Книга Злые игры - Анжела Марсонс

– А вы можете рассказать мне эту историю с самого начала? – Алекс решила, что терпит уже достаточно долго.

Рид допил кофе и продолжил:

– Патриция Стоун была проблемным ребенком. В жилах ее отца присутствовала кровь румынских цыган, а женился он на женщине нецыганских кровей. К моменту, когда Патти исполнилось пять, ее папаша бросил семью и вернулся в объятья табора. В семнадцать лет Патти отправили в приют недалеко от Бромсгроува за то, что она периодически избивала людей на улице. Отвезла ее туда собственная мать, которая там и оставила дочь, избавившись таким образом от лишнего рта в семье. Когда до нее наконец добрались врачи, то ей поставили диагноз «шизофрения». Потребовалось пять лет, чтобы стабилизировать ее состояние, то есть подобрать наиболее действенный набор лекарств. К этому времени Патти было уже двадцать два. Вскоре после того, как ей поставили диагноз – а это было во времена Тэтчер, – произошло печальное событие. «Реабилитация в обществе»[51] – проект, который обсуждали лет двадцать, неожиданно стремительно набрал скорость. Многие учреждения были закрыты, и многие очень больные люди были помещены в социум, который не был готов их принять.

Доктор Торн предпочла промолчать. Лично она была благодарна государству. Эта инициатива обеспечивала нескончаемый поток пациентов с нестабильной психикой. Правда, и старомодные закрытые приюты тоже доказали свою способность предоставлять своих резидентов для проведения исследований.

Пока Генри оплакивал эту государственную инициативу, она вспомнила об эксперименте, который был проведен в одном из таких приютов США в 50-е годы. Доктор Юэн Камерон получил от ЦРУ финансирование на исследования в области концепции «управления психикой». Его целью было стереть имеющуюся индивидуальную память испытуемых, доведя их до состояния младенцев, а затем восстановить их индивидуальность по своему выбору[52]. При проведении исследований он применял медикаментозное введение в кому и использовал электрические разряды мощностью до 360 вольт на человека однократно.

Кроме того, он придумал метод «управления психикой»: на пациента надевали плотный черный шлем, который полностью отрезал его органы чувств от внешнего мира и через который ему по шестнадцать часов в сутки передавалось записанное сообщение. Это могло продолжаться до ста дней.

Хотя личность испытуемых навсегда разрушалась подобными методами, Алекс считала, что эти исследования сослужили психиатрии неоценимую службу.

Доктор Торн вернулась к своему собеседнику, который продолжал разглагольствовать:

– …овчинка не стоила выделки. Некоторые пациенты действительно стали жить «относительно» нормальной жизнью, в то время как другие стали убивать, насиловать и совершать различные акты жестокости, – тут он кивнул в сторону Алекс. – Хотя это тема для отдельного обсуждения. Патти выпустили, посчитав, что она не представляет опасности ни для себя, ни для окружающих. Ей предоставили муниципальное жилье в высотном здании в Колли-Гейт, и после этого она выпала из системы. Предполагалось, что за каждым пациентом будут наблюдать, но у социальных работников не хватало рук, чтобы уследить за всеми, поэтому наиболее спокойные и наименее активные пациенты просачивались сквозь ячейки «социального бредня».

Через год Патти забеременела. Никто так и не узнал имени отца ребенка. Окружающие знали Патти как немного странную девушку, этакую «местную сумасшедшую», если хотите. Недалеко от нее жил один сосед, который проявлял к ней интерес и следил за тем, чтобы ее никто не обижал. Он был единственным «другом Патти», если его можно было так назвать. И он единственный заходил к Патти после того, как она родила близнецов.

У нее родились мальчик и девочка, которых она назвала Майкл и Кимберли. Из-за ее биографии семью взяли под наблюдение. Она выписалась из больницы и о следующих годах их жизни мало что известно, хотя мы знаем, что детей неоднократно заносили в группу риска и вычеркивали из нее. Отмечался недостаток физических контактов между матерью и детьми, а также замедленное развитие мальчика, как в физическом, так и в психологическом плане.

Они исчезли с экранов радаров на пару лет, пока вдруг не выяснилось, что дети не ходят в школу. Вновь в дело вступили официальные лица, и дети пошли в школу на две четверти позже положенного. Девочка быстро догнала одноклассников. Она была умна, хотя и несколько замкнута. А вот мальчика поместили в коррекционный класс.

Периодически об этих детях составлялись отчеты: об их весе, санитарном состоянии и отказах общаться с другими детьми. Девочке задавались вопросы, на которые она отказывалась отвечать. При этом она просто стояла, сжимая в руке руку брата.

– Вы прекрасно помните все детали, – заметила Алекс. – Ведь все это происходило тридцать лет назад…

Печально улыбнувшись, мужчина согласился с ее замечанием.

– Я жил и дышал этим делом, пока собирал материалы для книги. И никогда не забывал историю этих двух детей.

– И что же, официальные структуры так ничего и не делали? – спросила Торн.

– Девочка отказывалась говорить. Я брал интервью у мисс Уэлч, одной из преподавательниц, у которой училась Кимберли. Она вспомнила, как на одном из уроков у девочки задрался рукав платья, и она увидела на ее запястье багрово-красный след. Ребенок несколько секунд смотрел ей прямо в глаза, как будто пытаясь ей что-то внушить, а потом спокойно опустил рукав.

Во время перемены мисс Уэлч разыскала Кимберли и попыталась выяснить, откуда у нее такая рана, но ребенок, как всегда, ничего не ответил.

– А что, у девочки не было друзей? – полюбопытствовала Алекс.

– По-видимому, нет. Каждую перемену она находила своего брата и брала его за руку. И они вместе стояли или сидели где-нибудь на площадке. Дети могут быть невероятно жестоки, так что они немилосердно издевались над ними, и на то были свои причины: близнецы были неряшливыми, от них дурно пахло, ростом они были меньше остальных детей в классе, а их одежда висела на них мешком.

Он взглянул на доктора Торн глазами, полными сострадания.

«Храни меня Господь от всех этих милых, заботливых людей», – подумала Алекс.

– И вы знаете, девочка никогда не давала сдачи. Она просто крепче сжимала руку брата и уводила его, отключаясь от окружающего мира.

Так, значит, защитные барьеры инспектора Стоун сформировались давным-давно. Интерес Алекс рос с каждой минутой. Она подождала, пока Генри переведет дыхание, с нетерпением ожидая продолжения рассказа.