Книга Утренняя песня - Кимберли Кейтс

Ее губы тронула улыбка.

– Знаешь, я никому не говорила ничего подобного. Мне нужно, чтобы ты дотронулся до меня, Остен. Может быть, ты испытываешь то же самое по отношению ко мне?

– Неужели ты не знаешь, что я не раз представлял себе, что ты у меня в постели, что я ласкаю твое тело?.. Пока мы с тобой танцевали... Я никогда не желал ни одну женщину так, как тебя. Но не имеет никакого значения, чего я хочу и какие желания я испытываю. Ты такая возвышенная, Ханна Грейстон, такая необыкновенная. Я не могу дать тебе то, чего ты заслуживаешь.

– Я не прошу клятв в вечной любви, не мечтаю о поцелуях при луне, все это романтические мечты.

– Но ты заслуживаешь того, чтобы мечтать, Ханна. – Его глаза потемнели. – Я душу бы отдал дьяволу, чтобы дать тебе эту возможность.

– Мне не нужны мечты. Я хочу...

Не в силах говорить, она провела пальцами по его груди. Сердце его бешено заколотилось.

Так вот каков вкус страсти? Опьяняюще сладкое, острое, волнующее желание?

– Проклятие, Ханна! Мы не можем этого сделать.

Он застонал, когда она скользнула пальцами по его соскам и стянула рубашку с его плеч.

По его телу пробежала волна наслаждения.

– Ханна, ты уверена? Еще немного, и я не смогу остановиться.

Она взяла его пальцы и обвела ими мягкую округлость своей груди.

Остен не мог больше сдерживаться и стянул с нее рубашку.

Ханна никогда не считала себя красавицей и вдруг испугалась, что он сочтет ее недостаточно привлекательной.

Она закрыла глаза и затаила дыхание.

А когда открыла их, увидела в его взгляде восхищение.

– Да, именно такой я и представлял тебя. В ту ночь, в музыкальной комнате, ночная рубашка едва скрывала твое тело.

Целуя ее, он прижимал ее к себе все сильнее и сильнее, словно хотел, чтобы их тела слились воедино навечно. Затем подхватил ее на руки и отнес на постель, занимавшую большую часть комнаты.

– Тебе будет хорошо со мной, Ханна.

Остен уложил ее на постель, хранившую его запах, на которой провел так много ночей, мечтая об этом мгновении.

Он снял бриджи и лег рядом с ней, лаская ее грудь, покрывая поцелуями все ее тело.

Господи, что он с ней делает? Ее соски затвердели и превратились в маленькие бутоны. Его губы слегка коснулись того места, где она ощущала покалывание, потом он втянул ее сосок в рот.

– Остен...

Она всхлипнула.

Она не знала, не догадывалась, что мужчина может сосать ее грудь, словно младенец.

– Я так хотел ощутить твой вкус, Ханна, – прошептал он.

Затем положил руку ей на живот, постепенно продвигаясь все ниже и ниже, пока кончик мизинца не коснулся завитков треугольника между ног.

Ханна замерла, открыв рот от изумления, когда его пальцы коснулись ее нежного горячего лона.

– Все хорошо, Ханна. Клянусь, я не причиню тебе боли, как он.

Остен думал, что она занималась этим раньше. Как будто она могла отдаться кому-нибудь, кроме него.

– Остен. Остен, я...

– Тс-с, любимая. Раздвинь ноги.

Она подчинилась.

– Ханна, ты само совершенство.

Она откинула назад его волосы, прижимая его к себе. Она плакала, выкрикивала его имя, стонала, изнемогая от его ласк.

– Я не могу... не могу больше ждать.

Он сильным движением вошел в нее.

Ханна закричала от боли.

– Какого черта? Проклятие, Ханна, ты никогда...

– Это не важно, Остен. Я этого хотела.

Теперь он двигался в ней так осторожно и был таким нежным, что у Ханны наворачивались слезы на глаза. Но когда она провела руками по его спине и напряженным мышцам ягодиц, когда поднялась навстречу его бедрам, приглашая войти глубже, он потерял самообладание, забыв об осторожности.

– Ханна, дорогая, я не хочу причинять тебе боль!

– Пожалуйста, Остен, не думай об этом. Я хочу полностью насладиться.

– Ханна... Мы должны вместе взлететь в заоблачные выси.

Она изогнулась ему навстречу.

Его рука проскользнула между их телами, а пальцы нашли крошечную точку, центр наслаждения. Он очертил ее легкими кругами, дотронулся до нее и продолжал двигаться с головокружительной быстротой.

Она дрожала, извивалась под ним, ее голова металась по подушке, ноги крепко сжимали его бедра. Когда объятия ослабели, она почувствовала, как Данте замер и вошел в нее еще глубже.

Тихий стон вырвался из самой глубины его сердца, когда он излил в нее семя.

Ханна сдержала слезы при мысли о том, что она никогда больше не познает волшебство прикосновений Остена. Никогда не будет заниматься с ним любовью.

Он сказал, что у него нет любовницы и было всего несколько подружек. И она верила ему. Остен так же, как она, защищал свое сердце. И все же Ханна испытывала стыд, потому что солгала ему, даже ложась с ним в постель. Ведь другого мужчины у нее не было. Обрадуется ли он, что стал первым? Или ложь бросит тень на все? Она боялась увидеть в его глазах разочарование, еще одну неправду между ними.

«Я люблю тебя». Ей так хотелось признаться ему в этом. Но она не решилась. Быть может, он был бы счастлив услышать это, быть может, тоже любит ее, но она об этом никогда не узнает.

Впрочем, это не имеет значения. Ведь ничего не изменится. Будет только труднее уходить. Она любит Остена Данте и ни за что не потянет его за собой в трясину, не подвергнет опасности, исходящей от Мейсона Буда.

На лице Остена отразилось раскаяние.

– Почему? Почему ты не сказала, что никогда раньше не была с мужчиной? Я был бы нежнее. Я бы...

– Ты не мог быть нежнее, Остен. Заниматься с тобой любовью – одно наслаждение. Это было прекрасно.

– О Ханна!..

Он погладил ее щеку.

– Должно быть, ты сильно боялась из-за того, что тебя вынудили лгать. Ты – самый честный человек из всех, кого я когда-либо знал.

У Ханны разрывалось сердце. Что будет, когда ложь выплывет наружу?

– Ты ошибаешься, Остен.

– Не думаю. Ханна, моя милая, смелая Ханна, неужели ты не доверяешь мне даже сейчас?

У нее болезненно сжалось сердце.

– Тогда разреши тебе помочь. Пип не твой сын?

– Нет.

– Никогда бы не подумал. Ты любишь его так, словно он твоя плоть и кровь.

– Это правда.

– Но кто он такой, Ханна? Как он к тебе попал?

Господи, если бы она могла излить ему душу!