Книга Шепот черных песков - Галина Долгая

– Дамкум! Не спеши! Присядь, поговорим.

Певцу хотелось опрокинуть чашу-другую сикеры, чтобы унять жар в груди, не оставлявший его все время пьянства и разгула, но ссориться с другом он не хотел.

– А пойдем вместе, что ты все время сидишь один? С людьми весело…

– Вижу я, что твое веселье скоро превратит тебя из человека в овцу. Кто поманит чашей, за тем и пойдешь…

Дамкум надул губы. Хотелось ему огрызнуться, но он сдержался. Только настроение поползло вниз, как солнце к горизонту.

– Злой ты, хоть и друг, ну скажи, чем тебе не нравится мой веселый нрав, а?

Кудим оставил свое занятие и уставился на певца так, словно видел его впервые. Дамкум стушевался под откровенным взглядом, шаркнул босой ступней, подтянул веревку под брюшком.

– Вот смотрю я на тебя, друг мой Дамкум, и думаю, как так получается, что трудности делают человека разумным, а счастье дураком? Не скажешь?

Тут уж Дамкум обиделся. Уголки его губ опустились вниз, взор потух. Певец отвернулся. Кудим не хотел обижать друга, подошел к нему, положил руку на плечо.

– Ты не обижайся, твой веселый нрав мне очень нравится, мне не нравится, что ты слишком много позволяешь себе возлияний. Так и заболеть недолго, да еще в такую жару. А между тем у тебя дел полно!

– Каких дел? – Дамкум оживился.

– Верблюда заклеймить, например. Кузнец уже и твою метку выковал, как ты просил – круг и сбоку клин из двух линий. Можем прям сейчас пойти на хозяйственный двор…

Идея с клеймением верблюда Дамкуму понравилась сразу. Хоть он и недолюбливал верблюда, но стать его законным собственником – кто ж от такого откажется?! Да и в дороге верблюд – хороший спутник! Есть не просит, воду пьет редко, идет себе да идет, а ты сидишь на нем, покачиваешься, песни мурлычешь… Уже не раз Дамкум с завистью провожал взглядом караваны, идущие из Маргуша, кто на запад, кто на восток. Хотелось певцу побывать в Хараппе, куда он и направлялся, пока не повстречал Кудима. Пока они шли вместе, вместе делили тяготы пути, вместе выбирались из передряг, Дамкум и не думал оставлять друга, но теперь, когда Кудим нашел свою семью, когда у него появился свой дом, свои слуги, бродяга по жизни, Дамкум почувствовал, что оседлость не для него. Стены закрывали от него весь мир, его большому сердцу не хватало простора. Вот уже и лето пошло на убыль, а он все сидит в Маргуше! И все песни спел, и посмотреть все успел, да только с каждым днем становилось все тоскливее. Не радовало обилие еды, питья. Он и причастился к хмельным напиткам от скуки. В клетке птица не поет! Полный желудок расслабляет голову. Не идут на ум новые песни, не радуется душа, не трепещет сердце от красоты закатов и восходов, как раньше.

– Друг мой, я давно хотел сказать тебе, да ты все занят, – воспользовавшись подходящим моментом, решил Дамкум поведать Кудиму о своем желании уйти.

Кудим усмехнулся.

– Не перепутал ли ты чего, друг Дамкум? Я ли занят?

– Так не я же каждый день черчу что-то, – он кивнул на неоконченный рисунок, – не я же с вождем каждый день что-то обсуждаю…

– А, вот ты о чем! Прости, друг, не до песен мне было. Моя жизнь так изменилась, что понять надо было, как жить дальше, что делать.

– И что? Понял?

Показалось ли Дамкуму, или на самом деле друг его тяжело вздохнул и даже помрачнел…

– Работать надо. Человек без работы, что скотина – ест, пьет, плодится. Привык я создавать что-то своими руками, вот и принялся за свое мастерство снова.

