Книга Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте - Сергей Кредов

О красном терроре Владимир Галактионович судит беспощадно и справедливо. Но – такая деталь: при большевиках Короленко имел пропуск в ЧК Полтавы. Он мог в любое время беспрепятственно пройти к руководителям чрезвычайки и изложить им свое ходатайство. Его там выслушивали. Нередко он обращался напрямую к главе правительства Украины Раковскому. Многим людям Короленко сумел помочь. При белых же он не помог… никому! В белой контрразведке, когда Владимир Галактионович пришел туда за кого-то заступиться, с ним даже не стали разговаривать. Более того, добровольческие власти готовились провести у него в доме обыск.

Поэтому Короленко и не обращался с посланиями к белым вождям. Не видел смысла.

Воздав должное пафосу «писем к Луначарскому», откроем дневниковые записи Владимира Галактионовича. Из них узнаем…

1918 год. Январь. В Полтаве хозяйничает пришедший с красными войсками из Москвы бывший царский подполковник Михаил Муравьев. Местные советы для него не указ. Муравьев накладывает контрибуции на буржуазию. Взыскивает с «буржуев» 600 тыс. рублей в пользу солдатских вдов – общественность сомневается, что вдовы получат все эти деньги.

25 марта. Большевики постепенно покидают Полтаву. Оставшийся без власти город подвергается грабежам. Среди грабителей – много красногвардейцев. На улицах раздается стрельба.

29 и 30 марта. В город входят немцы и части гетмана Скоропадского. И тут же начинаются безобразия. Подозреваемых в большевизме заводят во дворы и расстреливают. Не успевших скрыться красногвардейцев приводят в юнкерское училище, страшно избивают нагайками, потом убивают. «Избивать перед казнью могут только истинные звери». Возобновляются грабежи.

1 апреля. На заседании городской думы гласный Ляхович (зять писателя) приводит факты истязаний, произведенных над невинными людьми. Их арестовали, свезли в застенок, положили на стол, били шомполами (в несколько приемов дали до 200–250 ударов), заставляли проделывать «немецкую гимнастику» с приседаниями и кричать проклятия «жидам и кацапам». Потом отпустили.

На заседании думы присутствует представитель гетмана. Он поправляет выступающих, когда они говорят: «военная оккупация Полтавы неприятелем». Правильно отныне: «помощь дружественной державы свободной Украине».

7 апреля. Зверства в застенке продолжаются. Истязаниям подвергнуты отец и сын по фамилии Заиц. Старик после экзекуции впал в тихое помешательство.

13 апреля. Немцы в городе стараются держаться прилично, но в деревнях грабят, и против них растет озлобление. В одном селе представителя «дружественной державы» мужики зарубили топором. Дом, где это произошло, снесен до основания.

До конца 1918-го в Полтаве жизнь протекает примерно в том же русле. Наступает 1919 год. В город возвращаются большевики. Отношение властей к Короленко улучшается, поскольку правительство Украины теперь возглавляет старый знакомый писателя, благоволивший к нему, Христиан Раковский.

В харьковской меньшевистской газете публикуется расследование о проведенном петлюровцами еврейском погроме. Итог – около трех тысяч убитых и столько же раненых. «Целые улицы были превращены в кладбища», – сообщает газета. Погибло также около 50 рабочих-христиан.

А в Полтаве сводят счеты. Расстреляны бывшие начальник карательного отряда и тюремный надзиратель… Когда писатель пытается облегчить чью-то судьбу, встречается с недоумением: как же так, ведь они убивали и пытали наших людей?

22 марта. «Вчера приходила бедняга Сподина с заплаканными глазами. Муж ее, почти инвалид, арестован. Был при гетмане комендантом в Миргороде».

23 марта. «Захвачен целый выводок девиц, которые работали в осведомительном бюро. По большей части это простые переписчицы. Ко мне ходят родственники – матери, сестры… Просят, плачут. Мы в свою очередь справляемся в чрезвычайке. Кажется, особенно зверских намерений относительно этой группы не заметно».

Сильная стороны власти большевиков: стихийные грабежи прекращены. И если бы они имели представление о законности… Позднее Короленко запишет: «Большевики уже второй раз отлично „вступают“, и только после, когда начинают действовать их чрезвычайки, – их власть начинает возбуждать негодование и часто омерзение».

А летом 1919-го в Полтаве вновь другая по окрасу власть – белые. Долгожданная Добровольческая армия. О пребывании в Полтаве деникинцев свидетельствуют записи Короленко.

…Эти дни прошли в сплошном грабеже. Казаки всюду действовали так, как будто город отдан им на разграбление «на три дня».

…Бродский, бывший гласный, заявил, что его ограбили семь раз.

…Стало обыденным явлением выбрасывание евреев с поезда на ходу. За каждым поездом оставались трупы выброшенных таким образом и разбившихся. Евреи совсем перестали ездить по железным дорогам.

В начале 1920 года писатель подводит итоги увиденному им при разных режимах:

«Добровольцы вели себя гораздо хуже большевиков и отметили свое господство, а особенно отступление, сплошной резней еврейского населения».

«Деникинцы вступили с погромом и все время вели себя так, что ни в ком не оставили по себе доброй памяти. Впечатление такое, что добровольчество не только разбито физически, но и убито нравственно».

Эти строки служат необходимым дополнением к «письмам к Луначарскому». Белых, петлюровцев и прочих из Полтавы прогнали. Остались большевики. К ним и обращается писатель Короленко.

Журналист Арбатов, редактор газеты либерального направления из Екатеринослава, оставил воспоминания о том, что происходило в этом крупном городе, металлургическом центре Юга России (будущем Днепропетровске) в 1917–1922 годах.

В марте 1917-го в Екатеринославе по примеру столиц появляется временная власть. Первым делом арестованы полицейские, виновные преданы суду; это самое насущное. Поддержание порядка в городе возлагают на студентов-юристов. Пока тихо – действует инерция мирной жизни.

Октябрь… В столице опять что-то стряслось. Власть в губернском городе прибирает некий временный революционный штаб из трех рабочих. Тут же – штабы анархистов, украинских националистов. На улицах слышится стрельба – пока редкая, стычки лихих людей.

В первые дни 1918-го в город врывается банда непонятного происхождения. Грабит и сжигает магазины, административные здания, обстреливает богатые особняки. Анархисты, «за простой народ». Прогоняют их, объединившись, националисты и первые большевики. Результат стычек – свыше 300 трупов.

Апрель. На Екатеринослав надвигаются германские войска. «Никто ничего не понимал», – пишет мемуарист. По Брестскому договору Германия и Австрия получили право занять и ограбить Украину. Но это высокая политика, людям недоступная. Жители русского индустриального города видят приближение чуждых сил. Около 600 рабочих под руководством некоего Васьки Аверина пытаются организовать оборону. Легли почти все. В Екатеринослав входят роты подданных кайзера. Власть перемещается в немецкие комендатуры. «По городу проехало несколько платформ с трупами убитых немцами рабочих, захваченных на вокзале с винтовками в руках», – свидетельствует Арбатов.