Книга Дом, в котором ты живешь - Анастасия Соловьева

— Алло! — истерически закричала я. Мягкий мужской голос с провинциальным акцентом изъявлял готовность приехать на конференцию в лабораторию Бориса Григорьевича Рыдзинского по первому требованию.

Глава 27

— Мам, ну куда ты так быстро? — —плаксиво тянет Илюшка.

Мы бежим по обледенелым грязным дворам, сокращая путь от дома до метро «Медведково». После оттепели снова подморозило; чтобы выдержать темп, не упав и не свернув шею, мне приходится смешно семенить на каблуках. Сын с трудом успевает за мной.

— Мам, а Ундина умерла? — Он напрягся, догнал меня.

Вчера мы были во МХАТе на «Ундине», из театра поехали обедать к Аньке и засиделись допоздна (мы не виделись с самого Нового года, с того грустного вечера, когда Анька помогала мне перевозить вещи с Каменщиков в Медведково). На обратном пути Илюшка уснул, и многое осталось невыясненным.

— Ундина — русалка. Фея, волшебница. Они бессмертны.

В метро я смотрю на часы, прикидываю: к половине девятого приведу Илью в школу, в девять буду на вокзале и, значит (если, конечно, электрички ходят нормально), до половины одиннадцатого доберусь до Хабарова и предстану пред ясны очи Давликанова Степана Владимировича, энтузиаста возрождения гимназического образования в России.

До сих пор я общалась с его референтом. Чего только он не требовал от меня: штатное расписание, программы, учебные планы, даже меню. Потом долго не звонил. Я решила: все, нашли другого директора. А перед праздниками вдруг объявился: приезжайте в Хабарово, вас хочет видеть Степан Владимирович. С ума сойти, честь какая!

— Мам, а почему тогда Ундина не заколдовала принца, если она волшебница? Он бы остался с ней.

— Не хотела. Принц должен решить сам. Насильно нельзя.

Сын собирается еще что-то спросить, но мы уже приближаемся к школе. Я торопливо даю последние наставления, вручаю ему сумку с одеждой, пакет с фруктами и несусь на каблуках обратно к метро «Октябрьская».

По-хорошему нужно настроиться на предстоящий разговор с Давликановым. Но я думаю об Ундине. Потом вспоминаю вчерашнее.

Обедали вчетвером. Маленький Петька ни на секунду не отходил от новой мамы, и если Анька выбегала зачем-нибудь из комнаты, детская мордочка мгновенно кривилась в плаксивой гримаске. К вечеру пришел Макс, какой-то помятый, навеселе. Притащил букет — все-таки праздник, Восьмое марта!

— Он слишком привык жить на два дома, — с усмешкой объяснила Анька.

Уже давно стало известно, что жена и дочка Макса попали в лапы авантюристов. Каким-то чудом им удалось послать письмо из тайги. Деньги у них отобрали в первый же день, поселили в неотапливаемых сенях, кормят пророщенным овсом и все время заставляют работать: чистить снег, колоть дрова, таскать воду из колодца. Дочка умоляла о помощи.

— Когда же он поедет? — спросила я.

— И не собирается! Зачем ему лишние проблемы? Квартира продана, денег нет. Куда их поселить? Да их и не выпустят оттуда. Это же секта!

— Переживает Макс?

— Да ты что! Он всегда спокоен, — ответила Анька нейтрально. Непонятно, осуждала или оправдывала мужа.

Я, между прочим, спросила, не знает ли она такого Давликанова. Анька расхохоталась:

— Знаю-знаю!.. Фактурный мужик.

— Я серьезно.

— Красавец мужчина!

И правда, оказался красавец: мягкие русые волосы, глубоко посаженные серые глаза, благородная бледность. Если не знать, что Давликанов, скажешь русский барин, Стива Облонский. А присмотришься: скулы, разрез глаз — что-то в этом есть такое восточное…

Я думала, он будет экзаменовать меня, как английская леди, но оказалось, вопрос о кандидатуре на должность директора для него решен, на повестке дня теперь рабочие моменты. И первый — ремонт помещения.

— Но я никогда не занималась ремонтами, ничего не понимаю в этом.

От вас ничего особенного не потребуется. — Давликанов вальяжно откидывается на спинку стула, обитую дешевым дерматином. — Завтра приедут специалисты, сделают дизайн-Проект. Ваша задача соотнести его с санитарными нормами, требованиями… со всякими тонкостями педагогической науки.

— Значит, я начну работу уже завтра?

— Вы начали ее сегодня. Мы ведь сейчас с вами работаем. А кстати, вот и ваш контракт.

Из контракта следовало, что я должна находиться на территории загородной школы-пансиона круглосуточно, кроме субботы и воскресенья…

— Но в первые месяцы, думаю, и выходные прихватите, — подсказал Давликанов.

…Организовывать учебный процесс, досуг, питание, медицинское обслуживание учеников, рекламу учебного заведения, комплектование штата и т. д. и т. п. А за это зарплата. Да что говорить… не зарплата — фантастика. Даже на испытательный срок.

Неверной рукой я подписала договор.

Давликанов улыбнулся:

— Все, рубикон перейден.

После его отъезда («Если хотите, могу подбросить вас в город») я отправилась на экскурсию по зданию. Когда-то здесь был пионерский лагерь. Снаружи презентабельный вид еще сохранялся, но внутри… облупившаяся краска, разбитый кафель, вздутый линолеум.

— Это из-за отопления, — объяснил Дмитрий Иванович, здешний сторож и мой проводник. — Когда его включают, трубы рвутся.

Легко представить, как все это выглядело в эпоху пионерских лагерей. Но контуры будущего проступают смутно: вот тут можно попробовать сделать столовую, здесь, пожалуй, тренажерный зал. Здесь? Если только компьютерный класс… А подо что бы приспособить это помещение? Для класса слишком просторно, для зала — все же тесновато… Но какое светлое, нарядное!

— Что здесь было раньше? — спрашиваю я у Дмитрия Ивановича.

— А ничего. Сначала бельевая, потом ее перевели ближе к прачечной. А тут всякий хлам сваливали.

Я решаю, что в этой комнате будет мой кабинет. А если ее перегородить, получится еще и спальня. Надо же мне где-то спать. В саду сирень, фруктовые деревья, в конце мая поют соловьи. Открою окна — буду наслаждаться.

Мне не терпится скорее уехать домой, чтобы поскорее вернуться обратно. Я уже точно знаю, как взяться за работу, что сказать проектировщикам, дизайнерам, да и не только им…

Но Дмитрий Иванович охлаждает мой пыл.

— Сейчас перерыв в электричках — два с половиной часа. Поди попей чая.

Приходится подчиниться.

После чая, чтобы убить время, я пошла гулять по поселку. Как и все в наше время, поселок являл собой калейдоскоп социальных контрастов. Домики-развалюшки перемежались коттеджами, низенькие облезлые заборчики — неприступными каменными оградами. На опушке у леса красовался прямо-таки шедевр архитектуры. Это даже не коттедж — маленький замок с башенками, шпилями, витражными окнами. Я мгновенно влюбилась в него. После работы каждый день буду совершать моцион к замку.