Книга Гребень Клеопатры - Мария Эрнестам

— Где ты был? — злобно спросила она.

— Миранда, я…

— Ты пропустил мое выступление. Я не могла выйти на сцену без тебя! Им пришлось заменить меня какой-то идиоткой, которая и петь-то толком не умеет. Откуда только берутся такие дилетантки?!

— Миранда, мне жаль, но…

— Что — но?

Фредерик попытался сорвать с нее парик. Но она не позволила.

Он сказал:

— Все кончено. Миранда, милая, сжалься надо мной, я так больше не могу. Я встретил ту, с кем могу быть самим собой. Мне не придется играть роль. Я хочу быть счастливым. Позволь мне.

— С ней? С дочерью Михаэля?

Он недоуменно посмотрел на нее.

— Так ты знаешь?

Она улыбнулась неприятной улыбкой, и внезапно Фредерик отчетливо увидел контраст между фальшивыми волосами и ее кожей.

— Неужели ты настолько глуп, Фредерик, что думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься за моей спиной? С кем изменяешь мне. Ведь ты наверняка не осмелился рассказать ей о новом заказе. От ее отца.

Фредерику стало трудно дышать. В воздухе стояла пыль… Ее частички застревали в горле, не давая ему вздохнуть.

— Как ты… — прохрипел он, задыхаясь.

Миранда улыбнулась. Но как-то зловеще.

— Хватит играть в игры. Ты должен раз и навсегда уяснить, что мне известно о тебе все. Я знаю, чем ты занимаешься. Меня только удивляет, почему ты сам мне ничего не рассказал, вы же общались совсем недавно, не правда ли?

Он ничего не ответил, но заметил, что лицо Миранды смягчилось. Он отвел взгляд. Она больше не была красавицей. Она стала чудовищем. А он сам — жалким трусом.

— Фредерик, посмотри на меня. Не делай вид, что меня нет. Ты не волен принимать решение в одиночку. Это касается и меня тоже. Если мы получим клуб, наша мечта сбудется. Мы уберем весь пошлый декор и сделаем из этой дыры первоклассное заведение. У нас сразу будет и помещение и постоянные клиенты. Кроме того…

Он вскочил. Закрыл уши руками. Шум в голове усилился.

— Замолчи! Замолчи, я сказал! Мы не будем менять декор! Не станем выполнять никаких заказов! Если люди думают, что они вправе решать, кому жить, а кому умереть, — это их дело, но к нам это не имеет никакого отношения. Ни к тебе, ни ко мне. И поэтому… не только поэтому, но я хочу, чтобы мы расстались, Миранда. Это не может продолжаться. Пусть я покажусь тебе бесчувственным, но я так больше не могу… Я встретил настоящую женщину…

— Которая не может ходить. Видишь, у всех свои недостатки!

— Я тебя ненавижу.

Миранда достала розовую пудреницу, открыла ее и провела пуховкой по лицу. Поднялось облачко пудры, Фредерик чихнул.

— Нет, Фредерик, — сказала она. — Ты меня не ненавидишь. Ты меня любишь. Без меня ты ничто, и ты это прекрасно знаешь. Существо без пола. Пустое место. А вот со мной ты все. Со мной ты можешь добиться всего, чего пожелаешь. Мы нужны друг другу. Я тебя не обманываю. Видишь, я честнее, чем ты. Я признаюсь, что не могу без тебя. И ты прекрасно знаешь, что нам следует делать.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и вышла. Фредерик видел, что она притягивает к себе взгляды окружающих. Какой-то старик попытался схватить ее за руку, но она так резко отдернула ее, что он чуть не упал. Ее рука. Его рука. Фредерик больше не знал, что думать. В панике он увидел, как она подошла к Михаэлю, шепнула ему что-то на ухо и протянула раскрытую ладонь. Михаэль сунул руку в карман пиджака, вынул ключ и отдал ей. Фредерик физически ощутил прикосновение холодного металла к коже. Бросив ей: «Потом расскажешь», Михаэль вернулся к разговору с посетителями. Фредерик побежал за Мирандой, которая уже вышла на улицу и быстрым шагом шла к парковке, где стоял автомобиль Михаэля. Фредерику было холодно на ветру. Прохожие оборачивались на них. Он распахнул дверь и сел в машину. Миранда уже сидела за рулем.

— Куда мы едем?

Не удостоив его ответом, она завела машину и тронулась с места. Мягкий шум двигателя заставил его на секунду поверить, что они просто едут покататься. Это ощущение усилилось, когда Миранда включила печку и музыку. «Чикаго».

— Узнаешь, Фредерик?

— Конечно! Глупый вопрос.

— А помнишь, когда ты услышал ее первый раз?

Он не хотел вспоминать. Не хотел даже думать об этом. Шум двигателя и шум в голове должны были заглушить воспоминания. Фредерик зажмурился. Но нет, воспоминания настигли его, вцепились когтями и начали кричать. Крик. Такой же истошный, как когда кролики запрыгали к лесу, а отец бросился за ними в своих тяжелых сапогах. Его собственный крик, полный отчаяния и ужаса.

— Он получал от этого удовольствие, не так ли?

Голос Миранды. Констатация факта.

— Нет!

— Сначала он догнал первого. И прикончил одним выстрелом. Скажу тебе, не так легко застрелить кролика, он слишком маленький, но твой отец был опытным охотником. Кто стал первой жертвой, не помнишь? Крольчиха? Лисен?

— Нет!

— А мне кажется, Лисен. Ты подбежал к ней, увидел ее окровавленный пушистый мех и упал на траву. У тебя не было сил бежать за другими. Ты лежал рядом с Лисен, плакал и гладил ее, пока весь не перемазался кровью. Липкой, красной, как малиновое варенье…

— Миранда, пожалуйста…

Куда мы едем? На юг? Он там сегодня уже был.

— Потом раздались другие выстрелы. Один, два, три. Тебе удалось подняться на ноги. Ты побежал к папе. Он стоял, держа в обеих руках убитых кроликов. Ты не хотел смотреть, но ничего не мог с собой поделать. Ты как загипнотизированный, смотрел, как он поднимает с земли Малыша. Малыша, твоего любимчика. Как достает нож и начинает сдирать с него шкурку. Ты видишь красное мясо, чувствуешь запах… Тебя тошнит… А папа сказал, что ты никогда…

— Нет, нет, нет, нет!

— Помнишь ужин, Фредерик? Зажженные свечи. Красиво накрытый стол. Кролик, тушенный с овощами. Картофельный гратин по-французски. Желе из черной смородины. Кажется, родители даже пригласили соседей? Тебе велели хорошо себя вести. Надеть свежую выглаженную рубашку. Родители пили вино. Красное вино. Красное, как кровь. Тебя заставили есть…

Шум в голове. Ураган. Темные тучи. Ливень.

— Какое наказание. Только потому, что ты хотел быть похож на нее…

— Прекрати, прекрати, прекрати, прекрати…

— Тогда ты и принял решение, Фредерик. Ты выжидал. Играл роль. Изображал из себя мужчину. Научился стрелять. И наконец ты отомстил. Уложил его одним выстрелом. Все эти пафосные рассуждения о том, что у нас нет права решать, кому жить, а кому умереть, можешь засунуть себе сам знаешь куда. Ты умеешь убивать, Фредерик. Ты уже делал это раньше. И можешь сделать снова.

— Это был не я! Это была она… ты… она! Это была она!