Книга Жизнь по моде - Линда Ленхофф

– Итак, ты вернулся насовсем?

– Вероятно, да. Я посоветовался со старыми приятелями насчет работы. Они помогают молодым ребятам в нескольких проектах, и им нужны технические консультации. Звучит заманчиво. И самое главное, здесь вы, девочки. – Выждав минутку, отец добавляет: – Я не рассчитываю на хорошее отношение. Но вы должны знать, что я рядом.

На глаза наворачиваются слезы, но сейчас я не заплачу, потому что мне надо поговорить или по крайней мере послушать.

– Я рада, что ты вернулся. – Мы улыбаемся друг другу и пьем неизвестную газировку. – И не только потому, что всю жизнь мечтала потренироваться на таких штуках. – И я указываю на тренажер в углу комнаты. Оказывается, нам с отцом проще разговаривать в шутливом тоне. Об этом я подумаю позже, а сейчас чувствую себя так, словно получила замечательный подарок в красивой упаковке. – Ты будешь скучать по своим уткам. – Я вспоминаю убранство папиного кабинета.

– Утки или маски, какая разница? – Он показывает на стену, где висит маска, напоминающая утку.

Непонятно, в какой из культур она считается образцом невероятной красоты или невероятного уродства.

– Сказать маме, что ты вернулся?

– О, Элисон знает.

– Ты разговаривал с ней?

– Мы с Элисон часто разговариваем. И общались все эти годы, с тех пор как я уехал. Сначала мало, но со временем все больше и больше.

Вот это новость!

– Мы разговаривали о вас, девочки, о ваших делах.

– Bay!

– Как твои дела? – спрашивает папа. – Я хочу знать из первых рук.

– Я в порядке. Хотя именно сейчас, похоже, все меняется.

– Смятение, перемены, – кивает папа. – Это не всегда плохо.

– Я тоже начинаю так думать. Впрочем, у меня нет особого выбора.

– А наша Джейни старается быть жесткой и несгибаемой, – замечает папа. – Особенно по отношению ко мне. У нее, конечно, есть для этого основания.

– Думаю, она тоже обрадуется твоему возвращению.

– По-своему – да.

Я разглядываю маски на стене. Та, что слева, толстомордая, истерически хохочет, и щеки ее покраснели, будто кто-то долго щипал их. Я смеюсь, показываю ее папе, и он смеется вместе со мной. Жаль, что нельзя повсюду таскать с собой эту толстоморденькую масочку.

Этой ночью мне приснилось, что мы с Марией украсили мою гостиную цветной капустой и брокколи. И постепенно овощи расплываются, изменяются, становясь похожими на лица знакомых. Из ухмыляющейся брокколи проступает лицо Моник. Веселая капуста превращается в Нину. Том возникает из морковки-чемпиона. Остальные лица я не узнаю, но уверена, что мы знакомы – это могут быть коллеги, прохожие, кто угодно. Кое-кто из овощных персонажей радостно улыбается. Мы с Марией помещаем их на почетное место в самом центре стены и одобрительно киваем.

– Я знала это наверняка, – говорит Мария, но, прежде чем я успеваю расспросить ее, сон растворяется, уплывает, сменяясь новым.

Глава 18

ДЖЕЙНИ И СВАДЬБА ЕЕ МЕЧТЫ

Я хотела надеть черное шелковое платье, которое идеальными складками драпирует фигуру, подчеркивая и скрывая то, что надо. Этот наряд я берегу для особых случаев, но прежде их не бывало. Но нет, Джейни полагает, что черное платье на свадьбе – к несчастью. Она уверена, что все эти свадьбы в черно-белой гамме стали одной из причин возросшего числа разводов. Я хотела напомнить, что на моей свадьбе не было никого в черном, но все тем не менее закончилось разводом. Но боюсь, тогда Джейни начнет выдвигать новые теории, а я совершенно не расположена сейчас выслушивать их.

Поэтому я в темно-синем – настолько темном, что следующим оттенком был бы все тот же черный. Этот густой цвет напоминает лучшие черничные пироги. Я даже чувствую себя так, словно только что умяла пару кусков.

Для Джейни это свадьба ее мечты, именно о такой она мечтала всю свою двадцатишестилетнюю жизнь. Она готова к свадьбе. После семи помолвок. Думаю, здесь обязательно должен появиться представитель журнала «Невеста» и написать статью «Наш самый постоянный подписчик делает решающий шаг». Интересно, Джейни сохранит подписку, просто по привычке?

Я сижу в комнате невесты, и две подружки Джейни, Рене и Беверли, пытаются наложить мне на лицо не меньше фунта румян. Джейни указывает им на мои щеки и исчезает. Она нервничает гораздо меньше, чем я. Или хорошо это скрывает. Мария стоит рядом с расческой в руке. И для того, чтобы в последний момент поправить прическу, и просто для поддержки. Платье Марии, императорского пурпура, легко представить на коронованной особе – сплошные складки и оборки. Я бы выглядела в таком двенадцатилетней девчонкой. Мария же изысканна и элегантна.

– Ты подружка невесты или дуэнья? – спрашивает Мария. – Никогда не разбиралась в подобных тонкостях.

– Думаю, дуэнья, – говорю я, стараясь не чихнуть.

Эти румяна пахнут чудовищно и, наверное, жутко дорогие. Я с трудом открыла изящную коробочку. Сама-то я всегда покупаю гипоаллергенную косметику, хотя и ею редко пользуюсь.

– Но она разведена, – замечает Беверли. – Разве может быть разведенная дуэнья?

– А «подружка» звучит отвратительно, – парирует Мария. – Может, ты будешь «старой подругой невесты»? Это ведь здорово, да? Хотя следует найти более социально приемлемые термины. Вместо «старой подруги», например, «исполнительный вице-президент».

– Но слово «дуэнья» – это почти «дама» и предполагает прилагательное «почтенная», – уточняю я.

– «Грудастая», как говорила моя бабушка.

– Пожалуйста, пускай «грудастая». Я видела борцов сумо, у них грудь гораздо больше моей.

– Но у них она висит.

– Точно. Но все равно нельзя быть «подружкой», если ты по сути «дама» или «дуэнья». Мне ведь уже за тридцать.

– Когда тебе за тридцать, ты имеешь право выбирать. – Мария расчесывает меня и аккуратно поправляет выбившиеся пряди.

– Тогда я выбираю меньше румян. – Схватив салфетку, я решительно вытираю щеки.

Беверли и Рене издают стон разочарования.

– Косметика, – философствует Мария. – С ней забавно баловаться, когда ты еще дитя. Но когда вырастаешь и за все платишь сама, особый шарм состоит в том, чтобы обходиться без нее.

Беверли приближается ко мне с коробочкой голубых теней, но тут я решаю положить конец безобразиям:

– Голубые тени вышли из моды вместе с куклами Барби.

– Барби – ценный предмет для коллекции, – замечает Мария.

– А я всем своим сделала короткую стрижку. Думала, наверное, что волосы отрастут. У меня были проблемы с чувством реальности.

– Чувство реальности всегда доставляет проблемы, особенно если имеешь дело с Барби, – соглашается Мария. – Особенно с теми, у которых ноги не гнутся.