Книга Психиатрию - народу! Доктору - коньяк! - Максим Малявин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снижение уровня личности. Что происходит со сломанной конечностью, если ее долго не заставлять работать и восстанавливаться? Правильно, атрофируются мышцы и уменьшается объем движений, которые можно ею сделать. Примерно то же самое происходит и с личностью пациента, когда он из-за снижения энергетического потенциала месяцами и годами мало чем интересуется, мало к чему стремится и мало чем проявляет свою индивидуальность.
Различие может заключаться в том, как проявляют себя остатки личности:
• в полной отстраненности от реальности, почти полным отсутствии интересов и побуждений, в минимуме… даже не эмоций, а их бледного подобия, памяти о том, как их надо проявлять, и в мышлении, которое буксует в своем резонерстве, постоянно соскальзывает с основной темы, застряло в символизме и разноплановости — и в итоге так и не рождает ничего стоящего;
• в зацикленности и сосредоточенности на своих простеньких бытовых интересах: где поесть, чего бы выпить, куда бы занориться, чтобы не трогали. Эти интересы свято и педантично оберегаются, и не дай вам бог влезть в эту барсучью нору дальше, чем следует, — гарантированно огребете. А учитывая, что такой пациент мыслит хоть медленно и с трудом, но склонен придавать значение любым мелочам и практически не способен отвлечься на что-то другое, — процесс может затянуться;
• в благодушии и беспечности (но без настоящей веселости и гедонизма), легкомысленности и недопонимании всей глубины и объемов той анатомической части мироздания, в которой пациент безнадежно засел;
Регресс личности. Тут вы уже вряд ли сможете узнать человека, которого знали много лет, если пациент был вам знаком. Если же он вам не знаком, то вряд ли сможете предположить, каким он был раньше. Болезнь стерла все отличительные признаки личности, и он — просто один из многих постояльцев дома-интерната для психохроников, компании бомжей или навечно прописавшихся пациентов психиатрической больницы. Ни интересов, ни попыток что-либо изменить в жизни, ни способности связно мыслить и излагать, ни сколь-нибудь ярких эмоций. Да, можно заметить, что одни пациенты просто амебоподобны и индифферентны, другие ворчливы и злобны, а третьи постоянно улыбаются, — но это все, в чем, кроме внешности и паспортных данных, их можно различить.
Амнестические расстройства. При этом негативном синдроме страдает прежде всего память. И в основном память. Интеллект страдает не столь заметно: да, затрудняется или становится невозможным получение новых знаний и навыков; да, очень трудно удержать в голове необходимый объем информации, чтобы ею полноценно оперировать, но большинство умений, знаний и отработанных схем действий, полученных до начала болезни, еще долго остаются нетронутыми. Мастерство, как говорится, не пропьешь (кстати, тезис спорный, но проверять не советую).
Начальные проявления прогрессирующей амнезии (то есть не той, что следует сразу за судьбоносной встречей головы и хлипкой бейсбольной биты) выглядят не как внезапное исчезновение памяти, а как снижение способности что-либо запомнить или длительное время удерживать в памяти (выражение «память как решето» — это правильный камушек в нужный огород), затруднение припоминания (знакомая ситуация при разгадывании кроссворда, не так ли?). Постепенно память оскудевает.
Если амнестические расстройства прогрессируют, то вступает в силу закон Рибо: сначала забываются события ближайших дней, месяцев и лет, и лишь потом амнезия поглощает все более и более ранние события и факты из жизни, но именно от настоящего к прошлому, и никак иначе.
У многих пациентов амнестические расстройства ограничиваются фиксационной амнезией, то есть утратой памяти на текущие события и невозможностью что-либо запомнить и удержать. Это состояние может длиться годами, прежде чем усугубиться или же улучшиться (последнее, учитывая недремлющую злую энтропию, реже, но тоже не исключено). При этом и память прошлых лет, и приобретенные некогда знания и навыки никуда не исчезают. Кроме того, многие пациенты с фиксационной амнезией осознают, что у них есть проблема с памятью, и стараются как-то с ней справиться: заводят блокноты и органайзеры, ведут дневники и хроники, пишут и наклеивают в квартире напоминающие записки (выключи газ, возьми ключи от дома, сообщи участковому и службе МЧС, куда собрался), просят родных и близких делать контрольные звонки. Если амнезия выражена, пациент может забыть, что его только что накормили или что он сегодня уже исполнял свой супружеский долг (впрочем, последнее не всегда расценивается как недостаток).
Тотальное слабоумие. Если человека — с его индивидуальными особенностями, интеллектуальным багажом, эмоциями и волевыми устремлениями — можно сравнить с архитектурным сооружением, то при тотальном слабоумии от него остаются руины. Причем такие, что ни один реставратор не возьмется предположить, что же тут было до бомбежки.
Интеллект не ушел в глубокое подполье, как при шизоидизации, он схвачен и колесован на площади. Досталось всем его составляющим, начиная от способности делать выводы, обобщения и умозаключения, способности анализировать, абстрагировать, сравнивать и выделять главное до элементарных навыков, вроде счета и способности следовать даже несложным инструкциям. Багаж знаний и умений можно поискать, но легче найти золото партии.
Память на данном этапе, как правило, напоминает уже даже не решето, а одну большую прореху шириной в жизнь, на окраине которой застенчиво топчутся лемминги детских воспоминаний, раздумывая — последовать общей тенденции или немного задержаться?
Уцелевшие эмоции — на уровне радости от кусочка чего-нибудь вкусненького или неудовольствия от переполненного памперса.
Там, где раньше обитала воля, царит полнейшая апатия. Либо шалят растормозившиеся низшие влечения (когда говорят, что весь человек ушел в корень).
Психический маразм (от греч. marasmos — истощение, угасание). Это терминальная, наиболее выраженная и тяжелая стадия слабоумия. Распад психической деятельности при психическом маразме полнейший — вплоть до исчезновения речи, невозможности добиться сколь-нибудь внятной реакции на попытку заговорить, окликнуть, назвать по имени, что-то спросить или попросить сделать. Подобие интереса остается только к еде, и то не всегда, а эмоции — в виде следов удовольствия или неудовольствия. Как правило, в скором времени присоединяется и физический маразм (истощение) с потерей веса, кахексией, грубыми очаговыми нарушениями нервной системы, дистрофией внутренних органов, появлением пролежней и, нередко, застойной пневмонии — а там уже и до летального исхода полшага.
Изучать частную психопатологию я бы начал с характеров. Точнее, с их акцентуаций. Хочу сразу заметить, что акцентуация характера — это еще не болезнь. Это все еще норма, просто особенная, подчеркнуто специфическая. Возможно, при неблагоприятном стечении обстоятельств акцентуация дорастет до психопатии или же даст специфическую окраску течению психического заболевания — но, повторюсь, это вариант нормы. Угловатой, выпирающей своими неповторимыми гранями, но нормы. Характеры — это как знаки зодиака для астролога. Это фундамент. Когда-то пользовались термином «темперамент». Слово «темперамент» (от лат. temperans — умеренный) в переводе с латинского обозначает «надлежащее соотношение частей», равное ему по значению греческое слово «красис» (слияние, смешивание) ввел древнегреческий врач Гиппократ. Под темпераментом он понимал и анатомо-физиологические, и индивидуальные психологические особенности человека. Гиппократ объяснял темперамент как особенности поведения преобладанием в организме одного из «жизненных соков» (четырех элементов):
