Книга Благословляю на праведный бой! Сопротивление мировому злу - Иван Охлобыстин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таинство происходило в свежеотстроенном православном храме, гордо взирающем с одной из самых высоких точек города на цитадель мирового католицизма – Ватикан. Когда-то на месте, где ныне стоит храм, находилось кладбище гладиаторов. К слову: новый храм обладает уникальным набором колоколов, отлитых на заказ, на пожертвования боголюбивых италийских прихожан. С колоколами уже третий год ведет непримиримую борьбу римский пенсионер, живущий неподалеку. То ли от колокольного звона он лаять начинает, то ли еще какое искушение, но пенсионер на дух этот звук не переносит. Не справившись бюрократическими методами с бронзовым голосом ортодоксии, пенсионер избрал своим орудием творчество Владимира Семеновича Высоцкого. И на каждый колокольный перезвон из выставленного на окно квартиры концертного динамика доносится надрывный голос русского поэта. Если пенсионер продолжит упорствовать, то весьма вероятно, что это станет традицией и внуки современных прихожан не будут себе представлять утреннюю службу без песни «А на нейтральной полосе цветы», звучащую за окнами алтаря.
Крещение осуществлял настоятель – отец Филипп, на таинстве присутствовали мы с Ягой, родители крещаемого и Евгений Касперский со своей светлоокой супругой Еленой. Вот так, небольшим, но близким кругом ввели мы двухнедельного Матвея в пределы сакральной территории духа, где когда-то придется моему крестнику пролить немало крови на арене здравого смысла в битвах с самим собой и обрести или потерять самого себя в лабиринтах житейских мотиваций. Перепоручив, наконец, духовную судьбу младенца Промыслу Божиему, мы отправили Матвея с мамой домой и поехали трапезничать. По дороге не удержались и заехали посмотреть в дырочку в дверях, сквозь которую все гости Рима, по традиции, заглядывают в ватиканский парк. Дырочку всегда стерегут вооруженные карабинеры и броневик. Видимо, дырочке что-то угрожает.
Зашли по дороге в храм Святого Бонифатия, которому молятся об исцелении от недуга пьянства. Александр с Евгением молитвами себя не истязали, поскольку намеревались нешуточно полакомиться вечером крепкими алкогольными напитками за здоровье нового воина Христова. Что и произошло вскоре, сразу после того, как мы с Евгением не завершили наш культурный спор – в какой траве нежится главный героя фильма Тарковского «Сталкер». По моим студенческим воспоминаниям, тот валялся в зарослях анаши, математическая память Касперского сопротивлялась. Для разрешения спора из отеля был привезен его любимый дорожный компьютер, где он хранит большую часть кинонаследия покойного Андрея Арсеньевича, и нами был тщательно проанализирован каждый кадр спорного эпизода. Я проиграл – все-таки сталкер отдыхал в другом, законопослушном сорняке, хотя я искренне надеялся взять верх над отцом кибернетической безопасности, по этому случаю выпросить у того достать цифровые ключи доступа к пультам управления ядерными щитами мира и шантажировать этот мир, покуда он весь не примет православие. Не получилось. Ну да ладно, Евгений – натура творческая, где-нибудь рано или поздно проколется. Мы, православные, умеем тысячелетиями ждать.
Пока Касперский с Моисеевым отмечали свою победу виски и цитировали «Понедельник начинается в субботу», а Яга с Леной дегустировали какие-то постные блюда из морских гадов, я изобразил уязвленное самолюбие и вышел из ресторана на улицу. Накрапывал теплый февральский дождь, по улицам древнего города деловито сновали состоятельные римлянки в норковых шубах и с целлофановыми пакетами в руках, в витрине ближайшего магазина мобильной связи сиротливо жались друг к другу «новые» модели телефонов, которые у нас сейчас тушинские третьеклассники в школу взять постесняются. В общем, Рим – город контрастов.
Тут я обратил внимание на респектабельного господина в дорогом костюме, пьющего кофе за столиком соседней пиццерии. Указательный палец господина венчал золотой перстень, украшенный масонской символикой. Страшно заинтересовавшись, я занял столик напротив, также заказал себе кофе и вступил с господином в беседу. Не то чтобы я в совершенстве владею итальянским языком, но, как известно, в обсуждении таких областей человеческой самореализации, как оружие, выпивка и ювелирка, слов много не надо. Через десять минут я уже знал, что господин является членом одной из масонских лож, причем членом высокого ранга. А его перстень – это не что иное, как видимый символ его масонского мировоззрения и гуманистических принципов. Недолго думая я предложил все это продать мне пакетом вместе с перстнем за некую ощутимую сумму. Мое предложение просто ошеломило господина. Он негодующе насупил брови и выдал благозвучную тираду о невозможности продать самое святое для масона. Тогда я предложил не продать, а поменять перстень на серебряное кольцо с моего мизинца плюс упомянутая ранее сумма.
Господин надолго задумался, потом по телефону посоветовался, видимо, с женой и согласился. При пересчете денег он шумно сетовал на отсутствие в молодежи идеалов и стремления к знанию, а под конец сообщил, что теперь, без перстня, не сможет быть полноценным масоном.
– Так и не надо, – успокаивал я его. – Чего за чертями гоняться!? Они до тебя, горемыка носастый, и сами доберутся. Давай-ка перстень и иди с миром.
Господин пять раз пересчитал деньги, отдал мне перстень и грустно побрел по влажной улочке в сторону Замка Ангелов, а я вернулся к своим друзьям. В среднем я заплатил за перстень как за хороший мобильный телефон. Существовала определенная вероятность подделки, но с учетом моих познаний в ювелирном деле она была минимальна.
На следующий день мы с Ягой возвращались домой, и мне показалось, что наличие у меня на руке купленного перстня значительно ускорило нам оформление документов и облегчило проход таможенного контроля. А офицер, шлепающий печатью в паспорте, даже показал булавку, вколотую в лацкан своего форменного кителя, и преданно заглянул мне в глаза, как чау-чау в глаза корейского повара. Все-таки Европа до сих пор диковата, в чем винить ее, как малого ребенка за испачканный вне графика памперс, нельзя. С ней как с тем же ребенком – только любовью, только любовью.
Актер, писатель и просто веселый человек рассказал корреспонденту Портала 66.ru об эволюции своей «Доктрины 77», болотных оппозиционерах, воинствующих лесбиянках, желанной и тяжкой популярности и загадках русской души. Иван Охлобыстин привез в Екатеринбург фильм «Соловей-Разбойник», сценарий для которого написал сам. Сам же и сыграл главную роль бандита, убийцы, которому море по колено. Море крови. Год назад Охлобыстин читал в Екатеринбурге набор своих эссе – «Доктрину 77», претендующую на роль национальной идеи. Мы спросили автора, что изменилось в его концепции за минувший год.
– Ровно год назад мы разговаривали в ДИВСе, вы читали «Доктрину 77» – человек в белой бурке говорил, что все плохо, тревожно, изменения ведут только к худшему. При взгляде на вас сегодня кажется, что все налаживается. Все вдруг сделалось хорошо?
– А вы не подумали, что мой фильм – это своего рода листовка?
