Книга Александр Мальцев - Максим Макарычев

Споры о том, нужно ли советским хоккеистам мериться силами с канадскими, велись задолго до проведения этой серии. Говорили, что Тарасов и Чернышев, зная об особой грубости некоторых игроков НХЛ, якобы не изъявляли особого желания бросать своих ребят в сражение с канадскими профи. Впрочем, в этой ситуации объективнее будет взгляд самих игроков, тех, кто первыми скрестил клюшки с профессионалами.

«К началу семидесятых годов канадцы стремились к поединкам с советскими хоккеистами на высшем уровне. Встреча с профессионалами из НХЛ была мечтой Аркадия Ивановича Чернышева и Анатолия Владимировича Тарасова, – писал Борис Михайлов в своей книге «Такова хоккейная жизнь». – Последний беседовал на этот счет с президентом НХЛ Джоном Зиглером еще в 1968 году. Но убедить Спорткомитет СССР и ЦК КПСС в том, что серия СССР – НХЛ не так страшна, как ее малюют, было сложно. Проходило много различных совещаний, все время возникали какие-то сложности. За океаном, казалось, проблем не было. Но у нас тогда не знали, что и в НХЛ согласиться на серию было не просто. Ее президент Джон Зиглер мог спокойно высказаться за проведение серии. Но ему требовалось, поскольку НХЛ была коммерческим предприятием, подумать и о финансовой стороне вопроса».

Несомненно, что и рядовые советские болельщики, и любители хоккея за Кремлевской стеной жаждали зрелищ и побед над маститыми профессионалами. Окончательному решению, давшему зеленый свет ледовому противостоянию, во многом поспособствовал генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев – заядлый хоккейный болельщик. Во время чемпионата мира 1972 года в Чехословакии были оговорены все нюансы проведения предстоящей серии. По соглашению, подписанному весной того же года, за канадскую сборную должны были выступать только профессионалы из НХЛ.

Подготовка к матчам проходила под руководством нового тандема наставников: старшим тренером был назначен Всеволод Михайлович Бобров. Его помощником стал Борис Павлович Кулагин, который вскоре вместе с Аркадием Чернышевым вылетел в Северную Америку с тем, чтобы изучить будущих соперников.

У Всеволода Боброва складывались сложные отношения с Тарасовым. Бобров был самостоятельным, свободолюбивым человеком и игроком, предпочитая оставаться «свободным художником» вне строгих тактических схем. И эта его своеобразная неуправляемость никогда не нравилась Тарасову. Более того, армеец Бобров в пику Тарасову как-то заявил, что он является учеником Аркадия Чернышева. «На смену Чернышеву и Тарасову пришел Всеволод Михайлович Бобров. Он производил огромное впечатление. Это был редчайший знаток хоккея. Бобров был достаточно мягким человеком. С ним, в отличие от Тарасова, можно было обсуждать какие-то хоккейные вещи, – полагает Борис Михайлов. – При этом Бобров не давил на нас своим колоссальным авторитетом. Он умел прощать, и не было случая, чтобы кого-то в сборной при нем крепко наказывали за различные нарушения. У него было потрясающее чутье на игроков, он знал, что именно нужно сказать в конкретный момент или промолчать. К тому же мы преклонялись перед ним как великим игроком».

Советские спортсмены, как это обычно происходило перед самыми ответственными и главными стартами года, были заблаговременно отправлены на тренировочный сбор, где постарались забыть обо всем, кроме хоккея. В Канаде профессионалы приступили к тренировкам на полтора месяца позже русских. Канадские звенья комплектовались не по клубному принципу, как в советской сборной. Это был набор индивидуально сильных игроков, которые имели статус состоявшихся звезд.

