Книга Черный хрусталь - Алексей Бессонов

– Еще пара минут – и они смогут стрелять, – сообщил Рокас, подходя к смотровой щели.

– Я знаю, – кивнул Иллари.

– Но почему не стреляем мы?

– Князь не хочет начинать первым.

Рокас раздраженно передернул плечами и полез в карман за трубкой. Раскурив ее, он поднес к глазам бинокль и вдруг взволнованно выкрикнул:

– Они уже заряжают, смотрите!

Иллари отпихнул его от щели и всунулся в нее с мощной оптикой. Мгновение спустя он был уже у переговорной трубы:

– Эйно, сейчас они откроют огонь!

– Я готов, – утробно буркнул в ответ Лоттвиц.

«Наверное, – успел подумать я, – мне следует находиться в операционной. – Получу потом по шее…»

Я уже собрался уходить, как вдруг справа по борту тяжко грохнуло. Пару мгновений в мои уши ввинчивался зудящий гул…

Грохот, треск чего-то ломающегося, барабанный гром осколков, бьющих в броневое покрытие рубки, чей-то крик – все это смешалось в моем сознании в единый взрыв адского шума, – но не успел он стихнуть, как совсем рядом с нами раздался удар такой силы, что я, оглушенный, присел на корточки. И, тотчас же – еще один, уже чуть дальше, то выстрелила носовая башня. С раскрытым ртом, шатающийся, я поднялся к щели и успел увидеть, как перед самым носом уже разворачивающегося пиратского барка оседают два огромных фонтана воды. Но ни единого повреждения он еще не получил! А у нас… Насколько мне позволяла узкая щель, я оглядел палубу и увидел, что над полубаком висят на канатах две обломанные реи, а измочаленный грот повис черными от копоти лохмотьями. И тут грянул второй неприятельский залп! Снова гул – я уже успел прикрыть уши ладонями, но на сей раз нас ждало кое-что похуже – град ядер разорвался прямо на палубе, и, переколотив стекла, через щели в рубку влетел целый рой страшных жалящих осколков. Упал, схватившись за плечо, Иллари, запоздало присел, – не выпуская штурвала – Перт, что-то заорал Рокас – ЗАЛП!!!

Оба барбета ударили почти одновременно, задержка составила менее секунды. И вслед за ними часто забарабанили выстрелы бортовых пушек. Я подскочил к Иллари, принялся рвать на нем сорочку – он отпихивал меня, крича что-то, но я был глух, как столетний старик. Кто-то все-таки оторвал меня от него, Иллари вскочил на ноги, я увидел, что он только лишь поцарапан, я оглянулся – меня держал Бэрд с раскрытым в крике ртом. Вырвавшись из его рук, я подскочил к щели… Неприятельский барк, едва не разорванный попаданием нескольких чудовищных снарядов, тонул, глубоко накренясь на правый борт. Из четырех его мачт уцелела лишь одна бизань, на палубе было сплошное месиво из горящего рангоута; я видел, как его тяжелые пушки, разламывая порты, валятся в воду. Гром не прекращался – бортовая артиллерия «Бринлеефа» вела частый огонь по фрегатам.

Третий залп! Я чуть не свалился с ног.

Один из фрегатов едва не выбросило из воды. Снаряды ударили его в ватерлинию, точно между фок– и грот-мачтами. В ужасную пробоину – наверное, в нее легко въехали бы два всадника, – тотчас же хлынули потоки воды, корабль накренился, с его палубы посыпались люди. По нам уже никто не стрелял: видя ужасную гибель флагмана, уцелевшие пираты бросились наутек, но я сомневался, что Эйно даст им уйти. Глянув на палубу, я увидел, что ближайший к нам кормовой барбет опустил пушки для перезарядки.

– Я к себе! – прокричал я, тронув Иллари за руку. – Наверное, у нас полно раненых!

Он согласно кивнул и вновь приник к смотровой щели правого борта.

В лазарет ломился коренастый мужчина с кирасой на груди. В ногах у него стоял здоровенный баул из толстой серой кожи.

– Вы ранены? – накинулся на него я.

– Ранен?! Я врач! Где тебя носит? Где ты должен быть во время боя?

– А… – немного сконфузившись, я узнал в незнакомце господина Доула, врача наших наемников. – Заходите. Видите ли, я являюсь одним из старших офицеров корабля и должен выполнять приказания командира… а командир распорядился, чтобы мы все заняли места в рубке. А потом, когда начался обстрел, выйти я уже не мог…

Господин Доул быстро выпустил пар.

– Разжигай кипятильник, – распорядился он. – Не знаю, сколько у нас пострадавших, но на орудийной палубе, кажется, кто-то здорово орал. Хорошо же мы их разделали, верно? Никогда еще не видел таких жутких пушек. Наверное, какое-то новое изобретение… Где у тебя спирт?

Раненых, хвала небесам, оказалось немного. Первым к нам приковылял матрос, которому осколком срезало половину пальца на левой руке. Пока я зашивал ему культю, появилась и Ута. От нее пахло порохом.

– Я была на орудийной, – объяснила она.

– Что там? – вскинулся я.

– Пока трое. Один погиб сразу, но остальные только поцарапаны. Я их перевязала, скоро они придут сюда. Осколки там летали, как мухи! Три прицела – в куски. А вообще…

Договорить она не успела. С грохотом раскрыв дверь, двое матросов внесли носилки, на которых лежал молодой парень, палубный офицер. На груди у него расплывалось большое кровавое пятно.

– Что с ним? – подпрыгнул Доул.

– Осколок, ваша милость, – простонал раненый. – Большой, наверное… рому бы мне. Очень уж больно, ваша милость…

Доул потянулся за спиртом, но я оттолкнул его в сторону и протянул офицеру склянку с резко пахнущим настоем. Ута тем временем принялась разрезать на нем одежду. Пока мы возились со швами, пришли еще двое. Оставив офицера на Доула и Уту, я вновь взялся за иголку.

На раненых ушло больше часа. По-настоящему тяжелых среди них не оказалось, даже молодого офицера, промыв настоями и зашив его распоротую грудь, мы отправили восвояси, наказав явиться завтра на перевязку. Доул добрался до моего рома, выпил пару рюмок и засобирался к себе. Сейчас только я услышал, что машина уже не работает… барк, кажется, стоял на месте.

– Ута, – позвал я. – Ты не видела, что там с Иллари?

– Я его перевязала, – отозвалась девушка. – Его даже штопать не надо.

«Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – подумал я, смывая с рук чужую кровь. – Как бы нам не получить свое там, в Рашеро…»

Первое, что я увидел, поднявшись наверх, – это наполовину сгоревший остов большой торговой каракки, качавшийся на волне в полумиле от нас. Возле него виднелась шлюпка с «Бринлеефа». Подняв к глазам бинокль, я разглядел Рокаса, который помогал выбраться из воды какому-то человеку. Еще двое мокрых сидели на носовой банке.

На палубе шла возня. Ужасные барбеты были вновь тщательно зашнурованы подальше от воды и посторонних глаз, и матросы во главе с Жиро рубили канаты, державшие сбитые в бою реи. Как это ни удивительно, но всего лишь несколько вражеских залпов изрядно потрепали рангоут «Брина». Мы потеряли здоровый кусок фока-рея и что-то там еще запуталось среди канатов грот-мачты – я не мог разглядеть, что именно. Также была повреждена стеньга второй бизани, над моей головой висели черные обожженные лохмотья гаф-топселя.