Книга История любви в истории Франции. Том 2. От Анны де Боже до Марии Туше - Ги Бретон

— Вам следует почаще туда наезжать, — сказала она мужу, — там у вас появляется прекрасный цвет лица…

Генрих не заставил просить себя дважды и стал постоянно встречаться с вдовой у Монморанси.

В течение нескольких месяцев никто ни о чем не подозревал.

В то время как королевский двор не уставал восхищаться добродетельной Дианой, она, бывшая такой скромницей, вдруг увлеклась, точно девчонка, этим приключением вплоть до того, что не могла отказать себе в желании сочинить несколько стихотворных строк в память о своем грехопадении.

С самого первого свидания Диана, пораженная пылкостью дофина, влюбилась в него.

А что касается Генриха, то его эта связь просто преобразила, превратив в восторженного школяра. Именно тогда из детского озорства он собственноручно нарисовал придуманную им монограмму, где Н, первая буква его имени, и две буквы D из имени Дианы переплетены так оригинально, что кажется, будто видишь С, инициал Екатерины, соединенный с инициалом Генриха <На некоторых гобеленах можно встретить дуги, обозначающие скругленную часть букв D, и потому монограмму легче понять, тем более что полумесяц является символом богини Дианы.>:

Вскоре эта монограмма появилась на его личном оружии, потом на всех его замках и даже на королевской мантии.

Короче говоря, молодой Генрих, покорившись умной и опытной любовнице, очень быстро попал под ее полное влияние.

Прежде чем говорить о политических последствиях этой связи, следует, как мне кажется, развеять нелепую, но от этого не менее устойчивую легенду, по которой дофин, став любовником вдовы Великого сенешаля, занял место своего отца.

Посмотрим для начала, из каких реальных фактов возникла эта легенда. В 1523 году сеньор де Сен-Валье, отец Дианы, был арестован как сообщник коннетабля де Бурбона и приговорен к смертной казни. Но в тот момент, когда меч палача был уже занесен над его головой, на площадь примчался на взмыленном коне гонец с письмом от короля: осужденный был помилован. Франциск I в конце концов откликнулся на горячие мольбы вдовы Великого сенешаля, которая без устали, по много раз в день, просила о прощении своего отца.

Милость, дарованная в последний момент, потрясла сознание простых людей, которые, как всегда, принялись расцвечивать эту историю с помощью собственной фантазии. Вот тогда и пошел шепоток о том, что Диана сделала кое-какие уступки королю.

Слух этот был подхвачен и усилен несколько лет спустя протестантами, которым пришлось вести борьбу с вдовой Великого сенешаля. В своей книге «О Французском государстве при Франциске I» Ренье де ла Планш без тени сомнения написал: «В молодости Диана заплатила собственной невинностью за жизнь сеньора Сен-Валье, своего отца».

А между тем в 1523 году Диана восемь лет как была замужем, и девственность ни в малой степени ее не отягощала.

И, однако, Брантом, шестьдесят семь лет спустя, во всех деталях сообщает эту историю, явившуюся чистейшим плодом народной фантазии. Послушаем его:

«Мне приходилось слышать, — пишет он, — об одном знатном сеньоре, приговоренном к смерти через обезглавливание, который получил помилование уже на эшафоте благодаря своей дочери, одной из самых красивых женщин. И всюду по этому поводу говорили только одно: „Да вознаградит Господь п… моей дочери, спасшую мне жизнь…“

Это неприятное слово не приводится никем из современников, но думаю, что в толпе вокруг эшафота оно звучало.

PI тем не менее анекдот этот следует признать безусловно выдуманным. Известно при этом, что у легенд долгая жизнь, и ради возможности утверждать, что Франциск I был любовником Дианы, историки долго еще цитировали страстные письма, написанные королю какой-то женщиной…

— Этой женщиной, — утверждали они, — была Диана! — Специалисты по почерку подтверждают это.

Такая категоричность совершенно необоснованна, и здесь приходится говорить о грубой ошибке. Гифре путем простого сличения почерков доказал, что автором писем была м-м де Шатобриан.

Таким образом, не остается ни малейших сомнений, и сегодня все историки согласны с тем, что Диана де Пуатье никогда не была любовницей Франциска I.

Это значит, что в постель дофина она вошла, если можно так выразиться, честной женщиной.

Первой, у кого закрались подозрения об отношениях дофина и вдовы Великого сенешаля, была герцогиня Этампская. Она немедленно занялась тайными расспросами, и вскоре ей стало ясно, что благочестивая охотница, в чьем луке, выражаясь высокопарно, имеется отнюдь не одна тетива, проводит увлекательные ночи с наследником престола. Это ее потрясло, уязвило и обеспокоило. Оказывается, Диана, которую она молча ненавидела с того самого сделавшего их соперницами конкурса красоты, превращается в ее будущую заместительницу, а точнее говоря, во врага.

Сам дофин ее мало волновал, и она готова была видеть в постели принца Генриха кого угодно; но чтобы судьба выбрала для этого именно ту женщину, которая нанесла ей самую жгучую обиду в жизни! Нет, вынести это не было сил, и она пришла в состояние такого нервного возбуждения, что Франциск I забеспокоился.

Запершись у себя в комнате, она клокотала от гнева и лихорадочно размышляла, как избавиться раз и навсегда от Дианы. Сатира показалась ей подходящим оружием. Она решила выжить свою соперницу при помощи язвительных шуточек и издевок…

На следующий день Анна обдумала свой план. Она пригласила к себе одного из своих протеже, поэта Жана Вульте, выходца из Шампани, и попросила его сочинить стихи, полные иронии и жестокой насмешки в адрес любовницы дофина.

Уверенный в том, что ему хорошо заплатят, поэт немедленно принялся за работу и нарифмовал на латыни несколько гнусных эпиграмм, которые тут же стали известны всему двору. В этих эпиграммах Жан Вульте грубо и безосновательно обвинял Диану де Пуатье в том, что она не жалеет для своего лица ни белил, ни губной помады, что у нее вставные зубы и накладные волосы.

Ответ Дианы последовал незамедлительно: она незаметно распустила слухи, подвергающие сомнению верность фаворитки.

Таким образом, война между двумя дамами была объявлена.

Поняв, что она обнаружена, герцогиня Этампская сбросила маску и пошла в открытое наступление на соперницу. Она то публично называла ее «беззубой» или «морщинистой старухой», то с громким смехом говорила, что родилась в день свадьбы Дианы, что было, конечно, неправдой, ибо разница в их возрасте составляла всего девять лет.

Тогда Диана пустила в оборот новые, более конкретные обвинения, которые, как она надеялась, взволнуют короля. Вдруг пошел шепоток о том, что фаворитка «пересчитывает паркетины на полу в компании с почтеннейшим де Дампьером, с графом де ла Мирандолой, поэтом Клеманом Маро и несколькими другими сеньорами; помимо вышеназванных, при дворе можно назвать еще с десяток, а то и больше, тех, кто, не беря греха на душу, готов подтвердить, что дотрагивался до ее очаровательной безделушки…»