Книга Улыбка Горгоны - Лариса Соболева

– Я не баба на диетах сидеть, – мрачно сказал он.

– Худеют не только бабы, что за вульгарное представление! Ладно, позже займусь тобой всерьез, а сегодня днем поспи, но чтоб вечером был как огурец с грядки. Кстати, что будем дарить?

После его тягостных раздумий желание идти на торжество с Властой отпало окончательно, к тому же приглашение на двоих, то есть на троих, все знают, что третий – Джулай. Безусловно, никому не приходило в голову приписать им гомосексуальную связь, хотя внешне они смотрятся гармонично: Петя неандертальского склада (брутального, как нынче принято говорить), а Сема утонченный товарищ. Из двух зол наибольшее – Джулай, он все видит, если не слышит, то по губам читает, или проникает в подсознание методом телепатии. А худшее зло Ревякин, он языки отрежет, как в Средние века, короче говоря, Петю боятся, и это во всех смыслах неплохо. Но боятся не все, а это плохо.

Итак, Власта сама затронула щекотливую тему, он не знал, как ей преподнести временную отставку, она же обидится, пока ее жалко. Ревякин дипломатии не научился, у него заведено: либо в лоб, либо по лбу.

– Я пойду один, – в лоб сказал Петя.

– Что? – хохотнула Власта, опешив. – Один? То есть без меня? Как это понимать?

– У меня там будут дела, – смутился Петя, так как соврал и сказал правду одновременно, что весьма неудобно.

Власта быстро пришла в себя, постукивая по столу когтем, основательно закипала. Днем раньше Петя постарался бы не допустить скандала, привел бы кучу причин, успокоил, в конце концов дал бы денег, дескать, купи себе тряпку и прости, так надо. Действовал бы по шаблону, навязанному телевидением и газетами, обучающим, как бороться с женскими вывертами, но сегодня яд предательства отравил весь его большой организм.

– Ревякин, у тебя кто-то появился?

Началось!

– Если б появился, я бы сказал, – лаконично ответил он.

– Врешь, ты не такой сегодня. И вчера угрюмый был… приехал поздно… Где ты был?

– У меня неприятности, их надо решать, но без тебя, это мои проблемы.

Не выносил он сцен, поэтому взял кружку с кофе (чашечками пьют только дистрофики) и направился из столовой, она кинулась за ним, переполненная негодованием:

– Ревякин, в какое положение ты меня ставишь? Идешь на банкет без жены! Как я буду смотреть в глаза знакомым? Хочешь, чтоб за моей спиной смеялись? Нет, здесь другая причина… Ты решил меня бросить?

– Если будешь орать с утра до вечера, брошу, – рявкнул он.

– А ты бы не орал на моем месте?

– Я бы верил, что так надо.

– Это… – задохнулась Власта. – Это оскорбление. Хамство…

– Добрый день. – Джулай, как манна с небес, появился! Иначе Петя пытки скандалом не выдержал бы, он уже боролся с желанием запереть подругу в подвале, чтоб охладилась. – О чем шум? Почему без драки?

Власта накалилась до того состояния, когда говорить мешал спазм в горле. Беззвучно поздоровавшись с Семой, она убежала наверх. Угрюмый Петя отхлебнул кофе и вздохнул тяжко:

– Я сказал, что на вечер пойду один.

– Не один, нас трое, но мы об этом Власте не скажем, – садясь в кресло, произнес Джулай. – Она расстроилась, это понятно.

У него с гражданской женой патрона стабильная натянутость, что напрягало Ревякина.

– Я б на ее месте заехал мне по роже, – проворчал Петя, садясь в соседнее с Джулаем кресло.

– Если переживаешь, откажись от сегодняшней авантюры.

– Нет.

– Правильно, потому что козлом отпущения сделают тебя. Ну, тогда должен доложить, что по фотографии вышибала узнал Гошу. Он был в клубе, Зина подсела к нему за столик, а утром ее нашли убитой. Как тебе информация к размышлению?

– Оперативно, – похвалил Петя.

– Я вчера забрал снимки, а сегодня утром с вышибалой встретился. Тебе звонят.

Но подскочил не Петя, а Джулай, взял с каминной полки телефон и принес скорее другу, чем начальнику. Тот выслушал, потом произнес, словно приговор:

– Вероника согласна.

– Предупреждаю, осложнения с Властой впереди, после сегодняшнего вечера у нее появится более серьезный повод для расстройства. Ей доложат, с кем ты был.

– Пусть попробуют. Сема, захвати вечером вышибалу, когда поедем за Вероникой. Скажи – на часок, с меня сто баксов. Дальше план остается в силе, коррективы внесем прямо сейчас. Идем в кабинет.

Ларичев готовил завтрак, как заправский повар – в фартуке и с полотенцем на плече. Когда же появилась дочь и взобралась на стул с несчастной миной, он начал с оправданий:

– Нинуся, я не виноват, что льет дождь, я заказывал солнце.

Она маленькая, а глазками сверкнула, как настоящая взрослая дама. Интересно, где Нинуся научилась чисто по-женски поводить плечиками, фырчать, жеманно дуть губы? А откуда эти псевдоравнодушные интонации, подводящие к основной артиллерии – небольшому скандальчику?

– А я не из-за дождя. Может, мне и не хочется на зверей в клетках смотреть, может, мне хочется дома посидеть.

– Тогда что же у нас случилось, Нина Афанасьевна?

Девочка обеими ручонками указала на плиту, у которой стоял отец, возмущению ее не было предела:

– Каша! Я не люблю кашу. Никакую. Ты это знаешь и варишь, варишь! Могу я хотя бы в воскресенье от нее отдохнуть? Ты назло мне, да?

Мамины интонации, повадки, жесты – никуда не денешься. Ларичев разложил кашу по тарелкам, поставил перед дочерью и сел завтракать, наставляя:

– Я тоже не люблю, но ем, потому что она полезна.

Только хуже сделал, Нинуся отодвинула тарелку, фыркнув:

– Почему я должна думать о пользе в своем возрасте? – Зная, чем отцу испортить настроение, отомстила за кашу: – Забыла сказать, мама вчера звонила, скоро приезжает. Через неделю.

О, да, настроение мигом сорвалось, заодно испортился аппетит. Кашу он и так-то терпеть не мог, поедал исключительно за компанию с дочерью, а тут большой «подарок» маячит. Одна радость – сидит, надутая, подперев щеки ладошками, – и ту отнимут, бывшая едет наверняка за Нинусей.

– Неси свой телефон, – приказал он дочери.

Вначале посмотрел, сколько денег на счету, бывшая обитает за границей с новым мужем, чехом. Денег было достаточно, он позвонил, трубку Рита взяла сразу, думала, что это дочь:

– Нинуся?

– Это я, привет.

– Ну, привет. Чему обязана?

К холодному тону он давно привык, в ее понимании, развод – его вина, что не так. Просто у нее не хватило стойкости, выдержки, терпения, наконец, любви.

– Рита, у меня к тебе просьба, не приезжай через неделю.

– Почему?