Книга Ночь Дон Жуана - Ганс-Йозеф Ортайль

— Его близкая подруга? Какое безобразие! Я тоже едва с ним знакома. Может, совсем чуть-чуть.

— О чем же вы так доверительно шептались?

— Шептались? Ну да, это останется нашей тайной. Порой даже такой мужчина, как синьор Джакомо, нуждается в совете.

— Я понимаю. И могу сделать умозаключение, как древние логики… О чем же? Скажем так: вам хорошо знаком этот город!

— Верно, я отсюда родом.

— Ага, я нашел зацепку.

— Угадывайте дальше!

— Вы подруга Йозефы Душек?

— Нет, я бы так не сказала. Я уважаю ее и преклоняюсь перед ее талантом. Но я не дружу с ней.

— Знакомы ли вы с ее мужем Францем?

— Немного, совсем немного.

— Итак, совсем немного. Значит, я сделал неправильный вывод.

— О чем же вы думали?

— Что вы подруга Йозефы и ученица ее супруга. Я полагал, что вы певица.

— Вы увидели меня в компании Йозефы и поэтому сделали такой вывод, не так ли?

— Вы правы. Помогите же мне, пока я не отчаялся. Я попробовал рыбу, и она вывела меня на ошибочный след. Когда я ел фазана, то рассуждал более здраво.

Анна Мария хотела ответить, как вдруг Моцарт перестал жевать. Он поднял голову и подвинулся на край стула. Что с ним случилось? О чем он думал? Маэстро уставился в потолок. Анна Мария тоже подняла голову, но ничего не заметила.

— Что с вами?

— Молчите, пожалуйста, молчите!

Моцарт поднялся и потер правой рукой лоб, будто хотел избавиться от каких-то мыслей. Анна Мария не смела шелохнуться. Маэстро тоже застыл на месте. Казалось, он был очарован какими-то звуками.

— Кто-то играет на валторне. Разве вы не слышите?

Графиня закрыла глаза. Нет, она ничего не слышала.

— Кто-то вдали прекрасно играет на валторне. Он исполняет отрывок, который я отлично знаю. Разве вы по-прежнему ничего не слышите?

Моцарт взял ее за руку и заставил подняться. Они стояли неподвижно. Анна Мария втянула голову в плечи. Она так напряженно прислушивалась, что ей стало больно.

— Это Паоло! Только Паоло может так играть!

— Паоло? Кто это Паоло?

— Он… личный слуга синьора Джакомо.

— Тот парень с приятной наружностью, которого я пару раз видел в театре?

— Да, это он.

— Вы узнаёте, что он играет?

Анна Мария еще раз прислушалась. Нет, она не знала эту мелодию, никогда ее раньше не слышала. Мелодия была похожа на медленные, неторопливые шаги. Такие грациозные, словно кто-то очень осторожно касался земли.

— Как она прекрасна. Мелодия великолепна!

— Прекрасна? Она вам нравится? Для меня это честь. Большая честь. Ведь… Ах, простите, я не могу больше скрывать…

Моцарт снял маску и поклонился. Анна Мария посмотрела на него и не могла понять, кто стоял перед ней.

Моцарт? Это был Моцарт? Но это не Моцарт. Нет, точно, это Траутман. Мужчина, с которым она познакомилась в винном погребке на берегу Влтавы.

Графиня ничего не сказала. Она была слишком напугана. Неужели этот мужчина тоже был частью темной игры, затеянной этой ночью? Неужели его пригласил синьор Джакомо? Или, может, синьор да Понте? Но Йозефа Душек была уверена, что этот невысокий человек с неброской внешностью — именно Моцарт.

— Синьор, я все еще не узнаю вас. Вы должны объясниться.

— Я так и сделаю. Сию минуту. Но сперва послушайте. Послушайте. Давайте проследим за звуками. Да, пойдемте навстречу им. Я должен увидеть этого Паоло и поговорить с ним.

Они вышли из комнаты. Только теперь Анна Мария заметила, что капелла перестала играть. Другие гости тоже вышли из своих комнат и стояли, молча прислушиваясь, в коридоре. Лишь синьор Джакомо дирижировал правой рукой. Да, казалось, что он дирижировал доносившимися издали звуками.

— Но это же «La ci darem…», — прошептал синьор да Понте и снова умолк; когда на него посмотрели с упреком.

«La ci darem…»? Что он хотел этим сказать? Гости были похожи на марионеток. На дорого одетых марионеток, которых забыли завести. Среди их синих и розовых платьев вдруг появился холодный, колющий белый цвет. Он становился все ярче, принимая желтоватым оттенок. Словно первобытная белизна, испугавшая Анну Марию…

Траутман шагнул вперед. Держа ее за руку, он шел на цыпочках за звуками. И графиня послушно следовала за ним. Тоже тихо, очень тихо. Тем временем теплые глухие звуки валторны заполняли дворец, становясь все громче.

Оцепеневшие гости остались позади. Анна Мария и Траутман повернули за угол и поднялись по лестнице. Музыка усилилась. Графине не пришлось показывать дорогу: казалось, что ее спутник точно знал, где был Паоло — в самой дальней части дворца, в комнатах для прислуги.

Когда же маэстро на миг засомневался, Анна Мария повела его. Он шел за ней. Они делали шаг за шагом навстречу звукам, не разжимая рук. Погружались в музыку, словно эти звуки были мягкими, податливыми телами, с которыми можно пуститься в пляс.

Графиня и Траутман еще раз повернули за угол и оказались перед Паоло. Он доиграл отрывок. Издали доносились ликующие крики.

Траутман тоже хлопал. Казалось, он был в восторге, как будто именно ему было приятнее всего слушать эту музыку. Паоло отложил валторну. Он был немного смущен, но Траутман обнял его, словно они были друзьями.

— Тебя зовут Паоло, ведь так? Благодарю тебя, Паоло. Сюрприз удался. Ты слышал отрывок во время репетиций. Я прав? И сразу же запомнил его? Это говорит в пользу музыки. Надеюсь, что жителям Праги она понравится так же, как и тебе.

— Так и будет, господин Моцарт. Это прекраснейшая из мелодий, которую я играл на своей валторне.

Неужели Анна Мария ослышалась? Что сказал Паоло? Неужели он тоже считал этого переписчика нот Моцартом? Графиня подошла к Паоло и схватила его за руку.

— Паоло, я спрошу тебя кое о чем, и ты должен сказать мне всю правду, которая тебе известна. Скажи мне, кто этот человек?

— О чем вы спрашиваете, госпожа? Все в Праге знают его. Это ни для кого не секрет. Это господин Моцарт, разумеется, господин Моцарт.

Анна Мария посмотрела на Траутмана. Он немного наклонил голову набок и затем подошел к ней.

— Сударыня, меня раскрыли. Ничего не поделаешь. Паоло прав, я Моцарт. К сожалению, в Праге меня знает каждый ребенок.

Анна Мария отступила назад и сняла маску. Она заметила, как Моцарт прищурился. У него был такой взгляд, словно он встретился с привидением.

— Можно, я приглашу вас, друг мой? — спросила Анна Мария. — Приглашу вас на ветчину и… Вы знаете, что я еще имею в виду.

— Ветчина? О Боже, да. И пучок редиса… Верно, мы знакомы! Вы Анна Мария. Камеристка… Помогите мне, где вы служите?