Книга Гортензия в маленьком черном платье - Катрин Панколь

В эту ночь возлюбленный приходил к ней. Он обнял ее, поцеловал, он говорил с ней. Он сказал, что ей не стоит так нервничать и злиться.

– Вечно ты ожидаешь худшего. Не будь такой суровой с Ширли, она ни при чем. На нее все очень уж внезапно навалилось. Это испытание дано ей, чтобы сделать шаг вперед, ведь беды для того и предназначены.

– Я не хочу, чтобы Жозефина страдала.

– Это тебя не касается.

– А я не хочу, и все.

– Жозефина сильная. Она копит силы. Ее тоже ждут серьезные испытания.

– Она заслужила немного отдыха.

– Это не тебе решать!

– Я знаю. Но я присматриваю за ней. Так уж повелось.

Она подумала и спросила:

– Скажи, а ты меня обманывал? Я хочу сказать, кроме…

– Ты всегда все обо мне знала. Ты была тонкая штучка. От тебя невозможно было что-то скрыть.

– Я очень люблю, когда ты ко мне приходишь. Я потом весь день такая радостная… Радость – почти такое же сильное чувство, как любовь.

Он прижал ее к себе, она закрыла глаза, умиротворенная, столько было любви в его объятии. А потом он ушел. Ей не нравилась эта его манера исчезать. Незаметно, как легкий ветерок. «А с другой стороны, – подумала она, глядя на мусоровоз, – это вполне нормально, что он улетает, как дуновение ветра».

За нагромождением мусорных баков томилось такси, шофер нервничал. Он хотел, чтобы мусоровоз отъехал и пропустил его. «Подай назад и встань в сторонку!» – вопил он, махая руками. Неистово сигналил. Но пешеходы на улице даже не оборачивались. Они уже привыкли к таким проявлениям дурного настроения. Они смотрели на часы и ускоряли шаг. Боялись опоздать на работу. Бекка заметила на ступенях церкви Ширли, которая тащила за собой чемодан. Сумочка соскользнула с ее плеча. Она подхватила ее рукой, а ногой пнула чемодан. Он покатился со ступеней. Она ехала в аэропорт, чтобы лететь в Нью-Йорк. Ей пришлось заехать на Мюррей Гроу: она забыла у себя в кабинете паспорт.

– Я сейчас все забываю, как только голову не потеряла, – проворчала она, роясь в столе.

Она едва не спросила: «А когда возвращается Филипп?» Но удержалась. Бекка успела прочесть этот вопрос в ее глазах.

– Ты приняла правильное решение, – только и сказала она.

Какой-то мужчина вылез из такси и достал бумажник, чтобы расплатиться. В руке он держал сумку, а дорожный чемодан поставил на землю. Большой серый чемодан типа «Самсонайт». У них у всех, у этих мужчин, одинаковые дорожные чемоданы! Никакого воображения! Путешествуют в сером и весь мир красят в серые тона. Шофер протянул руку, пересчитал деньги, потом высунулся в окно и заорал на Боба Марли, который танцевал на мостовой с мусорным баком в руках. Он подбрасывал его, ставил на тротуар, протирал рукавом, наклонялся над ним и выделывал разные па и подобие фуэте. «Да он воображает себя Фредом Астером! – прыснула Бекка и вновь взялась за кружку с кофе. – А тот-то как психует в машине за грузовиком. Интересно, подерутся или нет?» Такое тоже бывало, когда водитель мусоровоза уж совсем упорно доводил автомобилистов.

Она увидела, как Ширли подходит к такси, подскакивает к окошку и спрашивает, свободна ли машина.

В этот момент человек с серым чемоданом обернулся. Бекка узнала Филиппа.

Она подскочила с места, едва не опрокинув кружку с кофе.

Что он здесь делает? Он уже вернулся из Токио?

Ширли протянула чемодан водителю, чтобы тот положил его в багажник, потом встала на цыпочки, обвила руками шею Филиппа, привлекла его к себе. Он склонился к ней, она что-то шептала ему в ухо, он отвечал ей, обнимал за талию, гладил по волосам…

Водитель грузовика наконец внял настояниям шофера такси и отъехал в сторону, освобождая дорогу. Зеленая машина загородила Филиппа и Ширли.

– О! Нет! Отвали отсюда, грузовик! – завопила Бекка.

Ей ничего не было видно.

– Ну отъезжай, отъезжай! – нервничала она.

Она через окно делала знаки водителю, который медленно двигался назад. Улица была узкая, и он не спускал глаз с зеркальца заднего вида. Боб Марли заметил ее судорожные движения, и решил, что она просит его танцевать дальше. Он встал перед окном и стал изображать, что бьет в барабан, при этом подергиваясь и извиваясь.

– Отойди! Отойди! – заорала Бекка.

Он разошелся вовсю, на лице играла радостная улыбка.

– Yeah! Lady! Yeah!

Он качал плечами и руками, берет дрожал на его голове.

Шофер мусоровоза загудел, призывая его к порядку. Он с сожалением залез на подножку и обернулся, чтобы попрощаться с ней. «До свидания, до завтра, lady».

Теперь уже нервничал водитель грузовика: такси нужно было проехать, чтобы он мог продолжить свою работу.

Филипп, склонившись к дверце, что-то говорил Ширли.

Бекка заметила, как Ширли высунулась в окно, схватила Филиппа за руки, притянула к себе. Спустя мгновение она вновь исчезла в машине, и такси тронулось.

Взгляд Бекки упал на рисунок, который Ширли хотела подарить Филиппу. Он стоял возле письменного стола. Значит, Ширли его не забрала.

Бекка вернулась к окну. На ступенях, потягиваясь, стоял Баббл. Он улыбнулся ей своей редкозубой улыбкой. Грузовик, виляя, вырулил на середину улицы. Боб Марли на подножке держался за ручку, ожидая следующей остановки.

– Hey man! – крикнул Баббл. – А у тебя немножко травишки для меня не найдется?

* * *

– И я хочу еще, чтобы перед концертом вы пришли ко мне в гостиную и сыграли исключительно для меня! – воскликнула Елена, поднимая в воздух прямой и тонкий, как белая свеча, палец.

Вообще-то Гэри зашел к ней за утюгом.

– Я хочу иметь право на первое прослушивание. Не хочу, чтобы присутствовали ни Гортензия, ни твоя мать. Никто. Я закрою глаза и представлю себя в огромном концертном зале, с рядами красных кресел, тяжелыми портьерами, хрустальными люстрами, расписными потолками. Это мое представление о комфорте и шике, я им дорожу и имею на это право!

– Ну конечно! – ответил Гэри. – Я готов исполнить любой ваш каприз, мы с Калипсо обязательно сыграем для вас перед концертом, Елена.

– А расскажи мне об этой Калипсо, Гэри, – попросила Елена, протягивая руку к коробке с рахат-лукумом. – Ты меня с ней почему-то не знакомил…

– Да я и сам с ней знаком всего месяц… Я предпочитал ничего вам не говорить. Сделать сюрприз.

– Я люблю, когда мне обещают сюрпризы. Но она, по крайней мере, хорошенькая? Не похожа на тюленя? Я таких не люблю!

– Ну уж на тюленя она точно не похожа, – усмехнулся Гэри.

– А откуда она?

– Из Майами.

– Ненавижу Майами. Все лживо в Майами. Даже пальмы какие-то ненастоящие!