Книга Гладиатор. Книга 4. Месть - Саймон Скэрроу

– Фест, никакого нового восстания рабов не будет. Я не стану поднимать знамя своего отца. Нет смысла это делать, поскольку нет никакой надежды на успех. Брикс хотел меня использовать, чтобы поднять новый бунт, когда держал меня в своем лагере прошлой зимой, но я отказался. Тебе незачем меня бояться, Фест. Я хочу только одного: жить свободным человеком и заботиться о маме. Неужели ты встанешь на пути таких простых желаний? Неужели тебе действительно хочется отдать меня в руки самых могущественных людей Рима, чтобы они выставили меня и мою мать на улице, в цепях, прежде чем казнить на потеху веселящейся толпе? Фест, я сражался рядом с тобой. За последние месяцы мы вместе справились с большими опасностями. И всего несколько часов назад ты рисковал собственной жизнью, спасая мою маму. Неужели все это ничего для тебя не значит?

– Это было до того, как я узнал, кто ты таков на самом деле, – проворчал Фест. – Ты меня предал, Марк. И это после всего того, через что мы прошли вместе. Да, я рисковал жизнью ради тебя, и мы сражались бок о бок. Я считал тебя своим другом. Больше чем другом. А теперь выясняется, что я тебя совсем не знал. – Фест сделал шаг к Марку. – Такая огромная тайна… – Фест покачал головой. – И могут быть такие огромные последствия для Рима… и для меня.

– Фест… – начал было Марк.

– Нет! – рявкнул Фест. – Я не стану слушать! Я человек Цезаря… Если я отпущу тебя, то предам своего хозяина и наплюю на все те годы, когда защищал его самого и его интересы. И в итоге повернусь спиной к самому Риму.

Наблюдая за другом, Марк увидел, как тело Феста как будто слегка обмякло, и наконец он устало вздохнул.

– И все же… Между нами возникли некие узы, Марк… Когда тебя привезли в Рим, в дом Цезаря, я сначала думал, что ты обычный молодой гладиатор, жестокое бездумное существо, и должен признать, что совсем не хотел брать на себя заботу о тебе, что бы ни говорил Цезарь о твоих скрытых возможностях. Но ты доказал, что я ошибался. И постепенно я увидел в тебе храбрость, быстрый ум и доброе сердце. И со временем стал смотреть на тебя как на товарища, а в последние месяцы и вовсе как на сына. Сына, каким мог бы гордиться любой мужчина.

Он одарил Марка пылающим взглядом, и мальчика придавило чувство вины.

– Фест, мне очень жаль… я бы рассказал тебе, если бы мог. Но неужели ты не понимаешь? Я же знал, что поставлю тебя в ужасное положение, и я боялся за свою жизнь.

– Ты должен был сказать мне до того, как я все узнал бы сам.

– А что, была бы какая-то разница? – спросил Марк.

Фест немного помолчал и слегка пожал плечами:

– Не знаю. Может быть… А Луп знает?

– Да, – признался Марк. – Он узнал все от Брикса, и я взял с него клятву молчать.

Марк заметил выражение боли, скользнувшее по лицу телохранителя, и нервно сглотнул.

– Фест, я не собирался сам ему что-то рассказывать. Но сейчас я должен знать, что ты собираешься делать, узнав обо всем.

Фест покачал головой и вздохнул.

– Я ведь тоже давал клятву, Марк. Служить Цезарю и повиноваться его приказам. А он приказал мне сопровождать тебя, и защищать, и делать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе спасти твою матушку, и потом доставить вас обоих в безопасное место. – Он махнул рукой в сторону таблички, предлагавшей вознаграждение за поимку Марка. – И похоже, моя работа пока что не доведена до конца. Вы оба в опасности, а я не выполню приказ Цезаря, пока не буду уверен, что вам обоим ничто не грозит.

