Книга Окольцованная птица. - Вера Копейко

— Согласна, что мы все подходим друг другу. Мое ружье — твоему, и мы друг другу — в постели, — добавила она. — Но для свадьбы этого…

— Тс-с… молчи! — Он накрыл ее губы своими, не позволяя словам сорваться с ее губ. — Ничего не произноси, это минута умиротворения…

В ту минуту Ульяна готова была согласиться с ним, что у них есть многое, что сближает, но теперь, издали рассматривая произошедшее, она подумала, что не стоит спешить с выводами. Страстные коллекционеры готовы на все, чтобы получить желанную вещь.

Что, даже женщину в придачу?

Разум, которому Ульяна доверяла больше, чем чувствам, и так было всегда, говорил ей, что такое возможно. Причем сам человек может искренне верить, что его чувства устремлены на женщину, а не на предмет, которым она обладает. Хотя чувства уверяли ее, Роман увлечен ею. Так заниматься любовью, как это делал он, может только мужчина, который страстно хочет именно эту женщину. Ее.

Потом в памяти всплыл вопрос, когда она уже прощалась с ним и стояла у двери.

— Значит, ты решила не продавать ружье?

— Я выкрутилась, — сказала она. — Чему очень рада.

— А я нет, — сказал он.

Девушка не стала уточнять, чему он не рад — тому, что она выкрутилась? И не продает ружье?

Она поплотнее запахнула розовый махровый халат, собираясь об этом подумать, но после, уже на свежую голову.

20

С тех пор как Ульяна вернулась в заказник из Москвы, всю неделю она была очень занята. Наконец-то можно запустить новый проект, который обдумывала еще прошлым летом. Но для него тогда не было специалиста, а сейчас есть. На преддипломную практику в заказник приехала девушка-ботаник. Она занялась лекарственными травами. Ульяна дала ей задание определить запасы трав, чтобы самой изучить рынок сбыта. Новое дело всегда захватывало ее, так же произошло и сейчас, и она внезапно поймала себя на том, что совершенно не думает о конференции. Должна же она подготовиться? Смех смехом, но, кроме юбки, ей там нечем будет блеснуть.

Она вынула папку с материалами, которую ей дал в Москве Бородач. Она читала и удивлялась — надо же, ей казалось, она знает о вальдшнепе все, но куда там! Знала ли она, что, вальдшнепы-подранки способны делать себе «повязки» из смеси слюны, перьев, листьев и глины? И на поврежденные ноги накладывать такой «гипс» и летать с ним, ходить до полного выздоровления? Эти птицы помогают друг другу делать такой «гипс»!

Вообще-то она сама стреляла метко и не оставляла подранков. Кроме… одного случая. Она улыбнулась. Но тот случай не в счет, потому что стреляла из газового пистолета. И не в вальдшнепа.

Она откинулась на спинку кресла. Так что же, выходит, она слетала в Москву, чтобы полечить подранка? Наложить ему гипс?.. Тоже из слюны?.. Нуда, поцеловать ушибленное место. В данном случае что за место? Ушибленное сердце или просто… задетое самолюбие?

Она хотела бы, чтобы это было сердце, но, кажется, речь шла о самолюбии.

Сердце взрослого мужчины запрятано далеко, понимала Ульяна. Смешно ожидать, что его задеть так просто. Но она сделала свое дело, и, сколько ни размышляла над тем, как вела себя с Романом Купцовым, сделала вывод: она принесла ему свои извинения за некорректный поступок. Он тоже вел себя не лучшим образом, забравшись к ней в дом, хотя он и не был заперт. Если честно, она не думала, что к ней залез какой-то вор, она в глубине души знала, кто это. А если еще более честно, как на духу, она специально не заперла дом на замок, желая заманить его, как охотник заманивает зверька, которого уже вытропил, в капкан. Даже, точнее, в ловушку. А когда зверек в ловушке, что дальше? Дальше только выстрел. Что и произошло.

Конечно, это была с ее стороны расплата с ним за самоуверенность — она ведь ему сказала «нет», она не просто не продаст ружье, но даже не покажет ему. Вот он и получил.

После возвращения из Москвы Роман звонил ей, они болтали, эти разговоры были похожи на прогулки по топкому болоту. Шаг — твердая поверхность, шаг в сторону — трясина. Как будто разговоры ни о чем, как будто они слушали только интонацию друг друга.

Потом он уехал в командировку по делам своего завода, а она занялась лекарственными травами. Чем больше времени проходило после того страстного свидания, тем трезвее и расчетливее пыталась посмотреть на их отношения Ульяна.

Итак, некто ищет вожделенный предмет и находит его. Он принадлежит женщине, которая не собирается расставаться с вещью. Какой следующий ход? Забрать вещь вместе с женщиной. Вот и все. Просто как репа.

«А как в этом случае должна поступить женщина?» — спросила себя Ульяна.

Тоже просто как репа. Проверить, нужна ли ему женщина без этого предмета.

Она даже подскочила он изумления. О чем только она думала до сих пор? Она размышляла, хочет ли видеть его. И отвечала — да, хочет. Хочет ли оказаться с ним в постели? Да, хочет. Хочет ли выйти за него замуж? А вот это уже посложнее. Будь она восемнадцатилетней девочкой, как ее мать, выходившая за отца, она бы кинулась Роману на шею без рассуждения. Конечно, мать была счастлива с отцом какое-то время. Но кто знает, не была бы она счастливее, отыскав сразу своего человека?

Просто к тридцати годам люди учатся быть осторожными, сказала себе Ульяна. Поэтому она проверит его.

От телефонного звонка Ульяна вздрогнула и быстро сняла трубку.

— Привет, дорогая. Прости, что звоню, а не сама зашла. — Голос Надюши был встревоженным.

— Что случилось? — Ульяна почувствовала, как сильно забилось сердце.

— Да Сомыча прихватило. Зайдешь?

— Бегу, — сказала Ульяна. Она бросила трубку и кинулась к двери. Надела черные сандалии и заперла дверь на замок.

Сомыч болел редко, и уж если жена говорит таким голосом, то значит, и впрямь нехорошо.

Она знала, чего хочет от нее Надюша. Она уверовала в ее способности делать массаж.

Красила даже не поднял головы, почуяв своего, Ульяна кивнула ему и пощелкала пальцами, чтобы хоть как-то снять с него летнюю дрему.

Она взбежала на крыльцо, отметив по пути, что Надюша все-таки вырастила гортензию, которая пышным цветом дразнила ее зависть. Ульяна слишком любила цветы, чтобы не реагировать на цветоводческие успехи Надюши.

Сомыч лежал в гостиной на диване, лицо его было бледным, глаза закрыты.

— Что с ним? — спросила Ульяна, уже потирая руки, чтобы разогреть как следует.

— Ты знаешь, какой-то странный упадок сил. Как будто из шарика выпустили весь воздух. — Лицо Надюши было виноватым, словно она поднесла к этому шарику иголку и ткнула.

— Не хочешь вызвать врача?

— Он сам ветеринар, — усмехнулась Надюша. — Пожалуй, вот это в нашей заповедной жизни самое печальное. До города не доскачешь, а деревенские эскулапы… — Она махнула рукой.