Книга Профессиональный свидетель - Фридрих Незнанский

— Это юраки, — сказал Ермолов о тех, кто был на сцене, не здороваясь и не глядя на собеседников. — Экзотика. В Москве больших денег стоит. Но вкладывать деньги никто из москвичей не хочет. А я вкладываю. — Он говорил без характерного акцента, но после каждого слова делал многозначительную паузу, как это принято у уважающих себя кавказцев, вот, пожалуй, единственная яркая национальная черта. — Все, что находится за пределами Кольцевой дороги в Москве, никого не интересует. Полстраны с голоду подыхает, а им плевать. Подумаешь, какие-то чукчи вырождаются! Подумаешь, язык родной скоро забудут! И у нас точно так же. Всем на все плевать! На себя плевать. На них, вон, тем более… Только мне не плевать! Я знаю, сколько традиции стоят. И почему русские в дерьме живут. И триста лет еще будут, если их за уши не вытащить. И сколько национальная культура стоит. Думаете, театр исключительно на бюджетные средства реставрируется?! Или, может, наш драгоценный мэр Чехова читал? «На деревню дедушке…» — вот весь его Чехов. А остальные отцы города и про дедушку не слыхали. До сих пор букварь не осилили. — И Ермолов довольно ухмыльнулся в густые усы.

Он прервал монолог и несколько минут молча слушал, закрыв глаза. Локтев в это время старательно вертел шеей, делая вид, что разминает затекшие позвонки, на самом деле изучая диспозицию: выходов из зала три. Два за сценой, один закрыт, но дверь двустворчатая, а заперта на обычный замок, двинешь как следует ногой — распахнется, другой вообще свободен. Оттуда по парадной лестнице на второй этаж, через холл и в окно, в которое заглядывал; через двор — в мусоровозку, только бы двигатель не Подвел — не заглох на холостых. Назад ближе: на черную лестницу и сразу в окно, но там трое архаровцев, и неизвестно еще сколько за дверью. Чеченцы в дальнем углу зала, осклабившись, беззвучно посмеивались, с презрительными усмешками взирая на сцену.

Или ему только кажется?.. Нет, мать их! Так и есть, ни черта ему не кажется!

На сцене народные мелодии закончились, пошла стилизованная под них попса. Ермолов вышел из оцепенения и повернулся к Борису, что в его представлении, несомненно, означало проявление определенного уважения к собеседнику и признание его статуса как человека, имеющего внутренние полномочия для ведения переговоров.

— Тебе документы нужны? Я достану тебе документы. Сегодня достану. Но как с ними быть — тебе решать. У меня совета не спрашивай.

— Я их возьму, — сказал Локтев, видя, что Борис медлит с ответом. — Так будет надежней.

Голова Ермолова медленно, как башня тяжелого танка, повернулась на сто восемьдесят градусов; теперь он смотрел строго назад, как будто голова его действительно, подобно башне танка, свободно проворачивалась в любую сторону. Локтеву сделалось немного не по себе.

— Это ваши дела, — он помолчал, — кто похитил твою дочь, не знаю. Возможно, и «гвардия» Богомолова. У него ее много. Личный ОМОН. Личная охрана. Просто так «гвардейцы». Ты звони. Если я что-нибудь узнаю, мой человек тебе передаст. — Он снова помолчал. — Ездишь на чем?

«А тебе, спрашивается, какое дело?!» — машинально подумал Локтев и сказал:

— Лесник пешком ходит.

— Пешком на парашу ходят. Я тебе доверенность на «лексус» сделаю. Менты тормозить не станут.

— Угу. Документы скоро будут?

Ермолов приподнял бровь.

— К вечеру.

— Вот и хорошо. А я посплю пока. Прямо в кресле и посплю.

Только он закрыл глаза и стал засыпать, как явился ему Большой Начальник, одетый в камуфляж и верхом на танке. Локтев с досады немедленно проснулся. Вот ведь приснится же такое!

Там, на войне, Большой Начальник тоже башней ворочал, точно танк. Пыжился, чуть не лопнул от спеси, как та лягушка, что хотела стать размером с вола. Думал, большие звезды станут ему в рот заглядывать. И заглядывали, стратеги доморощенные, заглядывали — им-то что, им под пули не лезть. «Координировать усилия» прилетел, вошь его задери! Все распинался: «Как вы могли допустить?! Чтобы представителя президента!! Взяли в заложники?!!» А его только ленивый не захватил бы. Сами по телевизору растрезвонили: «К нам едет ревизор! Инспектировать работу местных органов власти». Разве что маршрут не сообщили. Зато на местности обозначили! Расставили на дороге желторотых чижиков с автоматами через каждые десять метров. Детский сад. Надежная, вооруженная до зубов королевская охрана… Вот и сцапали представителя.

