Книга Мечты сбываются - Наталья Александрова

Жека только пожал плечами и поднял глаза к потолку — надо, мол, терпеть, бог терпел и нам велел…

Мехреньгин вышел на крыльцо, огляделся и уверенно направился в дальний угол участка. Там, за кустами сирени, он действительно обнаружил зеленый мусорный бак.

Остроумов плелся за ним, что-то недовольно бормоча под нос, Жека завершал шествие.

Мехреньгин подошел к баку, откинул крышку и заглянул внутрь. Затем посторонился и повернулся к своим спутникам:

— Ну, что я говорил?

Остроумов шагнул вперед и тоже заглянул в бак.

На куче мусора, на самом верху, лежали свежие, ослепительно-белые розы. Не меньше десятка, а может, и дюжина.

— Значит, далеко не все так ясно, как кажется! — нарушил Мехреньгин тишину.

Впрочем, эта тишина и без того была недолгой — снова завыла по соседству дисковая пила.

— Не понял… — Остроумов наморщил лоб. — Я думал, ты шутишь насчет белых роз…

— Какие уж тут шутки, — возразил Мехреньгин. — У нас убийство на руках нераскрытое, нам не до шуток…

— Почему это нераскрытое? — заволновался Остроумов. — Мы же его буквально на месте преступления взяли! Буквально за руку схватили! С поличным!

— Буквально… — протянул Мехреньгин каким-то странным тоном. — А как же розы?

— Да при чем тут розы?! — застонал Остроумов. — На кой черт тебе сдались эти розы?

— Вот неинтересно с тобой, Валентин! — вступил в разговор Жека. — Все ты знаешь заранее. Сказал, что в баке будут белые розы, — так оно и оказалось… все-таки трудно с тобой!

— Я к зубному врачу ходил на той неделе, — невпопад ответил приятелю Мехреньгин.

— Да при чем тут зубной врач? — взвыл Остроумов. — У тебя что, зубы болят и поэтому настроение плохое? Надо и другим его испортить, да?

— Нет, зубы у меня не болят, — ответил Мехреньгин и опять направился к дому.

Когда они вошли в холл, Трубников распрямился, вытер со лба испарину и сообщил:

— Ну, все, что можно, я сделал. Можно его увозить…

— Сейчас, фотограф приедет, наснимает что нужно, и увезем! — пообещал Мехреньгин и подошел к стеллажу с книгами и музыкальными дисками.

— Ну что, сейчас-то хоть можно кондиционер включить? — спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Жека Топтунов.

— Сейчас можно, — смилостивился эксперт. — У них кондиционер общий, включается вон там, на кухне… — он махнул рукой в сторону арки, соединявшей холл с кухней и столовой.

Жека отправился на кухню, и оттуда донесся характерный звук — лязгнула дверца холодильника.

— Жека, ты там чего хозяйничаешь? — окликнул напарника Мехреньгин.

— Да ладно тебе, колы баночку возьму, не обеднеют они… — отозвался Жека и тут же разочарованно протянул: — Ну, это надо! Теплая!

— Кто теплая? — Мехреньгин насторожился, отошел от книжного стеллажа.

— Да кола у них в холодильнике теплая! И пиво, и спрайт — все теплое!

— Вот как? — Мехреньгин прошел на кухню.

Жека выглядывал из огромного холодильника, как из пещеры Али-Бабы. В обеих руках у него были жестяные банки, на лице — глубокое разочарование.

— И даже джин-тоник теплый! — проговорил он таким тоном, как будто окончательно убедился в несовершенстве мира.

— Правда теплый… — Мехреньгин потрогал банки, потом заглянул внутрь холодильника, повозился там, как фокстерьер в лисьей норе, и проговорил, выбираясь наружу: — Вот оно, значит, как… все в холодильнике теплое, а он, между прочим, включен…

— У нас на даче прошлым летом электричество отключилось, — сообщил Жека, открывая банку. — Так тоже в холодильнике все растаяло. Мясо вообще испортилось. Будешь теплую колу?

— Нет, — Мехреньгин закрыл холодильник. — Электричество, говоришь, отключилось? Надо будет проверить!

— Да при чем тут электричество? — не выдержал Жека. — Что ты, Валентин, выкаблучиваешься? Такая жара! И пила эта еще воет, сил нет! Неужели тебе охота этой ерундой заниматься?

— Это не ерунда, — возразил Мехреньгин, выглядывая в окно. — Это наша работа. Смотри-ка, какой забор высокий!

— Ну да, работа, — согласился Жека. — Да только эту нашу работу уже ребята сделали, преступника задержали…

— Не преступника, а подозреваемого! — уточнил Мехреньгин. — Пока суд не установил его вину, он подозреваемый!

— А ты — зануда! — в сердцах ответил Жека. Он отпил из банки тепловатую колу и поморщился. — Ну что, Валя, наигрался в Шерлока Холмса? Давай уж, завязывай!

— Сейчас, только на второй этаж поднимусь…

— А это еще зачем?

Мехреньгин ничего не ответил напарнику. Он вышел в холл и по широкой подвесной лестнице поднялся на второй этаж.

Там он вышел на балкон.

Это был не просто балкон, а огромная терраса, нависавшая над участком. На террасе стоял низкий стол и несколько плетеных кресел, и отсюда открывался вид на весь коттеджный поселок Васильки.

Нарядные дома, ухоженные участки, пышные кусты роз, вьющиеся среди них дорожки.

Но Мехреньгин смотрел не на эти шедевры садового дизайна.

Он смотрел на соседний дом.

На лужайке перед домом загорала в шезлонге стройная блондинка в бикини, перед открытым окном первого этажа мальчуган лет двенадцати увлеченно пялился в экран компьютера, играя в какую-то стрелялку.

— Какая девушка! — мечтательно проговорил за спиной у Мехреньгина Жека Топтунов.

— Схожу-ка я к соседям! — решил вдруг Мехреньгин.

— А что, — оживился Жека, — я с тобой. Может, и правда она что-нибудь слышала… или видела…

Два капитана толкнули соседскую калитку и пошли по выложенной плиткой дорожке. Блондинка, увидев их, приподнялась на локте, заслонилась ладонью от солнца и удивленно проговорила:

— А вы кто? Мы вообще-то ничего не покупаем!

Жека приосанился, выдвинулся вперед и протянул свое удостоверение:

— А мы ничего не продаем! Капитан Топтунов, отдел по расследованию убийств! А это — мой коллега, капитан Мехреньгин…

— Как? — переспросила блондинка, щурясь от яркого солнца. — Мех… что?

— Мехреньгин, — мрачно проговорил Валентин. — Это река такая, на Севере, Мехреньга…

Топтунов не хотел уступать напарнику инициативу. Он снова выдвинулся вперед и мужественным голосом героя телесериала сообщил:

— Мы должны задать вам несколько вопросов. Возможно, вы видели или слышали что-то важное…

— Ты пока задай девушке свои вопросы, а я тут еще кое-что уточню, — и Мехреньгин двинулся к дому.

Жека взглянул на него недоуменно и пожал плечами.