Книга Люблю Ненавижу Люблю - Светлана Борминская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это я, – хрипло начал он. – Я спешу, но я пришел сказать, что люблю...
– Кого?!
– Тебя... Еще со школы.
– Ой, не смеши только, у меня сейчас не то настроение...
– Я любил тебя еще тогда, Сашка!..
– Да ладно, ты же все время списывать просил, двоечник!.. Ты, наверное, шутишь?...
– Какие шутки, я уже седой, Сашка...
– Нет, ты не седой...
– Седой, смотри... Вот тут! И тут... – он тыкал пальцами в свои виски. – Понимаешь, я почему-то думал... В общем, я надеялся, что встречу такую же, как ты... Но таких больше нет, Сашка, нет нигде... Я пытался тебя забыть и не смог!..
Но неважно, что мы хотим, важно лишь то, что мы делаем!..
Фуат чуть не свернул шею, когда машина подпрыгнула на «лежачем полицейском» и они проехали дом, в котором жила Сандрин.
«На обратном пути я обязательно зайду к Сашке, и мы поговорим!» – пообещал себе Фуат и закрыл глаза: у него ныли желудок, голова, ноги, сердце и душа, и он не мог знать, что будет завтра...
«Иногда пять минут длятся целую вечность, а годы пролетают, как пули... Я помню каждую минуту, когда разговаривал с ней и совсем не помню, что было вчера!»
– Шипп, а что было вчера?! – открыл он левый глаз, покосившись на эстонского агента, который в черных очках лихо вел машину.
– Руку искали, – фыркнул агент Шипп и без перехода начал травить анекдоты про русских, латышей и литовцев. – Почему ты не слушаешь?... – через час обиделся он и замолчал до самого Раквере.
Загородный дом на берегу озера...
Честное слово, честное – я вернулась в детство, так мне кажется порой по ощущению радости, которая не покидает меня. И я снова высунулась в окно...
Я так и живу все время с высунутой из окна головой, чтобы видеть рябь на покрытом кувшинками озере и виноградники на склоне горы. Может быть, я боюсь, что они исчезнут?... В небе над нашим домом стригут воздух стрижи и гоняются друг за дружкой ласточки.
Я машу им рукой!
Небо над Парижем не рассекают стаи ласточек и стрижей, поэтому мы выбрали провинцию и не прогадали. Жить в Аквитании на юге-западе Франции очень недурно – морской воздух и бордо со своего виноградника круглый год. Весь подвал заставлен бочками и бутылками с бордо, нам хватает – и напиться, и продать!..
Мир повертелся, сделав несколько кульбитов и встал на место в тот самый миг, когда он нашел меня – на пересечении улиц Глинки и Айвазовского. Вообще-то он шел меня убить, так и сказал, взяв меня за плечо и поворачивая:
– Я шел тебя убить.
Ах, эти мужчины, идут убить, а потом просят выйти за них замуж!..
Мимо нас по улице шли какие-то люди, и я вдруг увидела свое счастье – оно кружилось у меня над головой. Мое счастье было похоже на очень боевого растрепанного воробья: он чирикал и пел, летая над моей головой как наскипидаренный.
«Это точно оно – мое счастье», – поняла я и схватила воробья за хвост.
Мой Рейтель пережил жизненный крах, а кто, скажите, не пережил жизненный крах? Все пережили его – и не по одному разу...
Я думала, что не забуду Илью и буду любить его вечно, а совсем недавно в старой сумке, на самом ее дне, я нашла мятый протокол наезда. Оказывается, моего мужа задавила жена Рейтеля (или его дочь?). Наверное, это уже не важно, ведь Илья очень неудачно упал, ударившись головой... Дочь Рейтеля Деспину арестовали прошлым летом, но, за недоказанностью, оправдали.
Илья Станиславович Котов, извини: ты остался неотомщенным, как и те пятеро строителей, абсолютно не титульной национальности и одна очень хорошая массажистка Мона Грапс.
Я не знаю, как это вышло, я этого не хотела с самого начала, хотя слова пани Остальской застряли у меня в голове, ну, что самый простой способ мщения – это выйти замуж за врага, предварительно закружив ему голову так, что она начнет падать!
Главное для любой женщины – решительность и задор, отчаянно блефуя, вы завоюете того человека, который вам по зубам – скажем так, не будем скрывать. Если не по зубам – и не надо!.. Пусть он достанется какой-нибудь дуре и тоскливо смотрит на ваши фиалковые глаза, когда вы идете мимо – ярко-рыжая и веселая!..
Медленно капает густое красное вино, я выпила полбокала и посмотрела на тебя.
– У тебя желтые глаза, как у змеи, – в первую нашу ночь сказала я Валду.
– Не говори так, у меня заболело сердце от твоих слов, – попросил он меня.
– У тебя есть сердце?...
Валду кивнул.
Нет, все же главное произошло помимо нас, хотя Валду, безусловно, очень красив; я обернулась на спящего мужа, чтобы снова взглянуть на него... Красив, той особенной мужской красотой... А что он бабник – так это обычное дело, ведь бабники самые лучшие мужчины: они любят баб, то есть нас с вами! И с ними можно хоть каждый день лежать в высокой траве и целоваться.
Чувство любви между нами не утихает, и надеюсь, не утихнет никогда. Хотя, казалось бы, квота на счастье никогда уже не должна была достаться мне.
«Есть люди, как небо, и есть люди-земля, – говорила моя бабушка. – Если ты полюбишь человека-землю, то всю жизнь будешь в земле.Это плохо – любить человека-землю».
«Почему плохо, ба?...»
«Это просто тяжело – у тебя будет мало радости в жизни, и твои дети тоже, скорее всего, будут земляными людьми»
«А как их отличить – небесных и земляных?...»
«Увидишь!»
«Они отличаются?...»
«Еще бы!!!»
Усталая улица, усталые облака, усталые скамейки в провинциальном парке маленькой Тапы – в самом сердце скучной Эстонии. Мы вырвались из усталого города и живем, глядя на полеты ласточек и стрижей...
У нас с ним был разговор в начале:
– Ну а что я буду делать, если ты уйдешь?...
– Куда я могу уйти? – рассердился он.
– Что я буду делать, – упрямо повторила я, – Валду? Ведь в радиусе миллиона километров нет никого лучше тебя!..
Он молча смотрел, потом начал улыбаться и, не начав как следует, перестал, уголки его губ опустились.
«Эстонцы – такие медлительные!» – про себя чертыхнулась я.
– Я никуда не денусь, – сказал он.
– Точно?
– Да, – он кивнул и повторил: – Да.
– А то...
– Что?
– Я привыкла быть замужем.
– Я понял, – перебил он. – Не беспокойся.
Я и не беспокоюсь теперь.