Тем временем вся страна, от рядового рабочего до премьер-министра Пьера Трюдо, спорила, стоит ли брать в сборную легендарного Бобби Халла, который немногим ранее принятого решения переметнулся в созданную Всемирную хоккейную ассоциацию – ВХА (о ней речь позже). Просьбы как рядовых, так и влиятельных болельщиков, включая самого премьера Трюдо, не увенчались успехом. В итоге двери канадской команды для Бобби Халла и других звезд ВХА в сборную Канады оказались закрыты. Кроме того, в составе канадцев из-за травмы не играл легендарный защитник Бобби Орр. Его в те годы западные специалисты и средства массовой информации называли лучшим хоккеистом мира.

В советской сборной неожиданно не оказалось одного из лучших форвардов в истории отечественного хоккея Анатолия Фирсова. Лишь позже выяснилось, что Фирсов бойкотировал это турне, в знак протеста против исключения из тренерского штаба многолетнего тандема Тарасов – Чернышев. Спартаковец Вячеслав Старшинов прямо признавался в одном из интервью, что Фирсов отказался «играть по этическим соображениям, он принял сторону Анатолия Владимировича Тарасова».

Но вернемся к предматчевой подготовке сборных. В Москву «на разведку» от канадцев полетели Джон Малеллан и Боб Дэвидсон из «Торонто Мэйпл Лифс». Их отчеты из СССР стали приятным откровением для всей Канады. Канадцев искренне удивляло то, как же долго советские спортсмены могут находиться на сборах, лишенные возможности пообщаться с родными. Тогда в СССР тренеры были убеждены, что с учетом особенностей русского национального характера долгие сборы перед короткими турнирами были единственной формой держать советских спортсменов в надлежащем тонусе. «Многие сильные на льду хоккеисты были достаточно слабыми в жизни. И что делать тренеру, если у него есть 15 человек, которых можно смело отправлять в семью и знать, что они не напьются до потери пульса, и 10 других, для кого не существует ничего невозможного? Поэтому всех скопом и держали, чтобы никому не было обидно», – признавался в одном из интервью известный отечественный судья Виктор Домбровский.

Русские хоккеисты не умеют пасовать и забивать, а их основной вратарь Третьяк и вовсе «пускает бабочки и ловит мышей» – образно говоря, в таком духе были составлены отчеты «канадских разведчиков». Канадские наблюдатели в августе 1972 года попали на, возможно, худшую игру Владислава Третьяка в жизни. Сборная СССР играла товарищеский матч с ЦСКА, и Третьяк получил в свои ворота девять «пробоин». Сам он позже объяснял, что его голова в тот день была забита «чем угодно, только не хоккеем» – на следующий день вратарю предстояла свадьба.

«Еще не родилась та команда, которая будет учить наших профессионалов. От разгрома русских спасет только чудо или сверхвдохновение», – писала одна из канадских газет, требуя победы своих любимцев над русскими в серии с сухим счетом. В довершение всего по канадскому телевидению в августе 1972 года показали документальный фильм с простым и броским названием «Все о советском хоккее». Его снимали в СССР с разрешения советской хоккейной федерации канадские документалисты. Выставили они советский хоккей в сугубо комическом ракурсе. Из репортажей выходило, что лед на хоккейных площадках в Советском Союзе заливают простым шлангом, а клюшки мастерят в обычных заводских мастерских – в подтверждение этого демонстрировались соответствующие кадры с обычной дворовой площадки и из какого-то слесарного цеха.

Потом эти клюшки показали лежащими на прилавках обычных универмагов, чтобы канадский зритель сделал для себя вывод: дескать, какие же они мастера, если и советские команды, и обычные болельщики играют одними и теми же «палками». Словом, у рядового канадца должно было сложиться впечатление, что русские если не являются полными «профанами» в хоккее, в отличие от профи, то уж никак не переступают его любительский порог. Канада ликовала в предвкушении разгрома русских в серии со счетом 8:0. И сами канадские хоккеисты перед суперсерией были настроены «порвать русских». Настрой у них был самый что ни на есть боевой, но бравурный и шапкозакидательский.