Книга Секс и эволюция человеческой природы - Мэтт Ридли

Если самки постоянны в каком-то эстетическом предпочтении, то самцы обязательно научатся это использовать это в своих целях. Возможно, «глаза» на хвостах павлинов соблазнительны для самок, потому что напоминают настоящие глаза огромного размера. Последние заставляют замереть — возможно, даже гипнотизируют — многих животных. А неожиданное появление большого количества огромных таращащихся глаз может вызвать у самки состояние легкого ступора — и самец постарается этим воспользоваться[60]. Как известно, сверхстимул обычно действует эффективнее нормального стимула. К примеру, известно, что многих наседок привлекают огромные яйца в гнездах: гусыня будет пытаться высидеть яйцо размером с футбольный мяч, игнорируя нормальное. Мозги будто бы запрограммированы: «высиживайте яйца — и чем они больше, тем больше пусть вам нравится их высиживать». Так что, возможно, чем больше глаз на хвосте, тем более привлекательным или завораживающим оказывается павлин для самки. А самцы просто использовали это, выведя на хвосте много огромных глаз — без какого-либо эволюционного изменения предпочтений самки{269}.

Ходячая реклама

Эндрю Помянковски согласен с большей частью утверждений Райана и Киркпатрика, но не разделяет их взгляды на выбор самок. По его мнению, это — просто внешние условия, направляющие изменения украшений самца так, чтобы они «цепляли» самку, согласно с особенностями ее восприятия. Но это не значит, что «раздувание» какого-то свойства происходит без изменения предпочтений самок. Практически невозможно представить, как они могут избежать воздействия эффекта Фишера по мере того, как украшения самцов — поколение за поколением — становятся все более и более выраженными. Ведь самая придирчивая самка выбирает наиболее привлекательного самца и, таким образом, имеет наиболее привлекательных сыновей и, соответственно, наибольшее количество внуков. В общем, самки становятся все более и более привередливыми, и их все труднее соблазнить или загипнотизировать. «Главный вопрос, — писал Помянковски, — не в том, работает ли сенсорное объяснение Киркпатрика, а в том, почему самки позволили использовать свои идеи-фикс». Кроме того, странно считать, что эволюция может настроить ухо лягушки для обнаружения хищников, но не в состоянии сделать это для выбора самцов{270}.

Поэтому Райану и Киркпатрику можно возразить: хотя вычурные приемы и средства ухаживания самцов действительно соответствуют вкусам самок, из этого не следует, что эти вкусы бесполезны и не помогают выбирать лучшие гены для потомков. Хвост павлина одновременно является: доказательством того, что самкам нравятся похожие на глаза объекты, результатом вышедшей из-под контроля деспотической моды, а также бременем, демонстрирующим состояние своего владельца. Такой толерантный плюрализм не всем по вкусу, но Помянковский утверждает, что он далек от сомнительного желания угодить всем. В один прекрасный день, сидя в индийском ресторане, он нарисовал на бумажной салфетке список всех заслуживающих доверия теорий полового отбора, которые могут работать одновременно.

Любое украшение возникает у самцов в результате случайной мутации. Если оно западает в душу самкам (с их «багами» и идеями-фикс), то последняя начинает распространяться. По мере этого, набирает обороты эффект Фишера — и само украшение, и его привлекательность для самок начинают «раздуваться». В итоге, наступает момент, когда украшение имеется уже у всех самцов, поэтому самкам нет смысла и дальше оставаться придирчивыми. Ведь выбор тогда становится слишком «дорогим»: если он самке ничего не дает, то это просто трата ее времени и усилий на бесполезное сравнение самцов. Эффект Фишера угасает медленнее, если цена, которую платит самка за выбор, небольшая (например, у токующих видов, всех самцов у которых можно увидеть сразу). Но некоторые украшения не исчезают — те, которые являются индикаторами состояния здоровья их обладателей. К примеру, у них меняется цвет, если самец заражен паразитами. В этом случае самки продолжают выбирать самых красивых — тогда у них будет устойчивое к заболеваниям потомство. Поэтому, хотя «раздуваются» разные типы украшений, а не только отражающие конкретные обстоятельства (условия жизни, развития, наличие паразитов и т. п.), но именно последние существуют дольше всего. Как, скажем, у страшно привередливых токующих видов — потому что цена выбора невелика. Но даже у самых неразборчивых видов может возникнуть целый сонм обременяющих украшений, орнаментов и пятен. И Помянковски продолжает находить подтверждения своим гипотезам (произрастающим из представлений о симметрии, о которых мы говорили ранее), согласно которым многочисленные украшения у полигамных птиц (например, павлинов) — фишеровского типа, а единичные у моногамных (например, вилкообразные хвосты ласточек) работают по принципу «хороших генов» и рассказывают жизненную историю самца{271}.

Когда вы в следующий раз пойдете весной в зоопарк, постарайтесь увидеть, как самец китайского алмазного фазана демонстрирует себя самке. Это буря цвета! На его морде — бледно-голубое пятно, на голове — пурпурный гребешок, а вокруг шеи — отделанный черным белый воротник. Его горло — радужно-зеленого цвета, спина — изумрудного и ярко-синего, живот — белоснежный, а гузка — оранжевая. У основания его хвоста — пять пар алых перьев, а сам хвост, длиною превосходящий тело, испещрен черными полосами. В таком окружении линялое или поврежденное перо будет видно за милю. Эта гигантская реклама хороших генов, обремененная необходимостью содержать себя в чистоте и безопасности — ходячая иллюстрация самкиных сенсорных «задвигов».

Человек-павлин

Конечно, все эти нелепости ухаживания у павлинов и гуппи исследователям эволюции достаточно любопытны и сами по себе, но многие проявляют к этому всему интерес из чистого эгоцентризма. Мы хотим знать, какие уроки можно из этого извлечь, чтобы лучше понимать наши собственные, человеческие, дела. Объясняется ли успех отдельных мужчин у женщин тем, что их внешность посылает «честный» сигнал о хороших генах и об устойчивости к заболеваниям?

Идея кажется смешной. Мужчины имеют успех у женщин по гораздо более разнообразным и тонким причинам: потому что они добры, умны, остроумны, богаты, красивы или просто доступны. Люди — это вообще не токующий вид. Мужчины не собираются в группы для демонстрации себя проходящим мимо женщинам. Большинство из них не покидает последних сразу после соития. Они не украшены великолепными орнаментами и не выполняют стереотипных ритуалов ухаживания. Когда женщина выбирает мужчину, она думает о том, станет ли он хорошим мужем, а не о том, будут ли у него обаятельные сыновья или устойчивые к заболеваниям дочери. Мужчина, выбирающий жену, использует настолько же приземленные соображения, хотя он, возможно, больше ведется на внешнюю привлекательность. Оба пола ориентируются на способность партнеров быть родителями. Женщины больше похожи на крачек, выбирающих самца, который хорошо рыбачит, чем на самок полынных куропаток, все как одна выбирающих лучшего. Таким образом, вытекающей из гипотезы «хороших генов» гонки Черной Королевы — соблазнительность одного пола и придирчивость другого — не происходит.