А освобождали его, беднягу, еще лучше. «Вопрос о деньгах не стоит. Три миллиона выкупа заплатим — в качестве отвлекающего маневра, а политические требования выполнять не будем!»

Конечно, каких-то три лимона баксов — пшик для казны, всего-навсего месячная зарплата всем, кто в Чечне воевал. Про позор на весь мир никто и не подумал, уже столько раз жидко обделались, Чего стесняться, спрашивается?! Ну а когда такой гениальный отвлекающий маневр задумали, можно и операцию провести нахрапом — без разведки и агентурных данных.

«Смотрите, как чеченцы действуют, мать их! — кричал Большой Начальник. — Нахально действуют! А вы — спецназ сраный, разведданные вам подавай!..»

А большие звезды все в рот ему глядели. А он, Локтев, не заглядывал. И что толку? Сказать-то все равно ничего не дали. По чину не положено, у него, Локтева, голова не для того, чтобы думать, — чтоб героически сложить.

«Вперед, за Родину, в смысле — освобождать заложника, обезвреживать террористов!» — и прямо на засаду. То есть сначала на бандгруппу, которая представителя президента удерживала, они вышли без приключений. Обложили по всем правилам. Одна только проблема — заложник давно уже холодный, хотя с чего бы? Три миллиона-то уплачены, все пока вроде по-ихнему выходит. Но сдаваться не желают. Ну и не надо: покрошили всех по-быстрому, забрали мертвого заложника — и домой. А на обратном пути уже засада. Она почему-то без агентурных данных, нахально как раз в том самом месте, где свои должны ждать! И не кое-как, не наспех устроена — на совесть, не меньше суток окапывались и маскировались. И всех ребят… Такие вот чудеса на виражах…

Локтев все-таки смог отогнать от себя мысли о той, другой жизни, о войне. Но поспать по-человечески не вышло. Постоянно снилось одно и то же: Анастасия возвращается в сторожку и ее похищают теперь уже и оттуда. Маленькие зеленые человечки. Они же — «гвардейцы» Богомолова…

Документы — серьезный компромат на мэра, пухлый конверт — привезли в начале шестого. К этому моменту Локтев совсем извелся. Не посмотрев бумаги, сунул за пазуху и бегом рванул на стоянку, к обещанному белому «Лексусу RХ-ЗОО». Борис увязался следом, но Локтев остановил его:

— Не надо. Мы оба в розыске, давай уж лучше порознь. Если будет надобность, тогда свяжемся через этого твоего Ермолова.

7

По городу машина шла так, что он не чувствовал дороги, это был какой-то крейсерский ход. За пределами «асфальтовых джунглей», конечно, все стало иначе.

До недавнего времени у Локтева был большой перерыв в вождении машин, но все вернулось довольно быстро. Когда он служил в ГРУ… Хм… Сейчас вдруг подумалось, что, когда он служил в армии, точнее, в разведке, он всегда применял слово «работа» и только потом уже, когда стал сугубо штатским человеком, стал думать про себя — служил. Так вот, когда он еще был армейским разведчиком, водить, конечно, приходилось всякие-разные транспортные средства, и даже сколько-то там контрольных часов на вертолете Локтев в свое время налетал… А машина, которую дал чеченец, была, конечно, потрясная. Если сейчас пневматической подвеской может похвастаться едва ли не каждая современная машина, то система адаптивного освещения дороги, которая была у «Лексуса RХ-ЗОО», кажется, была совершенным ноу-хау. Локтев, когда сообразил, что автомобиль сам эффективно управляет фарами, обрадовался как ребенок, забыв даже на какой-то миг свои треволнения и даже то, что машина эта — не его, отдать же нужно, желательно в целости и сохранности. В лесу, конечно, вообще цены ей не было. Эта техническая штучка-дрючка обеспечивала безопасное движение в темное время суток. Вообще снабженный трехлитровым двигателем и пятиступенчатой коробкой передач, «лексус» практически все делал сам. А Локтев просто сидел, как космонавт, и вглядывался в ночь.