Книга Платиновая карта - Фридрих Незнанский

— Да. Под полным.

— Это хорошо. Жаль, что Филя так мало расслышал. Впрочем, Херсонский уже несколько дней у меня на подозрении. Увы, я не могу позволить себе действовать так же решительно, как вы. Я, ты знаешь, лицо официальное и обязан соблюдать закон.

— Да, но мы тоже…

— А, брось! — оборвал его Турецкий. — Знаю я ваши методы. Небось обложили пацанов «жучками», а потом взяли самого слабого под жесткий пресс, изображая из себя строгих, безжалостных дядек. Даже могу предположить, кто этим занимался.

Грязнов улыбнулся:

— Александр Борисович, тебе кто-нибудь говорил, что ты страшный человек?

Турецкий хмыкнул:

— А то. Я слышу это каждый день. Сперва на работе, потом дома. Вот от тебя, Дениска, признаюсь, услышать это не ожидал. Ну ладно. Если будет время, загляни ко мне завтра, мы это все еще раз перетрем. Не забудь захватить записи признаний. Может, я расслышу в них то, чего не удалось расслышать вам.

— Это вряд ли. Чем-чем, а тугоухостью мы не страдаем.

На этом они распрощались и отключили трубки.

Глава девятая

Турецкий продолжает

1

Прибыв в Москву около месяца назад, мистер Лайэм Платт не догадывался, что этот приезд в Россию станет для него последним, как не догадывался и о том, что больше ему вообще никуда ездить не придется.

В тот солнечный день он был настроен вполне оптимистически и полон надежд и страстей. Мистер Платт любил жизнь во всех ее проявлениях. Он обожал вкусную еду, хорошие машины и красивых женщин. Он был богат, сказочно богат, но никогда не кичился своим богатством, понимая, что деньги приходя и уходят, а человек остается. И от того, насколько праведно и верно вел себя человек в этой жизни, зависит то, насколько лояльно отнесутся к нему в заоблачных высях после его смерти.

Нельзя сказать, чтобы мистер Платт был человеком религиозным. Нет. Но, будучи бизнесменом (а значит, по определению, человеком опасливым и осторожным), он вполне допускал существование иной жизни и на этот случай хотел иметь надежную страховку. Во многом исходя из этих опасений, мистер Платт взял на вооружение девиз: «Если тебе повезло и ты стал богат — помоги тому, кто беден и несчастлив».

За редким исключением именно так мистер Платт и поступал.

Мистер Платт был большим филантропом. В этот свой приезд он привез в Москву несколько картин русских и зарубежных художников, купленных им на аукционах за границей. Эти картины мистер Платт был намерен передать в дар Третьяковской галерее и Пушкинскому музею.

Представители духовной элиты России, обрадованные таким поворотом дела, устроили в честь мистера Платта званый ужин в одном из лучших ресторанов Москвы. Мистер Платт на ужин пришел, но держал себя скромно и с достоинством. На все слова благодарности он отвечал немного смущенной улыбкой, повторяя в разных вариациях одну и ту же фразу: «Это мой долг, господа. Долг порядочного человека и гражданина мира».

Публика отвечала на его скромные реплики бурными аплодисментами. А в конце вечера к мистеру Платту подошла маленькая девочка в белом платье и протянула ему рисунок, сделанный тушью на картоне. Рисунок изображал луг, покрытый травой, солнце и белого коня, пасущегося на лугу.

— Я сама это нарисовала, — сказала девочка. — Это подарок.

Мистер Платт был растроган. Он взял девочку на руки и тут же зажмурился от вспышек десятков фотоаппаратов. Журналисты не могли пропустить столь мелодраматичную сценку.

В гостиницу мистер Платт вернулся усталым, но счастливым.

Помимо филантропической миссии мистер Платт хотел разобраться и с делами своего фонда, функционирующего в России. До него дошли слухи (подтвержденные некоторыми вопиющими фактами), что Фонд Платта, учрежденный для финансирования работ российских ученых, потихоньку разворовывается российскими руководителями.

Этого мистер Платт не мог допустить.

При всех своих положительных качествах мистер Платт был решительным, а порой и безжалостным дельцом.

Еще недавно все газеты мира взахлеб писали о том, что мистер Платт взял на себя «вину» за падение американского доллара. А месяца два назад в интервью одной из телекомпаний Платт заявил, что играет на понижение российского рубля.

В мире он давно уже получил прозвище «взломщика национальных банков». Мировую известность ему принесла атака на английский фунт, предпринятая десять лет назад. Атака удалась настолько, что Великобритания была вынуждена выйти из европейского механизма обменных курсов. Господин Платт получил миллиардные прибыли и выписанный ордер на арест в Великобритании. Теперь он выбрал «короткую долларовую позицию», то есть решил продавать американскую валюту, скупая не только евро, но и канадский, новозеландский и австралийский доллары, а также золото.

Однако слава мизантропа заглушала все финансовые «подвиги» мистера Платта, и он этому втайне радовался.

Лайэм Платт остановился в одном из лучших московских отелей. Окна отеля выходили на Москву-реку. Платт любил реки. Он часто цитировал по-русски стихи одного русского поэта, нобелевского лауреата. А стихи были такие:

«Что ты любишь на свете больше всего?»

«Реки и улицы — длинные вещи жизни».

При этом мистер Платт задумчиво улыбался и грустно вздыхал, словно у него с этими строками были связаны чрезвычайно теплые интимные воспоминания.

Ночь после банкета мистер Платт провел очень приятно. Он принял горячую ванну, затем ходил голым по номеру (он называл это «подпитываться от воздуха»), потом немного помедитировал, сидя на кровати в позе лотоса, а потом лег спать и проспал до утра крепким сном младенца, без пробуждений и сновидений.

Утро началось с многочисленных звонков, которые переправлял мистеру Платту его секретарь. Секретарю было дано строгое указание — переадресовывать боссу только важные звонки. Но почти все звонки так или иначе были связаны с бизнесом и искусством, а значит, представляли для мистера Платта чрезвычайную важность.

Один из звонков особо заинтересовал мистера Платта. Звонил некто Акишин. Он был директором в холдинге «Информинвест». Блокирующий пакет акций холдинга принадлежал мистеру Платту. Акишин говорил судорожно и сбивчиво, но мистер Платт понял две важные вещи: в холдинге творятся какие-то безобразия, и он, мистер Платт, может потерять из-за них приличную сумму денег.

— О'кей, — сказал мистер Платт. — Я вас понял. Мы можем встретиться сегодня, часов в… — Платт прикинул в голове грядущие дела и докончил: — Одиннадцать. У меня в отеле. Вас это устроит?

— Вполне, — ответил Акишин.

— Только, пожалуйста, не опаздывайте, — предупредил Платт. — У меня сегодня масса дел.

Акишин пообещал не опаздывать, и мистер Платт положил трубку.

Последующие несколько часов были заняты деловыми переговорами, открытиями экспозиций и прочими приятными и не очень приятными вещами.