Книга Программа. Идентификация - Сьюзен Янг

– Ну что, как первый день в школе? – спросил за ужином папа. Его глаза блестели, он улыбался, жуя стейк. Родители смотрели на меня как на чудо, которого уже и не чаяли видеть, и ловили каждое слово.

– Хорошо, – отозвалась я. – Сперва немного боялась, но потом даже подружилась с девочкой.

Мама просияла и положила вилку и нож.

– Уже нашла подружку?

Они с отцом восторженно переглянулись. Видимо, раньше я была законченным лузером, раз родители сочли одну подружку сказочным успехом.

– Да, Лейси, – сказала я. – Мы вместе обедали.

Мать замолчала и сунула в рот большой кусок мяса. Я ждала вопросов, но она молчала. Я смотрела в тарелку. Возле стакана лежала белая таблетка. Мне не нравился туман в мыслях, поэтому я решила ее не пить.

– Сегодня мы с Лейси встречаемся в Центре здоровья, – тихо добавила я, отпив воды. – Хендлер сказал, что общение способствует выздоровлению.

– Согласен, – чересчур оживленно сказал отец. Меня кольнуло чувство… отставания. Будто я что-то упускаю. Родители вели себя странно. Или это я странная?

Я бы с радостью ушла к себе в комнату, но мать снова затараторила о Программе. Оказывается, в Великобритании из исцеленных уже набрали целый учебный класс. Она говорила с такой гордостью, будто прошедшие Программу автоматически становились элитой. Я кивала, напряженно пытаясь вспомнить жизнь до Программы, но в голове крутились только обрывки старых воспоминаний: как папа возил нас с Брэйди в кафе-мороженое или как мама шила костюмы для хэллоуина. От этой круговерти начало ломить виски, и я оставила попытки покопаться в памяти, испугавшись, что наврежу себе.

Доктор Уоррен самым серьезным образом предупреждала о бережном отношении к новообретенному здоровью, потому что гиперстимуляция способна нарушить мою реконструированную психику. С ее слов я знаю, что это может привести к психическому расстройству и неизлечимому психозу.

Но что, если она лгала?…

– Слоун, – перебила мои мысли мать, – ты ничего не ешь.

Перехватив ее обеспокоенный взгляд, я извинилась и отрезала кусочек стейка. Я едва смогла его проглотить, особенно ощутив несомненный меловой привкус. В памяти всплыли слова Лейси: «По-моему, нам в еду добавляют седативы».

Мать заговорила снова, а я вытерла рот салфеткой, незаметно выплюнув в нее стейк. Может, это паранойя, может, я теряю разум, но вместо того, чтобы сказать об этом, я спросила, можно ли мне подняться к себе и начать собираться для вечерней поездки.

У родителей сделался разочарованный вид, но мать тут же взяла себя в руки и напомнила мне убрать за собой тарелку.

– И не забудь принять таблетку, – добавила она, когда я пошла в кухню. Я быстро схватила таблетку и положила в рот.

Войдя в кухню, я выплюнула ее в раковину, сгребла туда же еду с тарелки, включила измельчитель и размолола все в труху.

Стоя перед зеркалом, я рассматривала себя. Прежняя одежда из шкафа исчезла, но появились вешалки новой, с ярлыками. Мне показалось странным, что родители избавились от моего гардероба. Неужели они решили, что старая футболка способна отправить меня в эмоциональный ступор? Или я одевалась в черное с ног до головы и густо подводила глаза? Не помню. Сейчас я выбрала розовую блузку на пуговичках, чересчур жесткую, на мой взгляд, и юбку цвета хаки. Я выглядела… до ужаса заурядно.

Взяв с зеркала щетку, я пригладила волосы, заправив пряди с одной стороны за ухо. Уже почти полседьмого, скоро подъедет Кевин. Во мне понемногу росло беспокойство. Что там, в Центре здоровья? Что подумают обо мне люди, не прошедшие Программу?

Я ведь отличаюсь от них.

Глубоко дыша, я присела на край кровати, стараясь успокоиться. Я уже жалела, что выбросила таблетку: ингибитор страха сейчас был бы кстати. Но напомнила себе, что хочу разобраться в происходящем и не сумею это сделать, если буду накачана лекарствами до полного отупения.

В дверь позвонили. Я еще раз взглянула в зеркало.

– Кто ты? – пробормотала я, ожидая внутреннего ответа. Но память молчала.

Не знаю, чего я ожидала от Центра здоровья, но точно не этого. Я думала, обстановка будет как в стационаре – стерильная и холодная, но здесь было людно, все болтали и смеялись. Я попыталась расслабиться, но Лейси нигде не было видно. Во мне плеснулась тревога, но я не подала виду. Не хватало, чтобы Кевин догадался, что таблетка отправилась в раковину.

– С чего начнем? – спросил он, жестом приглашая меня не стесняться. – Вон у настольного футбола есть свободные места.

– С удовольствием, – сказала я, опустив взгляд. Меня явно заметили, и от этого стало невероятно неловко. Похоже, к этому я еще не готова.

Мы с Кевином пробирались через толпу, и он бережно придерживал меня за локоть. Некоторые говорили мне «привет». У самого стола с футболом я услышала громкий смех и оглянулась, заметив на диване белокурый затылок и «конский хвост».

– Спасибо, – сказала я Кевину, осторожно отбирая руку. – Я пойду туда, – я показала на диван. Кевин кивнул и, к моему облегчению, отошел к стене, где стоял еще один хендлер, дав мне немного свободы.

– Вот и ты! – громко обрадовалась Лейси, вскакивая здороваться. На диване сидели два незнакомых парня. Я вежливо кивнула. Боже, ну почему я так нервничаю?

– Привет, – сказала я. Лейси оглядела меня с ног до головы и первым делом расстегнула две верхние пуговки на моей блузке.

– Слоун, это Эван, – с улыбкой показала она на брюнета. – А это Лиэм. Представляешь, – зашептала она мне на ухо, – Лиэм вообще в Программе не был, но у него нет депрессии, не бойся.

Я поглядела на рыжего кареглазого Лиэма, разглядывавшего меня с усмешкой. Мне стало неуютно.

– Присаживайся, Слоун, – сказал он, похлопав по дивану рядом с собой. – Приятно… познакомиться.

Я метнула взгляд на Лейси, но она уже уселась на колени Эвана, оживленно болтая, будто все абсолютно нормально и мы уже не первый раз сидим компанией. Я оглянулась, рассматривая комнату.

Помещение небольшое, но здесь весело – яркие цвета, смех, увлеченные игрой подростки. Большинство одеты вроде меня – аккуратно и довольно формально. Другие – в удобной одежде – озираются с квадратными глазами. Это те, что не были в Программе. Я встретилась взглядом с Кевином. Он кивнул, будто подтверждая, что в первый раз растеряться нормально, и я немного успокоилась.

Я вздрогнула, когда бедро Лиэма коснулось моего. В голове вихрем поднялись разные воспоминания; некоторые повторялись и становились ярче. Помню, как мы с братом жили в палатке у реки – вдвоем. Я чувствовала, что было что-то еще, но не успела толком подумать – Лиэм прижался ко мне плечом.

– Ты сколько пробыла в Программе? – спросил он.

Я почти оскорбилась – нехорошо, не принято сразу после знакомства лезть в душу, но списала ощущения на свою обостренную чувствительность.