У Марка хватило сил только на то, чтобы не рухнуть на землю, ослабев от благодарности и облегчения. Он только теперь заметил, что сдерживал дыхание, что все его тело отчаянно напрягалось… Он боялся, что ему придется сражаться за свою жизнь, сражаться с человеком, который учил его. Вступить в схватку, которую он почти наверняка проиграл бы. А теперь эта угроза как будто миновала…

С заново вспыхнувшей надеждой Марк откашлялся.

– Значит?..

– Значит, нам нужно поскорее убираться отсюда.

– Это я знаю. Мне бы хотелось вернуться домой.

– Нет, Марк. Ты не можешь вернуться туда. Ты не можешь вернуться к прежней жизни. Она закрыта для тебя с того самого момента, когда тебя из нее вырвали.

– Тогда куда же нам отправиться? – беспомощно спросила Ливия.

– Куда-нибудь подальше. Подальше от Греции и подальше от Рима. Куда-нибудь в такое место, где вас никто никогда не узнает, где вы будете в безопасности. Только тогда я буду считать приказ выполненным и моя честь не пострадает.

Марк повернулся к матери, и они обменялись взглядом облегчения. Марк убрал меч в ножны и протянул руку Фесту:

– Спасибо тебе.

Фест вздохнул и сделал шаг вперед, чтобы пожать руку Марка.

– Ты заставляешь меня платить высокую цену, Марк. Заставляешь выбирать между Цезарем и тобой. До нашей встречи у меня никогда не возникало таких вопросов, я никогда не сомневался в связи между господином и его слугой. А теперь? Теперь мне пришлось понять, что связь между товарищами может быть сильнее. Цезарь ни за что не простит меня, узнав всю правду.

В голосе мужчины прозвучала грусть, и Марка снова кольнуло чувство вины из-за того, что он подвергает опасности человека, которого уважает и любит.

Фест внимательно посмотрел на Марка:

– И вот еще что. Никогда больше не скрывай от меня правды, Марк. Я заслужил такое право.

– Согласен.

Они еще какое-то время постояли молча, внимательно глядя друг на друга, как будто только что познакомились.

– Что тут происходит? – прозвучал голос Лупа. Писарь вышел из пещеры, с трудом передвигая ноги и почесывая затылок. Увидев на земле сумку с хлебом и сыром, он просиял. – Ой, как хорошо! Я умираю от голода. Ну и чего мы ждем? Давайте поедим!

* * *

Фест решил, что они должны тронуться в путь сразу после еды. Говорили они мало, и Луп недоуменно поглядывал на своих товарищей, пока все жевали, явно пытаясь угадать, что могло случиться, пока он спал. Внезапно он заметил дощечку, лежащую у стены пещеры, и уставился на нее, чуть не подавившись куском хлеба. Потом перевел взгляд на Феста, и кровь отлила от его лица. Это выглядело так комично, что Марк невольно рассмеялся и тут же закашлялся, не сумев проглотить кусок. Фест крепко хлопнул его по спине. Цербер зарычал на телохранителя, а потом тревожно обнюхал лицо хозяина. Напряжение растаяло, когда Фест и Луп принялись посмеиваться над Марком и его собакой, и даже Ливия посмотрела на сына с улыбкой.

– Да все в порядке! – выдохнул Марк, хотя его глаза слезились. – Фест все знает.

– Что? Как это?

– О чем-то он сам догадался, а остальное я ему рассказал. Больше никаких тайн.

Фест кивнул:

– И так оно и будет впредь. Если мы с тобой должны доставить и Ливию в надежное место, то мы должны все присматривать друг за другом. Все. И я не желаю слышать ложь от кого бы то ни было. Самые серьезные опасности ждут нас впереди. Теперь, когда римские власти узнали, что у Спартака был сын, они не успокоятся, пока не поймают или не убьют Марка. А у нас только одно преимущество: они не могут открыть настоящую причину преследования Марка.