– А-а! А вот мне для творчества свобода нужна… пойми, друг Кудим, не складываются слова в песни, когда сыт и заперт.

– Да кто ж тебя запер? Вон она свобода, ворота открыты каждый день. Ходи, ищи свое вдохновение… или, – Кудим вдруг понял, на что намекал друг, – или дорога снова позвала тебя?..

Дамкум обрадовался сметливости ювелира. Теперь и объяснять ничего не надо – дорога позвала! Чем не слова новой песни?.. Он даже подпрыгнул на месте, как молодой козлик. В порыве радости сжал руку друга.

– Мы с тобой и правда, как родные, с полуслова друг друга понимаем! Не сердись, друг Кудим, но вчера вечером видел я, как караван мимо прошел в Маргуш. Догнал я его, пораспрашивал. Идут они в Хараппу, и мне туда охота. Если у меня будет верблюд, так и беспокоиться незачем – пойду с ними!

Кудим понимающе кивнул.

– Что ж, ты вольный человек, как решил, так тому и быть, хоть жаль мне с тобой расставаться…

– А… – Дамкум хотел сказать «пойдем вместе!», да одумался, – и мне без тебя…

У Кудима потеплело на сердце. Вот есть теперь на свете человек, который будет вспоминать его с радостью, как и он его!

– Что ж, пойдем верблюда готовить? А то как опять убежит, да без клейма!

– С него станется! – развеселился Дамкум. – А с клеймом всяк будет знать, что у него хозяин есть!

* * *

Верблюд, которого двум друзьям отдал старик из дальнего селения, оказался на редкость осторожным. То ли чутье у него было отменным, то ли еще что, но в этот день он не вернулся в стойло. Как правило, верблюды с утра до ночи гуляли по пустыне сами, без присмотра. Своя жизнь у них была. Весь день то в одиночку, то стадом бродили они меж барханов или мерили узловатыми ногами узорчатую поверхность такыра, но к ночи неизменно возвращались домой, где, несмотря на время года, их всегда ждала охапка сена или на худой конец порубленные кусты перекати-поля, прозванные в народе верблюжьей колючкой. Да и чан с водой разве найдешь где в пустыне? Ни брести к обмелевшей реке не надо, ни искать воду под толщей песка. Опустил морду в чан и пей, сколько втянешь!

Но верблюд Кудима и Дамкума в этот жаркий день не соблазнился даже водой! Все стадо пришло, а он передумал и, обойдя город стороной, ушел к развалинам – жалким остовам глиняных домов, в которых задолго до пришествия племени Персауха кто-то жил. Видать, в те давние времена Мургаб еще нес свои воды далеко на север, но постепенно ушел в пески, и люди покинули эти места. Без воды не проживешь! Вождь Белого Верблюда нашел иное решение – провел в город воду по трубам. Сколько таких труб изготовили гончары! А сколько дров ушло на их обжиг! Зато город жил! Но с каждым годом приходилось все более удлинять трубы, чтобы дотянуться до вод Мургаба. На всем его пути от столицы Маргуша люди брали воду. Только в городе-храме постоянно поддерживался уровень четырех бассейнов для омовения. А сколько бесценной влаги уходило на поля…

Верблюд – не человек! Ему совсем необязательно пить каждый день. Он может продержаться без воды и день, и два, и три, и даже пятнадцать! А еды и в самую сухую пору в пустыне хватает: и перекати-поле, сорвавшись корня, летает по пескам, и саксаул каждый год новыми побегами обрастает.

До темноты искали друзья своего верблюда. Не нашли, узнали только, что какой-то проходил стороной на север. Но тот ли это, которого ищут, или дикий от своего стада отбился – поди узнай! Дамкум от досады и злости на своенравного верблюда ворочался всю ночь, и, едва забрезжил рассвет, натянул свою рубаху, подпоясался наспех и пошел к развалинам.