Книга Спаси меня, мой талисман! - Наталья Шатрова

– Холодно тут у тебя, – поежился он.

«Зачем я так долго тянула и не перебралась в общую избу?» Белава попыталась поправить разорванные куски рубахи, чтобы этими жалкими лохмотьями прикрыть себя, но тщетно.

– Ничего, – продолжил мытник, – утром велю поменять печь и утеплить стены и крышу.

Белава осталась безучастной к его словам. Он приподнялся на локте, сердито спросил:

– Ну, чего ты молчишь?

Женщина посмотрела на него. В ее глазах мытник увидел немой упрек и почувствовал угрызения совести. Вернее, он давно сам себе был противен, считая, что попал под греховные женские чары, но сдерживать себя долее не имел сил. Женщина заколдовала его – это ясно. Он постоянно думал о ней. Сегодня подошел предел, после которого наступает полное безразличие к тому, как его поступок оценят другие. Мытник принял окончательное решение.

– Ты же сама спрашивала, здоров ли я? А как это узнать, не проверив? Вот ты и должна мне помочь: у тебя ведь есть дочь.

Сама напросилась, и винить некого. Белава проглотила ком в горле, вытерла ладонью мокрые глаза.

Мытник склонился над нею, сжал ладонями мягкие груди, залюбовался совершенным, распростертым перед ним телом. И эта изумительная красота принадлежит ему! Белава полностью в его власти. Впервые мытник осознал, что означает безраздельно владеть человеком. Он имеет право поступать с этой женщиной так, как ему заблагорассудится. Никто не посмеет осуждать его, а тем более воспрепятствовать наслаждаться ею.

– Ты прекрасна. Ты и мертвого возбудишь своим телом. Смотри, я готов любить тебя снова…

– О, нет…

Слабый стон услышан не был. Мытник навалился на женское тело, сдавливая груди и живот. Белава смирилась, мучительно преодолевая отвращение. Она попыталась представить вместо хозяина ласкового Веселина или хотя бы сурового Заккая, но перед глазами, как живой, стоял постылый старый покойный муж, про которого она давно и думать забыла. Он глумливо тряс седой бородой, насмехаясь и злорадствуя.

Еще до рассвета мытник покинул Белаву, в изнеможении распластавшуюся на пропахших потом, мокрых шкурах. После его ухода она немного полежала, думая о своей безысходной рабской доле. Вот о чем говорила Недвига, предостерегая ее.

Заплакал ребенок. Белава нехотя поднялась, скинула с себя разорванную рубаху, достала дочь из колыбели, прижала к груди.

Она скорее почувствовала, чем услышала, что в клети кто-то есть. Подняв глаза, Белава увидела Заккая, брезгливо кривящего губы. Оба, замерев, смотрели друг на друга. В тишине раздавалось лишь чмоканье дочери, сосущей грудь.

Наконец ребенок насытился. Белава положила его в колыбель и гордо выпрямилась, с вызовом вперив свой взгляд в глаза Заккая. Она уже поняла, что он видел, как от нее уходил мытник. А может, приходил ночью и застал их вдвоем. Но как он узнал об этом, не имело никакого значения. Главное, она теперь не сможет больше быть с ним, потому что чувствовала, что хозяин будет ходить к ней постоянно.

И Заккай понял ее немой взгляд. Подошел к ней и наотмашь ударил по лицу. Белава отшатнулась, но не вскрикнула, не застонала.

– Ведьма! – с ненавистью прошептал он и вышел, со всей силы хлопнув дверью.

Глава девятая

Недвига убралась в комнате, которая совсем недавно принадлежала Занифе, и постаралась быстрее уйти из нее. Теперь в этой части дворца жил новый каган со своей семьей: старой матерью и тремя сестрами. В комнате Занифы как раз поселили мать, и Жоха, как нарочно, посылала именно Недвигу убираться здесь.

Недвига плохо помнит подробности той злополучной ночи. Волнение, страх, тревога – все, что испытывала она тогда, бегая по коридорам дворца, выискивая хоть кого-нибудь, чтобы сообщить о смерти старой женщины и проведать что-нибудь о Занифе.

Потом она узнала, что племянница ранила бека. Известие это чуть саму Недвигу не лишило жизни. Она порывалась проникнуть в царскую часть дворца, но безуспешно.

А утром Недвигу отправили к дворовым рабыням, и она вновь стала одной из уборщиц. Участь Занифы долго была неизвестна, пока не поползли среди рабов слухи, что в поварне работает дочь покойного кагана.

Недвига и верить в это не хотела, но однажды, придя в поварню на ужин, увидела хрупкую фигурку, склонившуюся над огромным прокопченным котлом, и сердце екнуло. Занифа старательно мыла в котле посуду, не поднимая от работы глаз.

Сердце Недвиги затопила жалость. Бедная девочка, как она справляется? Хуже, чем работа в поварне, для рабыни не придумаешь. Вечный пар, жар, копоть быстро подрывают здоровье женщин. К тому же рабынь в поварне кормят так же, как и остальных, а быть вечно голодной рядом с едой не назовешь сладкой жизнью.

Впервые Недвига позабыла о еде, лежащей перед ней на столе, и неотрывно смотрела на Занифу. Та почувствовала, напряглась, медленно повернулась. Увидев Недвигу, печально улыбнулась, подошла, села рядом.

Недвига молча протянула ей лепешку. Занифа благодарно кивнула и с жадностью впилась в лепешку крепкими белыми зубами. Только проглотив ее, сказала:

– Вот и я теперь знаю, что такое настоящее рабство.

Недвига еле сдержала слезы.

– Ты жива, я рада. Я эти дни любой слух ловила, хотела узнать о тебе, но никто ничего не знал. Тетушка твоя померла…

– Да, знаю, – девушка поникла.

– Как ты решилась на такое, Занифа? Ведь тебя могли убить!

– А я сама хотела умереть, выпила яд, который мне мама когда-то в тайник положила. Но почему-то осталась жива, только болела долго, рвало меня, все нутро наизнанку вывернуло. Наверное, мама что-то перепутала, не то мне оставила.

– Или яд за эти годы свое действие потерял. В любом случае я рада, что ты жива.

– Не знаю, зачем мне жить? – пожала плечами девушка, и в ее словах действительно чувствовалась тоска безысходная. – Не могу больше терпеть.

– Нет, Занифа, – огорчилась Недвига, – нельзя так говорить о жизни. Все пройдет, поверь мне. Хоть и говорят разные боги, что жизнь по ту сторону света есть, а мало в это верится. Жить сейчас надо. И принимать ее такой, какая она есть. Не бежать, не прятаться, понимаешь? Гордо принимать.

– Тебе нравится рабская жизнь? – презрительно осведомилась Занифа.

Недвига стушевалась, но лишь на миг.

– Я не всегда рабой была, да и не в любой неволе так плохо, как здесь. Но ведь не одни мы с тобой такие, рабов – тьма, не сосчитать. Раз так мир устроен – одни властвуют, другие подчиняются, – то не нам с тобой его изменять. А судьба ведь переменчива. Сегодня тебе плохо, а завтра придет другой день и, может, подарит тебе счастье. Только руки опускать не надо…

Они не заметили, как все рабы поели и начали вставать из-за стола.

– Ой, посуду не вымыла, – опомнилась Занифа, – меня же старшая накажет, ужина не даст. Прощай, Недвига.