Книга Черновик - Сергей Лукьяненко

Я вдруг представил себе все те маленькие эгоистическиерадости, которые можно получить от двери в будущее. Пускай я могу лечитьболезни у функционалов, а радостям гастрономии предаваться в ресторане Феликса.Но никто из них не напишет романа за Умберто Эко, не снимет фильм за Спилберга,не сочинит песню за Арбенина, не выпустит третий «Фоллаут».

Попробую. Лягу спать с мечтой о будущем.

Но отойти ко сну удалось не скоро.

Вначале я домыл пол на первом этаже. Потом убрал весь мусорс пляжа. Недопитое пиво вернул на кухню, пожалел об отсутствии холодильника — исунул пару бутылок под холодную воду. Вернулся на берег, сел и стал смотреть наокеан. За спиной садилось солнце, моя тень дотянулась до самой воды. Тень отбашни, казалось, тянулась к самому горизонту.

Долго любоваться закатом мне не дали — постучали в дверь изКимгима. Я почему-то решил, что это вернулся Цай.

Но это оказались два хорошо одетых джентльмена (язык неповорачивался назвать их иначе), похожих будто отец и сын или дядя и племянник,которые поинтересовались, куда можно пройти из моей башни.

Москва их не заинтересовала. У меня сложилось ощущение, чтоих вообще не интересовала наша Земля, — стало даже немного обидно. На морскоймир они посмотрели с явным интересом, но он их тоже не устроил.

Мы очень вежливо раскланялись. На прощание старший измужчин, которого я мысленно назвал дядюшкой, предложил мне сигару. Я подумал ипринял подарок. Никаких тревожных ощущений в душе не возникло. Видимо,таможенник был вправе принимать мелкие подношения.

Вскоре после этого постучали в московскую дверь.

Эту компанию опознали бы завсегдатаи модных тусовок и ночныхклубов. Даже я, хоть и не вспомнил имен, узнал популярного молодого рэпера(наяву он выглядел совсем мальчишкой — самоуверенным, пыжащимся мальчишкой) иблондиночку лет семнадцати из какой-то девичьей группы: то ли «Ириски», то ли«Тянучки», то ли «Сосалки». Никогда не мог запомнить названия этих странныхколлективов, где главное не голос или текст, а несколько штук длинноногихмиловидных исполнительниц, отличающихся только цветом волос.

С рэпером и певичкой была свита: два парня и две девчонки.Видимо, поклонники. Всем не больше двадцати. Судя по наглым глазам, дорогойодежде и припаркованным в сторонке машинам — тоже золотая молодежь. Только вотличие от рэпера и певички — веселящаяся на чужие деньги. Их папы-мамыкогда-то удачно украли кусочек страны. Страна была большая, кусочек жирный, итеперь отпрыски могут проводить время, дрейфуя между парижскими бутиками(экстравагантные особы предпочтут лондонские) и модными европейскимидискотеками (продвинутая молодежь выбирает японские).

Из шестерых только один знал о функционалах —парнишка-рэпер. Певичка, похоже, путешествовала между мирами и не особоудивлялась. А вот золотая молодежь (мой папа почему-то называет таких мажорами)отчаянно трусила и от этого становилась все наглее и неприятнее. Рэпер сразу жевыбрал Землю-семнадцать. Едва увидев океан, золотящийся под последними лучамисолнца, молодежь принялась восторженно и обильно материться. Только крашенаямедноволосая девчонка, виснущая на чахлом плече кавалера, пискнула, что «наФарерах круче». Почему она вспомнила холодные Фареры — не знаю. Может быть, этоединственное туристическое место, где ее приятели не бывали и не могли ничеговозразить?

Мне очень хотелось отобрать у туристов алкоголь ирассованные по карманам галлюциногены. Но в мир-заповедник можно было ввозитьлюбую дрянь.

Так что я обошелся тем, что содрал с них пошлину по полной.Даже за презервативы, которые были и у парней, и у девушек.

Они не спорили. И без малого две штуки рублей пошлины ихничуть не смутили. Я в прежней жизни с такой легкостью расстался бы с двадцатьюрублями.

Закрыв за ними дверь, я поднялся в кухню. Пиво остыло. Яоткрыл бутылку, разорвал пакетик с фисташками. Выпил бокал, налил второй.Подошел к окну в Заповедник.

Молодежь купалась в море. Шумно и весело. Совсем какнормальные люди. Рэпер и еще один парень заплыли далеко от берега, остальныеплескались на мелководье. Я посмотрел в сторону леса — никого. Где-то тамбеглая террористка. По ее следам упорно идет Котя — натерев мозоли, несколькораз споткнувшись, разбив очки… Ну не верю я в его способность передвигаться попересеченной местности без травм!

Я вздохнул и подошел к окну в Кимгим. Там совсем уже стемнело,шел мелкий, святочный снежок. Только глухие кирпичные стены вокруг портиливпечатление.

Эх, не повезло мне! Угораздило башню вырасти на заводскихзадворках! Стояла бы она где-нибудь на холме, недалеко от ресторана Феликса.Смотрел бы я сейчас на уютные домики с черепичными крышами, из печных трубструился бы в небо вкусный дымок, скользили бы по снегу сани, дети во дворахкидались снежками, вежливые джентльмены раскланивались друг с другом, дамы впышных платьях выгуливали крошечных собачек… Потом пошел бы в ресторан, съелкаких-нибудь соленых морских гадов с гарниром из моченых артишоков, выпил винаи поговорил с умным человеком…

Или пусть бы башня возникла на берегу, рядом с «БелойРозой»! Я стоял бы сейчас у окна и смотрел на седое, хмурое море, на злобныещупальца кракенов, ползущие к башне. Холодный ветер трепал бы мне волосы, а ясо снисходительной улыбкой разочаровавшегося в жизни человека смотрел бы вдаль.Может быть, даже раскурил бы подаренную сигару…

Потихоньку допивая пиво, я все больше и больше впадал вмеланхолию. Все-таки присутствие Коти позволяло мне верить, будто я не до концараспрощался с прежней жизнью. А сейчас, наблюдая за дурачащейся молодежью, явдруг почувствовал себя очень, очень одиноким. И еще — старым. Но не умудреннымопытом, а усталым и измотанным…

На берегу пустили по рукам бутылку с шампанским. Потомдевицы стали петь какую-то дурацкую песенку. Наверное, из репертуара своихкумиров.

— Будете горланить — идите подальше! — крикнул я из окна.

— Да пошел ты… — откликнулся было с берега один из фанатов.Рэпер кинулся к нему как ошпаренный, закрыл рот ладонью, начал что-товтолковывать вполголоса. До парня дошло быстро. Ничуть не с меньшим чувством,чем раньше, он завопил: — Извините, извините, пожалуйста, все, больше не шумим!

Я закрыл окно и поморщился. Тоже мне — победа… приструнилпьяного пацана… для функционала — прямо-таки немыслимый подвиг…

Пора было идти спать.

Но и спать мне дали не сразу. Рэпер все-таки оказалсяпареньком не глупым, устроил приятелю головомойку по полной. И через полчасапритихшая компания постучала в дверь, очень вежливо попрощалась и вернулась вМоскву. Рэперу я на прощание посоветовал:

— Таких — больше не води.

Парень энергично закивал. Уж не знаю, давно ли он был вхож вмир функционалов, но явно понимал, что ссориться с нами не стоит.