Книга Доктор и стрелок - Майк Резник

– Мне закрой только ноги и левое плечо, – попросил Холидей. – Снаружи настоящее пекло, броня тяжелая, а до ранчо ехать где-то с час. Мне и так дышать тяжело, не хватало еще, чтобы латунь давила на грудь. Правая рука должна быть легка и свободна.

– Клиент всегда прав, – ответил Бантлайн, роясь в ящиках и коробках, пока не нашел нужную. Открыл ее и достал броню. Латунь сияла как начищенная.

– Жаль, нет для тебя оружия, Док, – произнес Эдисон, помогая Бантлайну надевать броню на Холидея. – «Бантлайн спешиал» был создан для убийства неодушевленного трупа. Он поразил Джонни Ринго, зато против живого человека бесполезен.

– Понимаю, – сказал Холидей, разводя ноги, чтобы на него надели поножи и набедренные пластины. Затем он встал неподвижно, пока Бантлайн застегивал наплечник.

– В Тумстоуне я уже спрашивал, – произнес Бантлайн, – спрошу и сейчас: тебе точно не нужен шлем? Поверх него можно и шляпу надеть.

Холидей покачал головой.

– Ты ведь не со здоровым человеком беседуешь. Не хочу, чтобы что-то мешало озираться по сторонам.

– Тогда, – сказал Бантлайн, отступая на шаг и оглядывая Холидея, – ты готов.

Холидей вышел из мастерской и хотел было прикрыть за собой дверь, но та уже захлопнулась самостоятельно. Дантист вернулся в ресторан Мейбл Гримзли, где его дожидалась Шарлотта.

– Что это на вас такое? – спросила она, разглядывая латунную броню.

– Последний писк нью-йоркской моды, – ответил Холидей. – Не желаете примерить дамскую версию наряда?

Подумав немного, Шарлотта мотнула головой.

– Нет, броня меня выдаст. Какой же оценщик разъезжает в кирасе и поножах?

– Ну, тогда поехали?

Снаружи они немного поспорили, кому ехать на пассажирском сиденье: и Холидей, и Шарлотта так и норовили уступить его друг другу. В конце концов сговорились, что оба сядут на широкие козлы под навесом. Тронувшись, они минуты за три выехали за пределы города и отправились за головой Билли Кида.

26

Холидей не мог не отметить определенной монотонности пейзажа, что простирался на сотни миль, аж до самого Тумстоуна. По такой земле езжай ты хоть верхом на лошади, в дилижансе, на повозке или даже иди пешком – все равно поднимешь клубы пыли. Из растений попадались редкие кактусы да полынь; деревья были не выше десяти футов. Половина колодцев пересохла. Время от времени на пути попадались кролики, изредка птицы или койоты… Холидей, как ни силился, не мог понять: каким образом эта земля умудряется прокормить стада скотины, которым в свою очередь кормить поселенцев. Он достал платок, но – в кои-то веки – не за тем, чтобы откашляться в него кровью, а чтобы утереть пот. Хотел было отхлебнуть виски, но передумал – отпил воды из фляги, предусмотрительно оставленной конюхом под кучерским сиденьем.

Жаль, «Бант лайн» не запустила маршрут до Линкольна. Можно было бы сесть в салон латунного дилижанса на мягкое кресло и прокатиться с ветерком. Однако Холидей ни за что не позволил бы Шарлотте одной ехать в кабриолете. Поэтому старательно не обращал внимания на жару, пыль и мух.

– Ну, вы готовы сказать, куда мы направляемся? – спросил он, когда они проехали мили три.

– На ранчо Джоша Брэди, – ответила Шарлотта. – Судя по добытым мною сведениям, он промышлял конокрадством с самого переезда в округ Линкольн.

– Конокрадством? – нахмурился Холидей. – Мне казалось, Кид промышляет угоном скота.

– Что в лоб, что по лбу, – отмахнулась Шарлотта. – Не понимаю, как он еще банки грабить не начал.

– Если Кид угонит скотину с мексиканского ранчо, – улыбнулся Холидей, – за ним погонится не так уж и много людей. Тут у Кида найдутся подельники, которые помогут убить обворованных скотоводов или прогнать их назад, за границу. Если же он ограбит банк Линкольна – или еще какой другой, – по его душу придут все горожане и скорее всего владельцы большинства окрестных ферм. Даже Киду с такой оравой не справиться.

– Об этом я не подумала, – призналась Шарлотта. – Теперь многое понятно.

– Если собираетесь и дальше охотиться на бандитов, учитесь думать как они, – посоветовал Холидей.

– А как вы этому научились? – спросила Шарлотта.

– Не верьте всему, что пишут в бульварных романах, – ответил Холидей. – Меня никогда ни за что не судили, и я даже некоторое время ходил в помощниках маршала.

– Кейт Элдер как-то раз вытащила вас из тюрьмы, разве нет?

– Было дело.

– Как вы это объясните?

– Меня арестовали и готовились судить. – Холидей улыбнулся. – Как вы уже, наверное, сообразили, процесса не состоялось, вот меня и не судили ни за что.

– По-моему, – расхохоталась Шарлотта, – вы слегка приукрашиваете.

– Может быть, – пожал плечами Док.

– В учебниках истории могут изложить иной взгляд на те события.

– Ни мои, ни ваши подвиги не угодят на страницы учебников, – возразил Холидей. – Мы с вами – обломки кораблекрушения на волнах истории фронтира.

– Кого же тогда, по-вашему, запомнят? – поинтересовалась Шарлотта.

– По эту сторону Миссисипи? Для начала губернатора.

– Лью Уоллеса? – удивленно спросила Шарлотта. – Что он такого сделал? Ну, подкупил Кида во время процесса: даровал свободу в обмен на показания против других преступников.

– Пару лет назад мистер Уоллес написал роман под названием «Бен-Гур». Эта книга переживет всех нас. Перед поездкой на юг я познакомился с одним англичанином, этаким денди, по имени Оскар Уайльд. Замечательный писатель… хотя он, пожалуй, не в счет, потому что в Америке только проездом, совершает турне. Есть еще Джон Клам, написавший кучу обычных и передовых статей – чертовски хороших! – для «Тумстоун эпитаф».

– Надо же, Джон Генри Холидей! – улыбнулась Шарлотта. – Оказывается, вы скрытый элитист!

– Я умирающий человек с револьвером, – ответил он. – То есть могу позволить себе роскошь говорить откровенно.

– Мне не нравятся подобные ваши речи.

– Не хотел вас обидеть, – сказал Холидей. – Мы ведь празднуем рождение как чудо, забывая при этом, что смерть – продолжение все того же процесса. В ней нет ничего особенного.

– Сами-то в это верите?

– А вы – нет?

– Я – нет.

– Любопытно, – произнес Холидей. – Для того, кто убил столько людей, сколько убил их я – да и вы, пожалуй, – странно воспринимать смерть иначе.

– Я просто говорю себе, что стреляю в дурных людей, без которых мир только станет лучше и безопаснее, – ответила Шарлотта.

– Разница между нами в том, что я знал почти всех, кого убил, а вы ни с кем из своих добыч не общались.

– И все же вы ни разу не убили друга.