, наконец, выявила беспощадный результат. Он вдруг узнал свой коттедж – четвертый в ряду себе подобных, с тарелкой спутниковой антенны на крыше…

В эти мгновения Девятаев осознал, что такое непоправимые вещи. Его отчаянный рев вытеснил неземную тишину. Крик продолжался и тогда, когда огненная вспышка поглотила коттедж полковника и черно-багровый ком бесшумно покатился дальше, подминая под себя еще два дома… Жирный дым взвился в небо вместе с газообразными останками шести человек, среди которых была жена Девятаева и его неродившийся ребенок.

Через секунду ушей полковника достиг грохот взрыва, но он уже ничего не слышал.

* * *

…Голос в наушниках вывел Антона из транса. Он посмотрел на приборы и обнаружил пятнадцатиградусное отклонение от курса. Кроме того, он забрался в зону действия радаров дальнего привода аэродрома истребителей противовоздушной обороны. Голос настойчиво призывал его убираться подальше, пересыпая оскорбления нецензурной бранью.

Девятаев поспешно отвернул, возвращаясь на маршрут. Впервые за четыре года работы на «Ан-58» он совершил такую ошибку, и ему стало не по себе. Это грозило отстранением от полетов и, возможно, даже лишением пилотского удостоверения. Если военные дадут делу ход, бывшему полковнику не помогут и исключительные способности господина Клейна как адвоката…

Теперь он летел на юго-восток, сверившись не только с приборами и картой, но и с наземными ориентирами. До сегодняшнего дня амфетамины никогда не вызывали у него подобного выпадения из реальности. Оно было не таким страшным, как тогда, во время полета на истребителе, однако более длительным.

Девятаев подсчитал, что самолет двигался бесконтрольно в течение примерно восьми минут. Весь этот промежуток времени Антон не слышал ни диспетчера аэропорта, ни операторов военных радиолокационных станций… С отвратительным чувством бессилия он понял, что пришла пора уходить из авиации. Это было для него едва ли не худшим наказанием и наигорчайшим завершением жизни.

Хуже была только вечная пытка памятью.

* * *

…Он подал рапорт об отставке на следующий день после похорон. Погребальная церемония стала бы для любого другого человека еще одним мучительным испытанием, поскольку проходила на фамильном кладбище в имении ее родителей. Жертв катастрофы хоронили в закрытом гробу. В нем лежало то, что осталось от жены полковника и его ребенка. Только люди из спасательной бригады знали, что не осталось почти ничего.

Все присутствовавшие на похоронах отметили, что полковник не плакал. У него было странно неподвижное и ничего не выражавшее лицо. Никто не знал, что он мертв с того самого мгновения, когда увидел взрыв на месте коттеджа. Поэтому он даже не замечал открытой враждебности ЕЕ матери и отца.

Он не изменил своего решения, несмотря на уговоры и беседы на самом высоком уровне. В конце концов, его рапорт был подписан. Девятаев был уволен из армии с пожизненной пенсией и исчез на долгие восемь лет. Никто из бывших друзей и знакомых ничего не знал о его местонахождении. Вполне возможно, он покинул пределы империи.

Так же внезапно Девятаев объявился в школе пилотов малой авиации под Чугуевым и после полугодовой переподготовки получил разрешение на управление реактивными и винтовыми самолетами негосударственных компаний. С его биографией найти работу было нелегко. Придирчивые исследования не выявили каких-либо психических отклонений; физически Антон также был совершенно здоров.

Когда Голиков подыскивал себе классного пилота, ему порекомендовали отставного полковника. Тот был замкнут, исполнителен, не жаден до денег, и после консультаций с Клейном Девятаев был принят. С тех пор он ни разу не давал нанимателям повода усомниться в своей преданности и профессионализме. Максим умел ценить людей и платил своему пилоту гораздо больше, чем тот получал бы, работая по контракту на ближних и средних грузопассажирских линиях.

Таким образом, все были довольны друг другом.

И никто не подозревал об аде, тлеющем в выжженной душе экс-полковника.

Глава сорок первая

Вечеринка была в разгаре. Огромный трехэтажный дом и несколько акров прилегающего парка были залиты электрическим светом. В чайных беседках на берегу озера зыбко и маняще мерцали бумажные фонарики. По неподвижной воде плыли силуэты лодок. В одной из них четверо молодых людей распевали песни, размахивая опустошенными бутылками. Над бортом другой торчала голова блондинки и ее высоко поднятые голые ноги. С нею в лодке находился и мужчина, но его не было видно с берега.

И все же большинство гостей предпочитали развлекаться в парке и на террасе, где гремел живой оркестр, исполняя старые и новые танцевальные вещи…

Максим Голиков в изрядном подпитии полулежал на диване и еще не вполне пришел в себя после случившегося в «Калимантане». Сегодня алкоголь погрузил его в черную меланхолию.

Рядом с хозяином расположилась пара русских гончих стоимостью не менее двух тысяч каждая, из собственного элитного питомника. Сквозь стеклянную стену фасада Макс смотрел на танцующих. Среди них бешено выплясывала Ирен в длинном серебристом платье с разрезом до верхнего сустава берцовой кости и обнаженной спиной.

Его любовница выглядела вполне беззаботно. После укола метедрина всякие воспоминания о трапезе каннибалов перестали иметь какое-либо значение. Было видно, что сейчас у нее на уме одно – секс. Вокруг Савеловой увивались двое молодых секретарей из грузинского посольства… Голиков тяжко вздохнул и потянулся за стаканом.

Он уже сожалел, что не последовал ее примеру. Какого черта?! Невозможно находиться в напряжении постоянно, надо же когда-то и расслабиться…

Послышались тихие шаги, смягченные ковром. Сзади подошел Клейн с бокалом шампанского в руке – невозмутимый и непогрешимый Клейн, взиравший на игры молодых со снисходительной улыбкой. Макс показал ему на поднос с колесами «брызг», «спида» и секонала – на любой вкус. И, конечно же, масон отверг его предложение…

Где-то в глубине дома загремела музыка. Какой-то придурок добрался до хозяйской музыкальной комнаты. Голиков выругался, но ему было лень сниматься с насиженного места и идти разбираться с обнаглевшим козлом.