Книга Слухи - Анна Годберзен

— Как видишь, горничная у меня в руках. Она хорошая девушка и не хочет ничего говорить, но все имеет свою цену, а за такие сведения некоторые заплатили бы очень дорого. Те, кто выпускает газеты.

— Они не опубликуют…

— О, возможно, и не опубликуют. А быть может, и опубликуют. Но как только они об этом узнают, они не смогут удержаться от того, чтобы не болтать об этом. А болтовня столь же опасна. И тогда-то, мой друг, Генри, веселье для тебя действительно закончится. И для маленькой девочки, которую мы оба обожаем…

— Ты не можешь так поступить, Пенни. — Генри охватило желание найти Диану, где бы она ни была, и спрятать ее. — Это погубило бы ее.

В ответ он услышал знакомый смех. Так смеялась Пенелопа в ту пору, когда казалось, что она идеально ему подходит. В то время она часто смеялась.

— О, Генри, ты же так хорошо меня знаешь! Неужели ты совсем меня не понял? Погубить Диану Холланд! О, это было бы так забавно.

Пенелопа сжала руки. Маленькое развлечение под конец.

— Это моя вина, Пенелопа.

Мысль его работала четко. Пенелопа еще никому не открыла этот секрет. Он же ее знает и может попытаться остановить.

— В любом случае это меня ты хочешь наказать. Так накажи меня.

— Конечно, я хочу наказать вас обоих, — ответила она весело. — Но я не злая, Генри. Я знаю, что это твоя вина. Я позволю тебе быть мужчиной и позаботиться обо всем самому.

Генри пришлось прикрыть глаза, чтобы она не увидела, в какой он ярости. Наконец он справился с собой и кивнул.

— Во-первых, ты больше не будешь видеться с Дианой. Но это будет не так уж трудно, потому что, во-вторых, ты сделаешь мне предложение.

Под воздействием порыва он шагнул к Пенелопе и оказался совсем рядом. Он хрипло дышал от ярости. Он редко гневался, но сейчас был вне себя от бешенства. Пенелопа с кокетливым видом отступила.

— О, тебе это не нравится, не так ли? — прошептала она. Пламя горело в ее голубых глазах. — Но подумай о том, Генри, насколько предпочтительнее жениться на девушке, с которой все уже и так желают видеть тебя вместе, — насколько предпочтительнее жениться на мне, нежели погубить репутацию маленькой сестрички твоей последней невесты. Я дам тебе немного времени на размышления.

И Пенелопа удалилась. Издали донеслись пронзительные веселые голоса — гости уже забыли, что сейчас канун Рождества, и праздник стал походить на обычную вечеринку. Впрочем, это уже не канун Рождества, мрачно подумал Генри. Наступило Рождество, но оно не было радостным для Генри: в какие-то считанные минуты его жизнь была разбита вдребезги.

37

«Сейчас Рождество, и все покрыто снегом. Но когда снег начнет таять и унесет с собой все праздничные заботы и забавы, как будет разворачиваться история, которую нашептал нам маленький воробушек, — история о том, что Элизабет Холланд жива? Или, быть может, новость придет раньше и окажется настоящим рождественским чудом? Ведь сейчас мы вынуждены считать ее досужими сплетнями.»

Из светской хроники в «Нью-Йоркском курьере», понедельник, 25 декабря 1899

У Гансвоортов не было традицией делать Рождество официальным праздником. Они считали, что вполне достаточно приготовить большую чашу пунша на случай, если заглянет кто-нибудь из кузенов в их дом на Бонд-стрит, а позже посылали одного из молодых людей с подарками к тем членам семьи, до которых можно было добраться пешком. Они относились к Рождеству просто как к дню, когда можно немного больше выпить, в голландском стиле, и похвалить детей друг друга. Но семья Холландов отмечала Рождество. Она устраивала музыкальный вечер с христианской тематикой для ста и более человек, а позже подавали бульон в столовой, где на лицах собравшихся играли красные отблески пламени в камине.

Все в Нью-Йорке знали, что Луиза Гансвоорт соблюдает только те традиции Холландов, которые ей по душе, и, став членом их семьи, она не разделяла их обычай отмечать Рождество. В этом вопросе они с младшей дочерью были единодушны, что случалось редко. Возможно, именно по этой причине воспоминания Дианы о Рождестве были приятными. В этот день она декламировала свои любимые стихи, ее наряжали в лучшее платьице, и все обменивались подарками в яркой упаковке, а отец был в приподнятом настроении. Наверное, по этой причине Диана, проснувшись утром двадцать пятого декабря и увидев, как сверкает снег на солнце, ощутила прилив бодрости. И это несмотря на то, что она была очень плохой девочкой, и ей пока что не сделали предложение. Вчерашний вечер несколько разочаровал Диану — ведь она лишь мельком увидела Генри. Но она проснулась с предвкушением чего-то приятного, как всегда бывало в этот праздник. Радостное настроение не покидало ее, когда она надевала пеньюар и подкалывала свои локоны. Хотя из-за Сноудена и двух дюжих мужчин, неотступно следовавших за Генри, им не удалось ни минуты побыть вместе, они обменялись взглядами, и Диана почувствовала, что любима. Может быть, Генри, изыщет какой-нибудь способ побыть с ней сегодня?

Диана спустилась в гостиную, надеясь немного побыть одной у елки, вдыхая запах хвои. А если там случайно окажется Клэр, она попросит принести чашку шоколада. Но, войдя в гостиную, она увидела, что шоколад уже сварен, и ей больше не хотелось побыть одной.

— Элизабет! — воскликнула Диана при виде сестры, сидевшей в своем любимом кресле у камина, в котором горел не очень-то яркий огонь.

Руки Дианы невольно теребили кружево у ворота пеньюара, и она бормотала что-то нечленораздельное. Потом она подбежала к сестре и, опустившись у ног Элизабет, положила ей голову на колени. Диана еле удерживалась от того, чтобы не выложить ей новости о Генри, но рядом был Уилл, сидевший на оттоманке, с кочергой в руках, и его присутствие смущало ее.

— Диана!

Элизабет приподняла лицо сестры за подбородок и взглянула на нее, затем наклонилась и поцеловала в лоб.

— Я просто не могу поверить, что ты действительно здесь!

Теперь она обратила внимание на Уилла, вытянувшего длинные ноги в саржевых брюках. Было забавно, хотя и приятно, видеть его в гостиной, среди старинной мебели и персидских ковров. И он, и Элизабет похудели и загорели.

— О, я так рада! Тут столько проблем, Лиз, и ты нам нужна, и я знаю, что это ужасно — проехать такое расстояние, и…

Элизабет перебила ее, с улыбкой заметив:

— А ты не собираешься поздороваться с Уиллом?

— О, хелло, Уилл! — Диана поднялась и, подойдя к их бывшему кучеру, поцеловала его в щеку. — Я знаю, — произнесла она заговорщицким тоном и почувствовала, что слегка покраснела. — И я думаю, что это ужасно романтично.

— Вы когда-нибудь думали увидеть меня в вашей гостиной?

У него были такие голубые глаза! А волосы отросли, и щеки уже не были по-детски пухлыми. Портрет мистера Холланда смотрел на Уилла с камина.

— Ну конечно, думала! И… и… наверное, вы много раз бывали здесь прежде, не так ли? Когда были маленьким и… — Уголки его рта были опущены, но глаза смеялись. — В любом случае, — продолжала Диана, видя, что над ней подтрунивают, — я рада, что вы сейчас здесь. А ты, Лиз, должна сказать, что мне делать, потому что у нас с Генри все пошло так быстро, что это немного пугает, и…