Книга Негасимое пламя - Патриция Филлипс

Когда они покинули погруженную в полумрак лавчонку и вновь очутились на залитой светом улице, Рис восторженно расцеловал ее, радостно смеясь, когда она смущенно запротестовала.

— Перестань волноваться, радость моя! Я ведь не нищий. Считай, что это доставило мне удовольствие.

— Должно быть, ты потратил на меня кучу денег, — смущенно пробормотала Джессамин, когда они выбрались из шумной толпы. Но Рис только с Довольным видом ухмыльнулся и крепко сжал ее руку.

Они миновали сложенный из грубо обтесанных камней кафедральный собор. Его остроконечные шпили горделиво устремлялись в небо. За воротами аббатства Джессамин с беспокойством увидела длинную череду оборванных нищих, гнусавыми голосами выпрашивающих подаяние. Как рассказал ей Рис, здесь на Троицу и Духов день обычно разыгрывают великолепные мистерии, а каждое лето устраивается шумная ярмарка.

Два часа пролетели незаметно. Влюбленные спустились на причал Грейфрайарс, чтобы полюбоваться тем, как разгружают корабли.

Наконец они добрались до гостиницы на Уотергсйт-стрит. Джессамин показалось странным ее название — «Древо Иессея» (Древо Иессея — генеалогическое древо Христа (от 188 прапредка Иессея)). На вывеске горделиво красовалось величественное, поистине библейское дерево, нарисованное яркими красками и покрытое позолоченными листьями, украшая собой фасад дома.

Рис заранее позаботился, чтобы обед им подали в отдельной маленькой комнате, окна которой выходили на шумную, оживленную улицу. В огромном камине ярко пылал огонь, и очень скоро они и думать позабыли о царившем снаружи холоде. Стены украшали гирлянды и венки из ветвей остролиста, перевитые ярко-пунцовыми лентами. На столе появился испускавший ароматный пар горячий мясной пирог, залитый подливой, щедро сдобренной пряностями, блюдо с репой, покрытой аппетитной румяной корочкой, и хрустящий поджаренный хлеб. Слуги позаботились поставить на стол и кувшин с горячим элем, и ковш с ароматной мясной подливкой.

Джессамин находила все восхитительно вкусным. Единственное, что удивляло ее, так это то, что как только они вошли в гостиницу, Рис вдруг как-то странно притих и, казалось, погрузился в собственные мысли. Может быть, он расстроился из-за того, что так быстро пролетело время, которое они могли провести вдвоем? Или его невольно заботило то, что ему придется как-то объяснить Элинед и ее домашним свое отсутствие, гадала Джессамин. Она догадывалась, что по какой-то пока не известной ей причине он мог проводить с ней только утренние часы, но старалась держать себя в руках и не позволила ни одного вопроса на эту тему. Ему вряд ли придутся по душе ее расспросы.

Когда они насытились, мальчик принес им целое блюдо имбирных пряничных человечков. Джессамин, с восторгом покопавшись в этой груде, выбрала пряник в виде церкви, напомнившей ей Честерский кафедральный собор. Он был так хорош, что она отложила его в сторону, не желая портить такую красоту. Заметив это, Рис окликнул мальчишку и велел ей выбрать другое лакомство. Весело расхохотавшись, Джессамин выбрала женскую фигурку с букетом цветов и с довольным видом сунула в рот.

Выйдя наконец на улицу, они неторопливо направились в сторону гостиницы, где остановилась Джессамин. Был канун Рождества. Рис заранее предупредил ее, что на следующий день сможет прийти к ней только поздно вечером, зато останется на ночь.

На следующее утро они отправятся в собор к праздничной мессе. Джессамин хоть и понимала, что должна радоваться его желанию побыть с ней, но тем не менее не могла не ревновать к семейству Мэсси, которому он был вынужден посвящать большую часть времени.

Укрывшись в тени дома, Рис пылко поцеловал девушку на прощание. До дверей гостиницы оставалось всего несколько шагов, но Рис заявил, что не двинется с места, пока не убедится, что она в полной безопасности. После этого он заставил ее взять несколько монет, чтобы заплатить па следующий день за обед, упрямо не обращая внимания на протесты Джессамин, которая пыталась его уверить, что у нее хватает денег.

Они с трудом расстались. Застыв в дверях гостиницы, Джессамин с тоской следила, как Рис пробирается сквозь толпу, направляясь вверх по улице к роскошному дому Проктора Мэсси. Мысль о том, что несколько долгих часов ей предстоит провести в одиночестве, привела ее в ужас. Внезапно повалил снег, и девушка увидела, как Рис накинул на голову капюшон.

С тяжелым вздохом Джессамин повернулась и направилась к лестнице.

На следующее утро, проснувшись чуть свет, Джессамин долго сидела перед камином, бесцельно глядя на огонь и ломая голову, чем бы заняться. Подумав немного, она решила прогуляться и направилась через рыночную площадь к собору. Девушка наивно полагала, что, держась оживленных улиц, она вряд ли сможет заблудиться. Да и чем не способ скоротать время в ожидании той счастливой минуты, когда Рис снова будет рядом? К тому же она сможет купить ему что-нибудь в подарок.

Еще накануне в лавке ювелира Джессамин заметила, что ему приглянулась украшенная эмалью золотая пряжка на шляпу. Отчаянно надеясь, что старик не заломит за пес немыслимую цену, Джессамин предвкушала, как преподнесет ее Рису. Покрытые эмалью желтые и голубые цветы поднимали свои изящные головки над небольшой тихой заводью. А Рис рассказывал, что выбрал своей эмблемой нарцисс, окруженный высокими цветами, которыми, насколько хватало глаз, каждую весну покрывались болота. По его словам, они так и назывались — цветы Ллиса. И эта пряжка так совпадала с его гербом, что, казалось, была просто-таки создана для него.

Сегодня было не так ветрено, а в неярких лучах холодного зимнего солнца улицы, покрытые снегом, явно похорошели. Ночной снегопад украсил огромными белоснежными шапками крыши домов. Ослепительно белый снег весело сверкал на солнце, радуя глаз, но идти приходилось медленно. Если бы снегопад продолжался чуть дольше, то улицы города, обычно такие оживленные, превратились бы в топкую трясину.

Джессамин, взобравшись по узкой дубовой лесенке на второй этаж, без особого труда отыскала ювелирную лавку.

Старичок ювелир вышел из задней комнатки, чтобы обслужить клиентку, но, увидев ее, удивленно заморгал.

— Еще ничего не готово! — ворчливо запротестовал он, когда Джессамин подошла к прилавку. — Я же предупредил — не раньше чем завтра утром.

Несколько удивленная подобным приветствием, Джессамин недовольно заявила, что понятия не имеет, о чем он говорит.

Близоруко поморгав, ювелир вгляделся в ее изумленное лицо и разразился скрипучим старческим смехом.

— О Господи, да я обознался! Вы не та леди, — быстро объяснил он. — Хорошо, чем я могу вам помочь?

— Вчера, когда я была здесь, мне понравилась пряжка на шляпу — крест, перевитый желтыми и голубыми цветами.

Старичок закивал. Через пару минут он вернулся, держа в руках поднос со сверкающими эмалированными безделушками.

— Вот, леди, посмотрите, какая чудесная работа! Джессамин, выбрав одну из пряжек, с наслаждением любовалась прелестной вещицей. Крест сверкал и переливался у нее на ладони. На обороте стояла проба города Честера, что свидетельствовало о качестве.