Книга Коулун Тонг - Пол Теру

— А теперь твоя подруга, эта самая Мэйпин, хочет заявить в полицию, — сказала мать.

В том, что касается интуиции, она была просто гений; даже нюх у нее был совершенно сверхъестественный — будто у зверя, который вскидывает голову, почуяв принесенный ветром издалека, неизвестно как долетевший сюда запах. Чеп осознал, что скрыть от нее даже самую малость — выше его сил; в сущности, мать даже может ему помочь — с такими-то инстинктами.

— Тут еще хуже, — заговорил Чеп. — Все имущество А Фу исчезло. Мэйпин в шоке. Вот почему я повез ее в Макао. Чтобы успокоить.

Он посмотрел на мать. Да, она ему верит.

— Она боится Хуна, — продолжал он. — Хун хочет ее разыскать.

— Он же занятой человек. Зачем ему?

— Потому что она — единственная, кто видел его с А Фу. Кроме меня, я хочу сказать. На ее глазах он уходил из ресторана. Если она пойдет в полицию, то сможет описать, при каких обстоятельствах исчезла А Фу — а потом вся ее одежда исчезла, и вообще.

Бетти поднесла к глазам бинокль и направила его в сторону скакового круга, хотя лошадей на нем еще не было. И произнесла беззаботным тоном:

— Но она в полицию не пойдет.

— Может пойти, — возразил Чеп. — И я ее вполне пойму. Все указывает на Хуна.

Начался новый заезд. Бетти не сводила бинокля с дорожек.

— Жаль, что у меня не хватает духу на него заявить, — сказал Чеп.

— Тогда наша сделка сорвалась бы, — заметила Бетти, по-прежнему следя за лошадьми.

— Будут и другие сделки.

— Другого мистера Хуна не будет.

— Он — скот, — сказал Чеп.

— Ой, да ничего с твоей Мэйпин не случится, — произнесла Бетти, как бы утихомиривая его. — Сидит она теперь в своей квартирке.

— Нет, — запротестовал Чеп. — Мама, тут дело серьезное.

Его бесило, что она обсуждает важную тему, одновременно следя за ходом скачек — не глядя на него, то и дело подкручивая колесико бинокля… Это сбивало, вынуждало повышать голос, в особенности теперь, когда заезд близился к концу.

— Она прячется на фабрике, — сказал Чеп. — Я за нее беспокоюсь. Мама, ты меня слушаешь?

Под аккомпанемент восторженного рева на экране возникла одна-единственная лошадь — победительница; Бетти опустила бинокль и улыбнулась Чепу.

— По-моему, ты влюбился, — произнесла она.

— Ты чего улыбаешься?

Бетти показала ему билетик.

— Полная Луна. Я выиграла.

Нет, до чего же странная женщина. Всего через несколько дней ей предстоит получить свою кругленькую долю от миллиона фунтов, вырученного от продажи фабрики «Империал стичинг» в Коулун Тонге, а сегодня она выиграла двадцать шесть гонконгских долларов на скачках в «Счастливой долине» — и на радостях потеряла дар речи. Но, в конце концов, мать — суеверная язычница с китайской интуицией, а скачки — совершенный ею ритуал: ведь все дело в имени лошади. Победа Полной Луны — это знамение, предвещающее успешное завершение сделки.

Вот на что она поставила. Чеп тоже пошел ва-банк — выложил ей все, — и теперь она улыбается. Настроение у него улучшилось. Он тоже выиграл.

Они просидели в клубной ложе до вечера. Бетти приветствовала своих подруг, те увидели корзинку, и Бетти вновь начала превозносить Вана. Они съели курицу. Выпили пиво, съели пирог, опустошили корзинку. «Скачущие лошади не перестанут скакать», — пообещал китайский диктатор. Но нет — это будут уже другие лошади, Мэйпин права: «Счастливая долина» больше подходит для казней. Кончаются не только сегодняшние скачки. Кончается Гонконг.

