Книга Я жулика люблю - Светлана Денисова

Он окончил свою замечательную тираду, произнесенную с самым настоящим местечковым акцентом, вывезенным откуда-нибудь с-под Одессы, и гордо посмотрел на меня.

— Браво! — невольно вырвалось у меня, словно я увидела коротенькое выступление виртуоза-импровизатора разговорного жанра.

Игорь Николаевич, то бишь Изя Шлоймович, слава богу, отнес мое восторженное восклицание не на свой личный счет, а на счет его мер предосторожности. Он еще больше приосанился, потер верхнюю губу указательным пальцем, в котором, казалось, не было ни одного сустава, и весело спросил:

— Такь, и шо мы будем работать?

Я мысленно «перевела» его вопрос и достала кольцо с сапфиром.

Игорь Николаевич живо замахал обеими руками:

— И только не говорите мне, шо оно уже сломалось! Изя Якобсон делает вещи на века! А эту штучку я работал всего месяц назад.

Я поспешила успокоить его:

— Нет-нет, конечно, оно не сломалось, все в порядке.

— Это же штучная вещь! — продолжал петушиться Якушев. — Я работал ее целых три дня и могу сказать с хорошей гордостью: это хорошая работа!

— Конечно, конечно! Я ношу его с огромным удовольствием. Просто мне надо кое-что у вас узнать.

Ювелир перестал бушевать и с детским любопытством уставился на меня:

— Да? И какой же вопрос вы хотите с меня спросить?

Я решила, что ничем не рискую, если скажу этому забавному старичку правду. Разумеется, до определенных пределов.

— Вы, конечно, помните, кто вам его заказывал? — спросила я.

Якушев оживленно кивнул несколько раз, не сводя с меня внимательного взгляда.

— Этот человек подарил его мне. А недавно я узнала, — тут в моем голосе зазвучало негодование, которое я испытывала на самом деле, — что у него есть другая женщина!

— Ай-яй-яй! — Ювелир сочувственно всплеснул руками и зацокал языком. — Какая неприятность! Молчите, я понял, шо вас так интересует. Вы хотите узнать, заказывал ли мне тот же мужчина другую работу?

— Да. И если раньше или позже вы делали такое же кольцо для другой женщины, то скажите, пожалуйста, какие у нее инициалы? Он ведь должен был их вам назвать.

— Деточка моя, — ласково сказал Якушев, накрывая мою руку своей теплой ладонью, — я прекрасно вижу и сочувствую ваши страдания. Конечно, этот молодой ветрогон назвал мне ее инициалы полностью: имя, фамилию и отчество. Честно вам признаюсь, мне, Изе Якобсону, до сих пор с себя стыдно. У меня тогда было совсем мало денег, и я взялся за эту работу, хотя молодой человек сразу мне стал несимпатичен. Я, Изя Якобсон, изменил тогда своему правилу — работать только для порядочных людей. Но он пообещал совершенно сумащедщие деньги! Он пообещал заплатить за десять грамм золота, как я должен был заплатить за все мои новые зубы! А мне давно нужны были новые зубы, потому шо со своими обгрызками я уже не мог хорошо кушать. Это ж была сплошная боль и никакого удовольствия!

Он на минутку прервался, подлил мне кофе и продолжил:

— Я не работаю для «новых русских», поэтому я бедный человек. У меня есть эта квартира, мои копии и маленькая мастерская, но зато я спокойно умру, будучи честный человек! Я работаю штучные вещи с хорошим вкусом и почти никогда ничего не повторяю. Но этот нехороший молодой человек пристал ко мне, как, извините, даже банный лист не пристал бы к моей старой заднице. И он заплатил мне вперед всю сумму. — Якушев горько вздохнул и пожал плечами: — И таки шо я мог сделать? Я записал его имя: Сергей Владимирович Пеньков. Я записал ее имя: Маргарита Юрьевна Дорофеева. Я взял его золото и камень и работал кольцо «М. Ю. Д.» четыре дня. Я вставил изумруд в букву «Ю» и понял, шо мне стыдно, потому шо первый раз в жизни я сделал настоящую риночную работу. Я бросил это безобразие в тигель и сделал кольцо «Д. М. Ю.», шобы эта несчастная буква «М» не торчала сиротой сбоку от наглых круглых «Ю» и «Д».

Потом я отдал ему работу и стал надеяться, шо мне не придется такое повторять. Инициалы — это хорошо, но это не новая мисль, и, конечно, уже тисячу лет ювелиры работают кольца буквами. А потом этот Пеньков пришел ко мне еще раз и попросил сделать «Л. С. М.».

Я внимала, затаив дыхание.

Якушев продолжал:

— «Л. С. М.» хорошие, тихие буквы, они не пыжатся и не делают с себя павлина. Я сказал Пенькову такь: для «Л. С. М.» надо ставить интеллигентный металл, серебро. Я спросил: какие глаза у этой «Л. С. М.»? Молодой человек смутился. Он не мог этого вспомнить, и я понял, шо ему все равно, какие у вас глаза, и кольцом он хочет просто отдариться.

Мне стало обидно за вас, хотя я вас тогда не имел счастья знать лично, и я поставил свой камень, голубой сапфир, а его камень, розовую жемчужину, вернул этому двуличному молодому человеку.

Я взял с него дорого, очень дорого, потому шо мне было стыдно с этого молодого человека и жаль эту женщину, то есть вас. Я хотел сделать хорошее кольцо, шоб вы думали не о человеке, который не помнит, какие у вас глаза, а шоб вы думали о неизвестном вам старом ювелире, который работал эту вещь лично для вас.

Я отдал ему «Л. С. М.», но я долго не мог успокоиться. И тогда я сработал третье, последнее кольцо, из своих собственных, настоящих инициалов, «И. Ш. Я.», и поставил на него прозрачный аметист. Я отдал его в магазин на Арбат и тогда уже немного успокоился. Пусть его никто не купит, пусть оно себе лежит как образец и показывает, шо за вещи умеет работать Изя Якобсон!

Он остановился и перевел дух.

— Вы прекрасно работаете, — искренне сказала я. — И я всегда буду носить ваше кольцо с огромной признательностью лично вам. Игорь Николаевич, скажите, пожалуйста, а больше вам ничего об этой «М. Ю. Д.» не известно?

Якушев потер верхнюю губу и посмотрел в пространство, куда-то за мое левое плечо:

— Пеньков сказал мне, шо у этой дамы очень престижная работа. Она показывает новые автомобили в Краснопресненском павильоне, на международной выставке-продаже.

* * *

Когда я вернулась, Карина поила Юлю и Гения чаем. Похоже, они все чувствовали себя как дома.

Ребята почему-то выглядели подавленными.

— Где ты шляешься? — набросилась на меня Карина.

— Зуб заболел, пришлось идти пломбу вставлять, — соврала я по какому-то наитию свыше.

Она тут же умерила тон и ворчливо сказала:

— Садись, хозяюшка. Тебе кушать-то уже можно?

— Можно, но я не хочу. Вы чего носы повесили? — обратилась я к Юле.

— А-а… — махнула рукой девушка. — Мы в общагу ездили.

— Зачем?

— Игорек вернулся. Приятель, который мне игры записывал. Мы думали, что хотя бы он, наконец, вскроет этот чертов файл.

Общага МГУ, конечно, не тратила драгоценное ночное время на бездарное спанье. То есть кто-то, конечно, спал, кто-то зубрил, но компания, к которой принадлежал компьютерный ас мехмата Игорек, давний Юлин приятель, обычно по ночам бодрствовала по крайней мере часов до трех ночи, а то и до самого утра.