Книга Блестящая партия - Вирджиния Хенли

Сьюзен ласково обняла Джорджину.

— Как хорошо, что ты одна… Я имею в виду — без матушки.

— Я знаю, что ты хотела сказать. Хотя я и нежно люблю матушку, мне нужно немного отдохнуть от нее. Она то и дело убеждает меня выйти за герцога Бедфорда и злится, если я брошу хотя бы один взгляд на какого-то другого мужчину.

Сьюзен быстро переменила тему разговора.

— Ты как раз подоспела к ленчу.

— Прекрасно. Давай поедем покататься верхом, после того как я распакую вещи. Можно взять с собой маленькую Джейн. В лесу сейчас много первоцветов. Люблю, когда весна приходит рано. Птицы уже принялись вить гнезда.

— Это звучит великолепно. А крикливого младенца Джорджа я оставлю с няней. Эта прогулка будет только для дам.

После ленча сестры переоделись в платья для верховой езды, а потом прошли на конюшню, при этом семилетняя Джейн взволнованно и без умолку болтала.

— Поздравляю с днем рождения, Сьюзен! Я хочу, чтобы ты увидела мои подарки сегодня.

В деревянном ящике лежало седло из красной кожи, украшенное серебряными колокольчиками.

— Джорджина! Какая красота! Теперь понятно, почему тебе захотелось покататься верхом.

Когда конюх оседлал для них лошадей, Джорджина сунула свои рисовальные принадлежности в седельную сумку, и сестры поехали в Кимболтонский лес. Джейн ехала между ними.

— Мама, я хочу звякающие колокольчики.

— Попроси у папы, — смеясь, отозвалась Джорджина. — Он же мистер Денежный Мешок.

Они выехали на маленькую лесную поляну. Сильный аромат цветов кружил голову, и все три наездницы спешились. Джейн присела и принялась рвать цветы, и руки у нее стали липкими от их сока.

— Ступай вымой руки в ручье, — велела ей мать. — Джейн, мне хочется нарисовать тебя на этой поляне, — сказала Джорджина. — Когда мы вернемся, я сделаю этот рисунок в цвете.

Троица провела счастливый час, болтая и смеясь, пока Джорджина делала набросок со своей племянницы, а потом еще один — с Джейн и Сьюзен вместе. Джейн пришла в восторг от того, что тетка изобразила ее феей цветов с нежными крылышками, а в уголке рисунка поместила зайчонка, выглядывающего из-под лопуха.

Рисунок, изображающий мать с дочкой, был серьезней; на нем явно было заметно семейное сходство.

Вечером Джорджина попросила разрешить ей искупать двухлетнего Джорджа.

— Из тебя, Джорджина, выйдет такая преданная мать, какой мне никогда не быть, — сказала Сьюзен.

— Я действительно завидую, что у тебя столько детей, Сьюзен.

— Я недавно узнала, что у меня будет еще один, — призналась сестра. — Мне очень нравится способ, каким их зачинают, но носить их девять месяцев — дело очень утомительное. Когда я становлюсь толстой, Уильям теряет ко мне интерес.

Джорджина сочувственно вздохнула.

— Вот почему я не спешу выйти замуж. Я уж лучше подожду, пока не найду того, кто будет действительно любить меня.

— Ждать не имеет смысла, Джорджи. У всех мужчин блудливые глаза… и руки… и естество! — сообщила Сьюзен.

— Какой цинизм, и это в двадцать шесть лет!

— Завтра будет двадцать семь.

На другой день Джорджина и Джейн долго обдумывали, как устроить необычный обед в честь дня рождения Сьюзен. Они договорились с шеф-поваром, чтобы тот приготовил все ее любимые блюда. Они заказали торт с двадцатью семью свечками, нарвали ранних весенних цветов для украшения стола и договорились с кимболтонскими музыкантами, что те будут играть во время трапезы особую музыку. Они отнесли все подарки в парадную столовую и сложили грудой на длинном подсобном столе.

Уильям Монтегю вернулся с охоты и пошел наверх, чтобы умыться и переодеться. Джорджина пошла к себе и надела одно из своих новых платьев — из шелка лимонного цвета с вышитыми на нем белыми бутонами роз. Одна из камеристок ее сестры помогла ей причесаться. Джорджина выбрала жемчужные серьги, подходящие к туалету, взяла веер и поспешила сойти вниз.

— Наконец-то! — приветствовал ее Уильям в своей обычной добродушной манере.

— У нас для тебя сюрприз, — сообщила Сьюзен.

Джорджина остановилась как вкопанная на нижней ступеньке; вся ее радость растаяла, как снег под солнечными лучами. Между герцогом и герцогиней Манчестер стоял герцог Бедфорд.

Глава 20

Джорджина словно надела на лицо маску. Она напустила на себя любезный вид, который совершенно не соответствовал тому, что она чувствовала.

— Это действительно сюрприз. Я не знала, что вы пригласили к обеду гостя.

— Уоберн и Кимболтон расположены очень близко друг к другу, так что мы практически соседи, — сказал Уильям фальшивым голосом.

Френсис Расселл предложил Джорджине руку.

— Снова иду на прорыв…

— Я и не знала, что вы военный.

Это был язвительный ответ. Она прекрасно была осведомлена, что он никогда не служил в армии.

— Militat omnis amans — каждый любящий есть воин.

Джорджина приняла руку герцога и посмотрела на него.

— Это Овидий?

— Овидий, дорогая. Я удивлен, хотя и в полном восторге оттого, что вы знакомы с его откровенно чувственными сочинениями.

Френсис помог ей усесться напротив Сьюзен. Джорджина с многозначительным видом посмотрела в глаза сестре, словно желая спросить: «Что за адские муки ты пытаешься мне причинить?

Сьюзен притворилась, что не заметила ее волнения.

За обедом разговор, который поддерживали по большей части оба герцога, переходил с охоты на греблю. Уильям Монтегю имел атлетическое телосложение и был чемпионом-гребцом.

Джорджина подчеркнуто игнорировала сестру и разговаривала в основном с семилетней Джейн, которой разрешили присутствовать за праздничным обедом.

Наконец на тележке вкатили торт, Джорджина встала и зажгла на нем свечи.

— Ты должна загадать желание, мама. И если задуешь все свечи, оно осуществится.

Сьюзен поднялась и нерешительно улыбнулась.

— Ах, я совершенно не знаю, чего мне пожелать.

«Верности своего мужа!» — подумала Джорджина. Джейн с жадностью съела свой кусок торта.

— А теперь пора тебе развернуть подарки.

Она вскочила со своего места и принялась носить их с маленького столика и складывать к ногам матери.

Первый подарок, который развернула Сьюзен, был плед в темную клетку — из такой шотландки шьют мундиры Королевскому хайлендскому полку. И еще не прочитав, что написано на карточке, Сьюзен поняла, что это подарок матери.

Брат Джордж прислал пару сапог для верховой езды, которые он заказал специально для нее у Хоуби, поскольку знал, что сестра ездит верхом почти каждый день.