В коттедж они вернулись уже в сумерках. Таксист сказал: «Красивый вид». Они все так говорили.

— Полцарства за чашку чая, — произнесла Бетти. И окликнула: — Ван!

Ван не отзывался. Бетти вновь окликнула его, уже сердито, с искаженным лицом, теребя языком свои вставные челюсти в ожидании ответа. Тишина. Она направилась в его комнату, словно только для того, чтобы по дороге дать выход гневу, — хлопая дверьми, топая по полу, пиная мебель, шумно сетуя. И вернулась с озадаченным видом, все еще теребя языком челюсти.

— Удрал!

14

— Гнида, — бормотала Бетти, пока Чеп ходил по дому и проверял, не украл ли Ван чего. Столовое серебро в деревянном ящике, золотые часы Джорджа, музыкальная шкатулка, драгоценности, украшенные монограммой щипчики для сахара, боевые награды Джорджа, выигрыш Бетти на предыдущих скачках, хрустальная настольная лампа, коллекция сувенирных блях для лошадиной сбруи — Ван ничего не тронул, и ценности словно бы обесценились оттого, что ими побрезговал повар-китаец. Часы, которые Бетти помнились блестящими, потускнели, бляхи тоже покрылись патиной, щипчики погнулись. — Гнида, — вновь пробормотала она.

Каморка Вана на «черной» половине дома была пуста, вся его одежда исчезла. Остались лишь вещественные свидетельства его меланхоличной бережливости: пачки рекламных купонов («Предъявителю — скидка!!!») и автобусных билетов, россыпь скрепок, сцепленные между собой проволочные вешалки в шкафу, старая банка от варенья, заменявшая Вану чайную чашку, сломанный гребешок, растрескавшиеся пластмассовые шлепанцы, от шарканья которых по половицам у Чепа сводило челюсти. Чеп не мог простить Вану, что тот внушил ему паническую боязнь необычных рисовых зернышек: сам Ван их выплевывал и Чепа тоже заразил своим подозрением, что в действительности это не рисинки, а дохлые черви.

— Сбежал, — крикнул Чеп матери.

— Вот змей, — выдохнула она.

Было еще и такое: давным-давно, когда они еще жили на Боуден-роуд, Чеп услышал из соседней квартиры истошные басовитые крики. Ван сказал: «Он сам себе отрезал член. Потому что сильно рассердился на жену». Сосед вопил всю ночь напролет. Чепу было пятнадцать лет, как и Вану, который только начал им прислуживать. Бетти всегда считала, что, держа Вана при себе, они его просто-таки спасают — жертвуют собой ради Вана и его матери Цзя-Цзя. Этакое пожизненное благодеяние. А следовательно, исчезновение Вана — черная неблагодарность с его стороны.

Ван явственно присутствовал в пустоте, оставшейся после его ухода. В этой пустоте витали его байки, суеверия и словечки, его страхи, запах его стряпни. Застыв посреди комнаты, взбудораженный всеми этими воспоминаниями, которые нельзя было назвать дурными или хорошими, Чеп недоуменно хлопал глазами — но вдруг его осенила простая и толковая догадка. Пустая комната Вана похожа на комнату А Фу. Из той комнаты тоже изъяли все имущество ее обитательницы — и выглядело это точно так же. Точно такие же дребезжащие вешалки, точно такие же обертки от конфет и треснутое блюдечко, точно такие же просыпанные чайные листья, похожие на раздавленных насекомых, точно такие же вензеля из переплетенных букв О — отпечатков чашек с мокрыми донышками — на комоде и тумбочке, точно такой же запах мыла и волос, точно такой же пожелтевший матрас. И исчезновение в том же стиле — внезапное, как похищение. Все исчезновения, вопреки логике, ассоциировались у Чепа с Хуном. Три исчезновения, если считать дворника Фрэнка By. Четыре, если считать мистера Чака. Все эти люди испарились бесследно, если не считать осадка — такого вот мусора.