Книга Убийственно прекрасная - Джеки Коллинз

Когда она спустилась вниз, то застала в кухне Бобби и Бриджит, которые пили кофе.

— Что это вы так рано поднялись? — удивилась Лаки. — Не заболели?

— Все в порядке, — отозвался Бобби. — Просто мы явились сюда из другого часового пояса и еще не перестроились. Между Лос-Анджелесом и Нью-Йорком три часа разницы. А ты почему вскочила в такую рань?

— Мне нужно лететь в Вегас, — объяснила Лаки, наливая себе чашку кофе.

— Слушай, а можно с тобой? — воодушевился Бобби. — Я не был в Вегасе целую вечность.

— Если хочешь — поедем.

— Конечно, хочу. Мне не терпится увидеть клуб, который ты там устроила. Я мог бы дать тебе несколько ценных советов.

— Спасибо, не нужно… — едко сказала Лаки. — Обойдусь как-нибудь без твоих советов.

— Но мой клуб действительно один из самых лучших в Нью-Йорке! — воскликнул Бобби. — И я действительно мог бы что-то тебе посоветовать, подсказать…

— Я верю, — нетерпеливо ответила Лаки. — Ты уже мне все уши прожужжал со своим клубом.

— Но ведь ты там была и сама все видела.

— Была. Видела, — согласилась Лаки. — Отличный клуб.

— Ну так что же?

— Ничего. Просто когда я проектировала этот комплекс, ты еще не занимался ни клубами и ничем таким. Кто же знал, что тебе захочется устроить свой клуб в моей гостинице?

— Если вы все намерены лететь в Вегас, в таком случае я хочу с вами, — заявила Бриджит. — Можно?

— Конечно! — воскликнул Бобби. — Устроим себе праздник — сыграем в рулетку, в «двадцать одно», в кости и, может быть, заглянем на минутку в стрип-клуб. Мне бы хотелось посмотреть по-настоящему зажигательный танец.

— Никаких танцев! — воскликнула Бриджит, начиная смеяться. — Я собиралась просто прошвырнуться по магазинам!

— Что-о?.. — протянул Бобби, делая строгое лицо. — Ты не любишь бывать в стрип-клубах?

— Вы оба можете поехать со мной, — вмешалась Лаки. — Только не забывайте, что мы летим ненадолго, поэтому у нас просто не будет время ни на казино, ни на стрип-клубы, ни — особенно — на магазины!

— Но почему, мама? — возразил Бобби, подмигивая Бриджит. — Небольшой зажигательный танец в исполнении пары девчонок еще никому не повредил! Напротив, подобные вещи только бодрят и…

Не обращая внимания на его болтовню, Лаки с решительным видом направилась к выходу.

— Даю вам полчаса на сборы, и не заставляйте меня ждать.

По пути через прихожую она оставила Джино записку:

«Дела призывают в Вегас — нужно ехать. К обеду вернемся».

Лаки была уверена, что отец не обидится. Джино лучше других знал, что бизнес есть бизнес.

Когда она, Бобби и Бриджит уже садились в лимузин, чтобы ехать в аэропорт, к машине подбежал Филипп. Лаки опустила стекло, и он протянул ей запечатанный конверт.

— Это от кого? — поинтересовался Бобби, увидев, что Лаки вскрывает письмо.

— Понятия не имею, — ответила Лаки, вытряхивая из конверта открытку-приглашение на плотной бумаги. — Это уже не первая. И они приходят не по почте — кто-то просто опускает их в мой почтовый ящик. Либо это глупая шутка, либо… я не знаю что. Вот, смотри… — И она протянула сыну карточку, на которой было написано от руки: «Умри, красотка!»

— Странно… — протянула Бриджит, заглядывая через плечо Бобби, который внимательно рассматривал открытку.

— Ты кому-нибудь это показывала? — спросил он.

— С какой стати? — Лаки пожала плечами. — Если это все-таки приглашение на премьеру фильма или на какую-то презентацию, то рано или поздно я все равно узнаю, в чем дело и кто это писал.

— И сколько таких приглашений ты уже получила?

— Это уже третье.

— А первые два где?

— Не знаю, наверное, выбросила.

— И все три опустили тебе в почтовый ящик?

— Ты кто — окружной прокурор? — улыбнулась Лаки.

— Я боюсь, что это может оказаться серьезнее, чем ты думаешь, — мрачно сообщил Бобби. — Мне кажется, нам следует проверить камеры наблюдения — вдруг они засняли человека, который их доставил. Хотел бы я взглянуть на этого почтальона!

— Почему тебя это так беспокоит? — удивилась Лаки, глядя на его серьезное лицо.

— Потому что… словом, всякое может случиться.

— Что, например? — не отступала Лаки. Ее просто умиляла серьезность, с какой Бобби отнесся к столь очевидному пустяку.

— Этого я не знаю — знаю только, что у тебя много врагов. Во всяком случае — было много.

При этих его словах Лаки невольно нахмурилась. Интересно, спросила она себя, как много Бобби известно о ее прошлом. Судя по его поведению — слишком много.

— О чем ты? — спросила она с напускной небрежностью. — У меня нет никаких врагов.

— Бобби проверил тебя по «Гуглю», — вмешалась Бриджит. — И очень много узнал о тебе и обо мне.

— Я с самого детства многое знал о моих близких, — возразил Бобби, — так что мне не нужно было шарить по Сети в поисках сведений, которые от меня утаивали. Неужели, мама, ты думаешь, я мог забыть, что случилось со мной и с Бриджит, когда мы были детьми? О нашем похищении, о котором ты не хочешь говорить?

— Я не хочу говорить об этом, Бобби, потому что вспоминать плохое — значит призывать себе на голову новые беды. Все это случилось много лет назад, так что пусть мертвые хоронят своих мертвецов.

— Мне было пять лет, — тихо сказал Бобби. — Мне было всего пять, когда этот старый бандит меня изнасиловал Неужели ты думаешь, что я могу об этом забыть? Что я могу не думать?!

— Я не говорила, что ты можешь об этом забыть, — возразила Лаки. — Но вот думать об этом… Вряд ли это принесет тебе много пользы, скорее наоборот. Мы все далеко ушли от того времени. Нельзя жить, постоянно оглядываясь на прошлое, — нужно смотреть в будущее.

— Да, Бобби, — поддакнула Бриджит. — Я же могу не оглядываться на то, что случилось, значит, и ты тоже можешь!

— Если бы не ты, Бригги, меня бы, наверное, уже не было на свете, — отозвался Бобби с искренней теплотой в голосе. — Ведь именно ты застрелила того старого извращенца из его собственного пистолета. Никогда не забуду, как ты схватила этот огромный, черный…

— Не надо! — попросила Бриджит, откидываясь на спинку сиденья. — Я, как и Лаки, предпочитаю смотреть вперед, а не оглядываться назад.

— О’кей, извини, — ответил Бобби. — Я понимаю…

* * *

Муни Шарп встречал их в аэропорту. В свои шестьдесят с хвостиком он все еще выглядел колоритной фигурой — высокий, выше шести футов, с ярко-рыжими, торчащими во все стороны волосами и кустистыми рыжими бровями, он бросался в глаза в любой толпе. Его любимой одеждой были ковбойские сапоги, мятые джинсы и широкий ремень с огромной серебряной пряжкой, которая, впрочем, была почти не видна под нависающим животом. В семидесятых ему выбили все зубы в какой-то потасовке в баре. С тех пор Муни Шарп частенько развлекал своих близких друзей, демонстрируя съемные зубные протезы.