Книга Порядки помощи - Берт Хеллингер

Потом он выбирает трех женщин — заместительниц судеб абортированных детей и ставит их перед детьми. Хеллингер также ставит заместителя сына в расстановку и напротив него его судьбу.

Через некоторое время заместитель судьбы клиентки подходит к ней и становится слева от нее. Клиентка поворачивается к нему и протягивает ему руки. Она подходит вплотную к своей судьбе и кладет голову на грудь ее заместителя. Через некоторое время судьба обнимает ее.

Клиентка смотрит на своих абортированных детей. Судьба сына взяла его за руку и вместе с ним встала напротив абортированных детей. Они держатся за руки.

Клиентка немного отклонилась от своей судьбы и смотрит ей в глаза. Они держатся за руки и нежно обнимаются.

Судьба сына встает ему за спину и прикасается к нему правой рукой.

Судьба первого абортированного ребенка садится рядом с ним и кладет голову ребенка себе на колени.

Третий абортированный ребенок сидя прислоняется к заместителю своей судьбы спиной. Тот наклоняется к нему, тянет его к себе вверх, становится за его спиной и кладет руки на его плечи.

Клиентка отвернулась, ее судьба стоит теперь за ее спиной. Судьба держит ее сзади за обе руки. Клиентка теперь смотрит прямо перед собой.

Третий абортированный ребенок отклоняется назад и кладет голову на плечо своей судьбы. Потом ребенок разворачивается, и они крепко обнимаются.

Второй абортированный ребенок, лежа на спине, протягивает руки к своей судьбе. Та берет его за руки и притягивает к себе. Теперь ребенок сидит напротив своей судьбы, лицом к ней. Та кладет руки ему на голову.

Судьба сына встает за его спиной.

Хеллингер (обращаясь к клиентке): Как ты теперь себя чувствуешь?

Клиентка: Лучше.

Хеллингер (обращаясь к сыну): Как ты теперь себя чувствуешь?

Сын: Я бы с удовольствием убежал. Но моя судьба не дала мне этого сделать и вынудила меня смотреть туда.

Хеллингер: Некоторое время.

Хеллингер разворачивает сына лицом к его судьбе.

Хеллингер: Как теперь?

Сын: Теперь мне хорошо.

Хеллингер (обращаясь к третьему абортированному ребенку): Как ты теперь себя чувствуешь?

Третий абортированный ребенок: Я чувствую себя хорошо.

Хеллингер (обращаясь к группе): Вы видите по этим абортированным детям, что теперь все стало по-другому.

Обращаясь к заместителям: Спасибо вам всем.

Обращаясь к группе: Когда помогаешь, иногда бывает так, что сначала работаешь с личной проблемой клиента. Но в какой-то момент движение вперед останавливается. Нужно добавить что-то еще. Тогда берешь его семью, в широком смысле. И опять приходишь к границе, за которой ничего не происходит. Что нужно сделать, мы только что видели. Нужно перейти в другое, более крупное измерение. Возможно, решение там. Но в этом измерении нужно оставаться очень скромным.

Общность судеб

Хеллингер (обращаясь к группе): Есть одна прекрасная песня, в ней говорится: «Свобода, о которой говорю, наполняет мое сердце». Я написал об этом афоризм: «Лошадь, которая почувствует воздух свободы, сразу же угодит в ловушку».

Когда мы чаще всего чувствуем воздух свободы? Когда влюбляемся. Но вскоре мы замечаем, что это ловушка.

Смех в группе.

Что это за ловушка? Это что-то маленькое? Или что-то большое? Это нечто могущественное, а именно, общность судеб. Мы, такие, как есть, становимся чьей-то судьбой. И другие, такие, как есть, становятся нашей судьбой. Ярче всего это видно на примере отношений пары. Почему двоих так тянет друг к другу? Они же едва друг друга знают. Но уже возникла общность судеб — моей судьбы (т. е. тем, что произошло в моей семье, и тем, что еще нужно привести в порядок в моей семье, возможно, за много поколений до меня) и его судьбой и тем, что еще необходимо привести в порядок в его семье, возможно, за много поколений до него самого.

Мы видели замечательный пример того, как некто замещал сына, а его отец вместе с русским лежал на полу. Сын не мог избежать его судьбы. И именно поэтому он помог им обоим исполнить их судьбу. Он был включен в их общность судеб. И в этом величие. И это не ловушка. Это требует от нас полной отдачи.

Помощник знает об общности судеб и уважает ее. Представьте себе, что за бред, когда кто-то считает, что может изменить чью-то судьбу. Или вмешаться в нее, или решить? Где он тогда? Он тоже в этой общности судеб. Тогда он использует ее в своих целях.

Не в поисках решения, не с уважением, но таким образом, что хуже становится всем, что решение откладывается, примирение откладывается.

Нашу работу сможет понять (и это первый шаг) и соответственно действовать только тот, кто уважает судьбы всех участников в равной степени. Кто знает, какие мощные силы действуют по ту сторону от добра и зла. Кто видит их и кто ставит их на службу примирения по мере того, как они действуют на него самого.

С такими силами он сам становится больше, используя эти силы, он помогает скромно, но в высшей степени действенно.

Потерянная душа

Участница: Речь идет об одном уроженце Эритреи, которому 47 лет. В 16 лет он ушел из своей деревни. Он из семьи аптекарей, т. е. из богатой семьи. После в Аддис-Абебе он ушел в подполье. Он вступил в коммунистическую партию и боролся против военного правительства. Родители об этом ничего не знали. Когда ему было 19 или 20, он был объявлен в розыск по всей стране с приложением его портрета. Тогда он через Судан приехал в Германию.

Хеллингер: В чем его проблема?

Участница: У него такое чувство, что он — это не он, что он все время находится в теле каких-то других людей.

Хеллингер: Понятно. Он проиграл свою душу. Кому? Ничего не говори. Почувствуй.

Обращаясь к группе: Почувствуйте.

Обращаясь к участнице: Где осталась его душа? Ты знаешь?

Участница: На родине.

Хеллингер: У жертв, которых он убил. Он убийца, а не борец за свободу. Он просто убийца. Чего он добился своей борьбой, кроме того, что поубивал кучу народу? Ничего. Настоящий борец за свободу добивается по крайней мере чего-то.

Обращаясь к группе: Она в состоянии переноса. Она ему сочувствует.

Когда участница хочет ему ответить: Это мы уже слышали. По тому, как ты об этом говорила, все сразу было понятно. Я знаю, это жестокая дисциплина. Но если посмотреть на результат такой дисциплины, она освобождает. Кому я даю место в своей душе?

Участница: Умершим.

Хеллингер: Вот именно, всем умершим. Чувствуешь разницу в силе?