Книга Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья - Томас Кейтли

Одежда капелланов ордена представляла собой белую, сшитую по фигуре тунику с красным крестом на левой груди. И хотя в соответствии с уставом они должны были одеваться лучше всех в ордене, им не разрешалось носить белую мантию до тех пор, пока они оставались всего лишь священниками. Но если кто-то из них, что случалось не так уж и редко, достигал епископского чина, при желании ему охотно предоставлялась такая привилегия. Еще одним отличием между рыцарем и капелланом было то, что первые носили бороды, в то время как последние были гладко выбриты. Капелланам также надлежало носить перчатки из уважения к телу Всевышнего.

Любой, кто принял первую тонзуру, мог стать капелланом в ордене. Когда тех, кто находился в чине субдиакона или диакона, необходимо было произвести в сан священника, магистр или его заместитель посылали их с письмом к местному епископу, который был обязан пожаловать требуемый чин.

Духовенство, как и все прочие члены ордена, было обязано подчиняться магистру и капитулу. Магистр и верховные руководители ордена всегда в своей свите имели капелланов для служения месс и исполнения других церковных обрядов, а также использовали их в качестве секретарей, поскольку рыцари, как правило, были столь же безграмотными, как и их мирские собратья. Именно благодаря этой последней роли капелланы приобрели огромное влияние в обществе. Разум и обширные знания, как это всегда бывает, отвоевывают свои законные права. И хотя особо оговаривалось, что духовенство не должно принимать участие в управлении делами общества, не получив соответствующее предложение от верховного руководителя, мнение секретаря обычно учитывалось, а если он был человеком большого ума и таланта, его совету чаще всего и следовали[79].

Обязанности духовенства ордена были почти такими же, как у монахов. Они исполняли все религиозные ритуалы и проводили все церемониальные собрания ордена, такие как прием новых членов, возведение в магистры и прочее. Их привилегии были крайне незначительными: у них была чуть лучше одежда, они сидели рядом с магистром в церкви и в трапезной, им первым подавали еду, а если они совершали какое-либо преступление, то к ним применялись более мягкие наказания, чем к другим членам ордена. Тем не менее они, если того желали руководители ордена, могли приобрести высокий статус в нем. Так, их весьма часто можно было встретить среди принимающих в орден. Генеральный прокурор ордена в Риме, который всегда был крайне влиятельным лицом, вероятнее всего был священником ордена, по крайней мере, известно, что Питер де Бонони, последний из них, был именно священником.

Рис. 7. Рыцари в Храмовой церкви. Лондон

Рис. 8. Скульптуры рыцарей в Храмовой церкви

Стоит отметить, что даже в период наибольшего расцвета ордена у него не было достаточного количества капелланов, и ему всегда приходилось обращаться за помощью в отправлении обрядов к немонашеским священникам. Причины этого заключались, возможно, в том обстоятельстве, что орден полностью оформился и обрел законченное содержание задолго до того, как духовенство составило одну из его частей, и они в результате не получили возможности обустроить его так, чтобы приобрести соответствующее своей роли влияние и значение в нем. Это должно было быть унизительным для чувства гордости тех, кто привык управлять и подчиняться только своим духовным руководителям, а не видеть себя слугой обычных мирян, к каковым они относили рыцарей ордена. Более того, хотя они и получали свою долю благ и пользовались преимуществами, которые давало членство в ордене и всеобщее к нему расположение, тем не менее у них не было перспектив, к которым можно было бы стремиться. Между тем принадлежащие к ордену бенедиктинцев питали честолюбивые надежды получения богатых приорств, аббатств и епархий, или же, по крайней мере, возможность быть хозяином своего голоса в церкви. Также вполне можно предположить, что гордыня рыцарей-тамплиеров не позволяла принимать в свою общину таких людей, какие впоследствии могли бы присоединиться к нищенствующим монашеским орденам, – крестьян и прочих, кто предпочитал спокойной праздной жизни работу на пашне и в мастерских. Соответственно число тех, кто претендовал на членство в ордене, было небольшим. Однако рыцари не испытывали неудобств по этому поводу. Было предостаточно не связанных с монашеством священников, которые хотели видеть магистра тамплиеров своим ординарием и приобщиться к благам, предоставляемым орденом, и, поскольку ни одна из сторон не была привязана к другой, в любой момент при появлении разногласий они могли разойтись в разные стороны.

III. Прислуживающие братья. Орден, состоявший поначалу только из рыцарей и людей благородного происхождения, не имел среди своих членов обслуги. Рыцари, вероятно, через некоторое время нашли себе оруженосцев среди тех, кто сражался под их знаменами и получал свое жалованье. Госпитальеры, вероятно, подали пример, включив в свой орден специальный класс прислуживающих братьев, которого не было у тамплиеров в течение некоторого времени после совета в Труа. Преимущество этого нововведения было очевидным. До сих пор лишь рыцари и знать были заинтересованы в будущем общества, к которому принадлежали их родственники. Теперь же созданием этого класса, в который получили возможность вступить их сыновья и братья бюргеров и торговцев, к ордену также было привлечено и их внимание. Они ощущали, что им оказывается честь, когда их родственники общаются с рыцарями, и поэтому спокойно смотрели на вступительные взносы и прочие платежи в качестве пожертвований ордену.

Ошибочно думать, что прислуживающими братьями были лишь люди низкого происхождения. Орден настолько высоко почитался, что это побуждало богатых, талантливых и достойных людей, но не благородного происхождения вступать в него. Так, среди прислуживающих братьев можно найти Уильяма Артеблейского, раздатчика милостыни при короле Франции, Радульфа Гизи, сборщика налогов в Шампани, Джона де Фолкея, известного юриста. Бартоломей Бартолье, чтобы быть принятым, передал собственность на сумму в 1 тысячу турских ливров, Уильям Льежский выплачивал 200 турских ливров в год. Действительно, прислуживающие братья никогда не могли получить почетный титул рыцаря (из-за отсутствия благородного происхождения как одного из необходимых критериев) и, соответственно, не могли занимать высокие посты в ордене, но во всех остальных отношениях они пользовались такими же преимуществами и привилегиями, как и рыцари со священниками.

Процедура приема прислуживающих братьев была такая же, как и у двух более высоких классов, лишь необходимые изменения вносились в задаваемые вопросы. Поскольку орден не принимал в свои ряды рабов, кандидат должен был доказать, что он был рожден свободным человеком. Более того, от него требовалось заявить, что он не является рыцарем. Это последнее условие хотя и выглядит неожиданным, но, исходя из имевшегося опыта, было вполне оправданным. Нечто непорядочное чувствовалось или ожидалось от человека благородного происхождения, который по скромности или во искупление грехов своей юности либо по любой другой причине, которые могли возникнуть в голове суеверного человека, или же просто из-за бедности, как это часто было – вступительный взнос для прислуживающего брата был меньше, чем для рыцаря, – скрыл свое благородное происхождение и вступил в орден в качестве прислуживающего брата. Поскольку на их долю выпадала большая часть наименее приятных обязанностей членов ордена, общие обязанности налагались на них в более жестких формулировках, чем для рыцарей и священников, для которых это считалось ненужным.