Книга Лучше не бывает - Лейни Дайан Рич

– Как бык! – хмыкнула я, не скрывая досады (когда полчаса назад я потребовала подробностей, Уолтер заявил, что это не телефонный разговор). – Можно наконец узнать, в чем дело?

– Поговорим внутри, там теплее.

Он взял меня за локоть и повлек в вестибюль. Двери с легким шипением раздвинулись при нашем приближении.

– Послушай, – сказала я, пытаясь унять дрожь, – если хочешь для начала поиграть у меня на нервах, то учти: хорошенького понемножку! Результат налицо, разве не видно?

Вместо ответа Уолтер усадил меня в скрипучее креслице, первое в длинном, словно киношном, ряду. Сел и сам. Лицо его несколько обострилось со времени нашей последней встречи, взгляд был совершенно непроницаемым. Все это подтверждало мои подозрения, что хороших новостей ждать не приходится.

– Должен тебе сказать, что мой друг, частный сыщик, проделал отличную работу. Выследил все-таки твоего благоверного.

В голове у меня сменялись сцены одна другой ужаснее: поножовщина в мрачной забегаловке, сопротивление при аресте, наезд по пьяной лавочке на женщину с ребенком. Но так или иначе, кто-то пострадал настолько, что оказался в больнице. Возможно, этот кто-то боролся сейчас за жизнь.

Наверное, я побледнела, потому что Уолтер протянул руку, в которую я судорожно вцепилась.

– Разумеется, мы не можем быть до конца уверены, что это именно Джордж, но если это так, то он здесь, рядом.

Теперь мне рисовались сцены ужасающего разгрома в квартире, выломанная дверь, перепуганная консьержка. Вот Джордж терроризирует ее и соседей, выспрашивая, где я прячусь…

Уолтер что-то сказал, но я не отреагировала.

– Ванда! – Он приблизил лицо почти вплотную к моему, встревожено заглянул в глаза. – Ты поняла? Предстоит идентифицировать тело.

– Тело! – ахнула я, прижав руки к щекам. Бедная, несчастная миссис Фориньи!

Да, но почему я? У нее в городе полно родственников…

Внезапно стало очень тихо, словно весь окружающий мир затаил дыхание. До меня наконец-то, с большим опозданием, дошло. Возможно, дошло сразу, как только я услышала странный голос Уолтера по телефону, но я просто боялась поверить.

Джордж был мертв, и это его тело мне предстояло идентифицировать.

– Ясно.

Мы поднялись одновременно.

– Ты уверена, что готова к этому? – Уолтер тронул меня за плечо. – Если нужно время, мы можем…

– Время? А как, по-твоему, к этому готовятся?

Ничего больше не сказав, он подвел меня к регистрационному столу, выяснил, где находится морги как туда добраться, объяснил, кем я прихожусь покойному, – короче, вполне управился сам, без моего участия.

По дороге к моргу я наконец узнала неблаговидные детали всей этой истории. Судя по всему, Джордж какое-то время мотался по штатам. Частный сыщик напал на его след в Канзасе, но снова потерял Джорджа в Миссисипи. Только три дня назад, чисто случайно, он узнал, что некто с Аляски арестован в Хейстингсе, и немедленно навел справки по своим каналам. Действительно, арестованного звали Джордж Льюис. Сутки отбыв в полиции, он был помещен в ту самую ночлежку Рэндалла П. Маккея, куда я так неосторожно сунулась в поисках Санта-Клауса. Той же ночью он умер во сне.

Оставалось только убедиться, что данный конкретный Джордж Льюис – мой бывший муж.

Мы спустились на несколько подземных этажей, прошли длинным, узким и невообразимо унылым переходом и оказались в помещении, стены которого сплошь состояли из железных дверец. Взявшись за одну из них, санитар вытянул полку, тоже сплошь металлическую, откинул с тела простыню, и я увидела.

Есть такое клише: «Он был в точности таким, как я его помню!» Уж не знаю почему, но так всегда говорят о тех, кто приземлился в морге. У предъявленного мне мертвеца был характерный шрам над левым глазом (Джордж обзавелся им в драке, еще до нашего знакомства) и родинка на подбородке, немного похожая на запятую. Но этим сходство и ограничивалось. В своем холодном, одеревеневшем состоянии этот человек выглядел поразительно миролюбиво, а Джордж был каким угодно, только не миролюбивым. Просто не верилось, что смерть может изменить так кардинально.

– Ну что, мэм? – нетерпеливо осведомился санитар. – Подтверждаете, что этот человек – ваш муж?

– Бывший муж, – автоматически уточнила я. – Да, это он.

– Кого-нибудь еще извещать нужно?

– Нет.

Это была правда: Джордж сбежал из дому еще подростком и с тех пор не поддерживал с семьей никаких отношений. Я понятия не имела, кто его родители и где они проживают.

Неожиданно для себя я пошатнулась. Уолтер крепче сжал мой локоть.

– Хочешь присесть?

– Просто уведи меня отсюда! – потребовала я высоким, рвущимся голосом женщины на грани истерики, зная, что еще минута – и сползу на пол бесполезной грудой. – Ведь опознание закончено? Ну так пойдем же!

Мы двинулись прочь, сначала по переходу, потом вверх на лифте. Миновав путаницу госпитальных коридоров, наконец оказались снаружи, во внутреннем дворике с клумбами поздних цветов, вечнозеленым кустарником и статуей Девы Марии в самом центре.

Отыскав скамью в уголке между рододендронами, Уолтер помог мне усесться и примостился рядом. Мы оказались лицом к статуе, и я уставилась на нее, пытаясь понять, что именно чувствую. Уолтер застыл рядом в полной неподвижности и сам казался неодушевленной фигурой в этом царстве скорби.

Не скажу, что воспоминания захватили меня, но они проплывали в памяти яркими обрывками. Джордж-ухажер покупает нам обоим выпивку в «Пеппи», отлично зная, что по возрасту мне это еще не положено. Джордж-супермен мчится по шоссе с недозволенной скоростью, а я, молодая дуреха, держу его за талию, прижимаюсь всем телом и наивно верю, что с нами просто не может случиться ничего плохого. Джордж-супруг сверлит меня взглядом, полным беспричинной ненависти и ярости.

Оказывается, я помнила все, кто муже помнила очень живо. Как он набросился на Молли. Как мучил меня, связанную, и как я преуспела тогда в умении подняться над собственным телом и смотреть на него с недосягаемой высоты, как на чужое, – преуспела настолько, что едва сумела вернуться. Что помогло мне тогда? Да просто я поняла, что он не имеет права надо мной издеваться. Никто, мать твою, не имеет такого права!

Теперь Джордж получил свое.

– А ведь я думала, что почувствую себя счастливой, когда это случится…

Голос был чужой, слова рождались сами собой, где-то очень глубоко, так что их не нужно было обдумывать, не нужно подбирать, и обращалась я не к Уолтеру и даже не к Деве Марии, с которой не сводила взгляда, а к себе самой.

– Годами надеялась… молилась, чтобы так вышло. Может, это и нехорошо, но это правда. А теперь, когда мои молитвы услышаны, я не ощущаю не только счастья, но даже облегчения. Только печаль.