Книга Близится буря - Андрей Круз

* * *

Стол в кают-компании был превращен в операционный. Пахло кровью, звякали в лотках инструменты, которые туда бросал Платон, который заодно был на судне за хирурга. На купеческих судах обычно боцманы умеют оказать первую помощь и заштопать раненого до такой степени, чтобы его можно было в порт, к полноценному доктору доставить, но вот нам повезло: Платон в этом смысле был куда грамотней. И сейчас он с помощью Пламена вполне всерьез оперировал Николая, которому пуля перебила бедренную артерию и раздробила кость.

Байкин лежал рядом, на носилках, и возился с ним Глеб. С ним было проще — пуля ударила его в бок по касательной, прошив мышцы и сломав нижнее ребро, но внутренние органы остались целы. Интересней был дальнейший путь этой пули, угодившей в банку как раз под промежностью Луки Рыбина. Еще бы на сантиметр выше — и… Повезло Луке, однозначно повезло.

Игнатий стоял у штурвала, шлюпка уже висела на шлюп-балках, экипаж был занят делом. До этого он маленькими щипчиками выдернул у меня из спины и шеи несколько кусочков оболочки пули, разбившейся о камень. Вроде и ерунда, но рубашка кровью измаралась сильно. Оглядевшись и убедившись в том, что помочь я ничем не могу, а мешать буду, толкнул дверь и вышел на палубу.

Уже совсем стемнело, по рябой от мелкой волны поверхности моря бежала, ни на секунду не отставая от «Аглаи», желтая лунная дорожка, а верхушка каждой волны вспыхивала бликом и сразу же гасла. Было тихо, двигатель не работал, и было лишь слышно, как поскрипывают снасти: яхта шла ходко. На носу, рассевшись кружком, сидели четверо из «бойцовой команды», играя в некую разновидность нардов, в которой шашки ходят по клеткам, а те расположены крестом, и игроков может быть четверо. Было слышно, как катятся кости по дощечке, и после каждого броска кто-то или охал расстроенно, или, наоборот, веселился. Тоже своего рода психотерапия после стресса.

На корме, единственном месте, где на яхте разрешалось курить, вспыхивал огонек сигары. Анисим, опираясь локтями на планшир, глядел за корму, на тускло светящийся след, который яхта оставляла за кормой. Рядом с ним, опираясь на палку, стоял Макар, одетый сейчас в полотняные матросские портки и белую рубаху без рукавов. В руках у него была бутылка сидра из судовых запасов.

— Вот так, — сказал Анисим, обернувшись ко мне, — закончилась вся наша работа на Овечьем. А жаль.

— Ты ведь там не местный, так? — Я встал рядом, тоже положив локти на планшир.

— Нет, конечно, я с Большого вообще-то. Но пользы я там много приносил, а теперь, считай, вся сеть насмарку. Даже Николай вот… кстати, как там дела? — Он кивнул в сторону рубки.

— Не знаю, Платон пока работает, ничего не говорил. Артерию повредило ему, по-хорошему его бы в больницу как можно быстрее.

— Это я понимаю. Ну хоть вот этого, — он показал сигарой на Макара, — оттуда вытащили, со всеми бумагами. Большое дело.

— Как ты? — спросил я у того.

— Теперь точно выживу, — усмехнулся он. — А вот когда меня вниз тащили, думал, что вообще концы отдам. Сейчас хоть задышал немного.

— Тебе тоже к врачу нормальному, — вдруг сказал Анисим.

— Оно понятно, — негромко засмеялся Макар, — после вашей хирургии хорошо, что хоть с костылем ковылять могу, а мог бы и пластом лежать.

— Ладно, ладно, если бы не мы, ты бы и вовсе плавники сбросил! — запротестовал Анисим.

— На чем нас подловили все же, на конях? — спросил я его.

— Может, на конях. Может, и вовсе за мной следили, кто его знает, — пожал он плечами. — Но скорее всего на конях. Говорил же, что нет у нас выбора. Я других решений и сейчас не вижу.

— Я тоже, — осталось вполне честно сознаться мне. — Думал, думал, а все равно кроме этого конного похода ничего в голову не идет. Может, и прошли бы скрытно, если пешком и очень медленно, с раненым на носилках, — я показал на Макара, — но если бы нас догнали, то вообще шансов бы не было. А конными хоть шансы повышались при столкновении.

— Как и вышло, — добавил Макар.

— Как и вышло, — повторил я за ним. — Кстати, стоило это все такого риска? Включая твой собственный, мне Анисим рассказал чуток.

— Стоило, — коротко и очень уверенно ответил Макар. — Бог видит, стоило. Если бы разрешение у меня было, я бы больше рассказал, но сам понимаешь, не имею права такого.

— Это я понимаю, — осталось мне только усмехнуться.

Это я очень хорошо понимаю, про допуски и «доведение в части касающейся», классика жанра, можно сказать. Но все же очень интересно — что за бумаги такие он прихватил у Никона? И какую информацию усвоил, на того работая? Хотя думаю, что брат Иоанн нужными сведениями поделится, учитывая, на какие задачи я нацелен. Как раз «в части касающейся».

Платон, вытирая руки полотенцем, вышел на палубу примерно через полчаса, сразу к нам подошел.

— До больницы довезем, сосуд я соединил, но есть опасность возникновения тромба, — сказал он устало. — Так что гарантий сохранения ноги дать не могу. Не хирург я, и здесь не больница, что смог, то и сделал. Хорошо, что аппарат для соединения у меня в комплекте был.

— А так он вообще как? — спросил Анисим.

— Под наркозом пока, без сознания, — пожал плечами географ. — В каюту надо спустить. А я сейчас Байкиным займусь.

— А у него как дела? — спросил я.

— Ничего с ним не случится, шрам разве что останется.

— Шрам — не страшно, шрамы мужчину украшают, — не удержался я от банальности.

Вот так, первое задание — первые потери, пусть пока и минимальные. Байкин оправится, Николай вообще не наш. Хотя я его, если честно, в экипаж переманил бы, будь такая возможность, — он Фролу в напарники очень подошел бы, такой же… следопыт, не знаю, как лучше его охарактеризовать.

Оставив географа и «шпионов» на корме, я пошел на нос яхты, по пути поинтересовавшись у Луки, точно ли вражеская пуля прошла мимо, или он все же скрывает свои раны из стеснительности? От незамысловатой шутки все заржали — опять же показатель отходняка после боя.

Усевшись на уже привычное любимое место — основание бушприта, — я задумался, глядя на покрытую искрами бликов поверхность моря. Вот как получается: жизнь резко ускорилась и стала до крайности богата на события. Это раз. Судьба, похоже, все дальше и дальше уводит меня от тихого и сонного Большого Ската — это два. И вряд ли дорога моя как-нибудь так изогнется, чтобы вернуться туда. Вряд ли, сомневаюсь очень. А у меня там Аглая. И свадьба. И будущее. И все такое.

Хорошо, что Аглая хотя бы смирилась с тем родом занятий, который я для себя выбрал. Это уже успех из успехов. Одного мужа-китобоя она уже потеряла, а второй вообще приватир будет. Смелая женщина. Или очень оптимистичная.

И переезжать ей надо все же, раз уж решилась. Ветеринару работы и в Новой Фактории хватит, думаю, что ее там куда больше будет, чем на Большом Скате, и сама она вроде как не против — все легче, хоть видеться станем. Не знаю, как там насчет работы судовым врачом, но хотя бы так, туда ведь возвращаться будем, там и задания получать. А если она на острове останется, видеться будем раз в год по обещанию — нам ведь туда путь долгий, не всегда получится завернуть.