Книга Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– В нее можно зайти?

Бургомистр выпучил глаза.

– Э… – выдавил он. Взгляд его метался по сторонам.

– Ах вот как, – понимающе кивнул старик. – Она еще не готова.

– Почему же, готова!

– Ну хорошо. Тогда идемте, дорогой мой. Вы ведь бургомистр, не правда ли? Покажите мне гордость вашей религиозной общины. Во времена, когда так много разрушается, нельзя не порадоваться возможности взглянуть на то, что строится.

Бургомистр попытался подыскать подходящие слова, но так и не нашел их. Старик взял бургомистра под локоть и вопрошающе посмотрел на него. Теперь, когда они стояли так близко друг к другу, можно было заметить, что старик гораздо более худ, чем показался вначале, а лицо его словно вырублено из дерева, причем он был бы на полголовы выше бургомистра, если бы годы не согнули его. Хотя создавалось впечатление, что идет он очень прямо. Смущенный бургомистр последовал за стариком, но тот неожиданно резко остановился, не желая идти дальше, будто упрямый мул.

– Ах да! – воскликнул старик. – Я забыл. Как невежливо с моей стороны. Я ведь не поинтересовался, как же вас зовут, друг мой.

– Меня зовут Лео Киндль, – машинально ответил бургомистр и тут же прикусил язык.

Старик протянул ему руку.

– Очень рад. А я кардинал Мельхиор Хлесль, министр кайзера Маттиаса. Очень приятно.

Он пожал руку онемевшему от неожиданности Лео Кинддю. Глаза бургомистра едва не выкатывались из глазниц, а кровь медленно уходила с лица, как краска с картины, на которую льет холодный дождь.

Кардинал Мельхиор повернулся и подмигнул аббату.

– Идемте, ваше преподобие, – предложил он любезно и достаточно громко, чтобы услышали все. – Мой друг Лео упросил меня позволить ему показать нам церковь. Я с радостью согласился. Вы ведь тоже рады?

Кардинал Мельхиор не стал спрашивать, не сбрендил ли аббат и о чем он, черт возьми, думает. Неужели ему вдруг захотелось стать центром кровавой бойни, которая запросто могла бы охватить всю Богемию? Не забыл ли он часом, что в Браунау. У него куда более важные заботы, нежели забота о том» чтобы высоко держать знамя католической веры? Но всего этого он не спрашивал, хотя аббат Вольфганг прекрасно слышал его вопросы в повисшей тишине, когда кардинал принял чашу с вином и выпил ее мелкими глотками до дна. Аббат чувствовал себя униженным. Он знал, что лицо его пылает.

– Аббат Мартин, – произнес после паузы кардинал, – казалось, в свое время пришел к правильному решению, хотя сейчас все выглядит так, будто он подложил нам свинью.

– Он ведь не мог предвидеть, что…

– Главное – оставаться спокойным. В то время я был одним из тех, кто поддержал его решение разрешить построить церковь. Однако время идет, и люди становятся хитрее.

Аббат Вольфганг собрал всех братьев, имеющих обязанности по хозяйству, в келье под центральной лестницей, где предпочитал беседовать с членами своего монастыря. Когда собрались все, включая посетителя и сопровождающих его мирян, в помещении оказалось довольно-таки тесно. Кардинал и не подумал оставить за дверью своих спутников, которые выглядели как постаревшие телохранители и, скорее всего, ими и являлись. Аббат Вольфганг боролся с желанием выставить их вон, но подозревал, что вряд ли они его послушают.

В принципе, разница в званиях аббата и кардинала была незначительна: за прошедшие годы Браунау стал чем-то вроде патроната кардинала Мельхиора, а его положение министра кайзера обеспечивало ему явное преимущество. Впрочем, настоящее могущество и силу ему давало тайное сокровище монастыря и кардинал многое подчинял его сохранности – даже дружбу, которая некогда существовала между ним и Вольфгангом Зелендером.

– Дворяне-протестанты в Богемии считали, что они смогут играть с кайзером, если поддержат избрание эрцгерцога Фердинанда на трон Богемии, – сказал кардинал. – У них ведь есть императорская привилегия, дарованная кайзером Рудольфом, которая предоставляет им возможность снова избрать Фердинанда, как только это понадобится. Однако Фердинанду глубоко наплевать на императорские привилегии и на договорные обещания. Он начал с того, что организовал широкомасштабное обращением католическую веру и урезал права дворянства. Неудивительно, что протестанты в бешенее, – ведь они, можно сказать, сами себя надули.

– Все они должны бить сожжены! – выкрикнул привратник и натолкнулся на тяжелый взгляд здорового как бык телохранителя. Он захлопнул рот, но про себя от души выругался.

– Однако Фердинанд весьма недальновиден, если считает, что теперь может играть с протестантами. Они слишком самоуверенны и точно знают, что здесь, в Богемии, они составляют большинство. Мы сидим в пороховом погребе, а король и дворяне напоминают мне детей, бегающих по нему с зажженным факелом и пытающихся столкнуть друг друга на груды пороха.

– Кайзер… – начал было аббат Вольфганг.

– Кайзер болен, – перебил его кардинал Мельхиор. – Ему уже шестьдесят лет. Он устал. Сначала он верил, что должен спасти страну от своего брата, кайзера Рудольфа, но потом понял, что не имеет ни малейшего представления о том, с чего нужно начать. – Кардинал сокрушенно покачал головой. – Страна так погрязла в несчастьях, что возникает впечатление, что куда ни пойдешь – всюду пропасть. Что бы мы ни предприняли сейчас, все будет ошибкой. А как обстоят дела здесь?

– Я написал письмо рейхсканцлеру по поводу церкви Святого Вацлава. В ответе говорилось, что, поскольку сейчас образовывается новая католическая лига, ее закрытие было бы важным и объединяющим шагом, если бы, конечно, мы сумели сообща организовать это. Но поскольку для этого понадобятся значительные дипломатические усилия, то в ближайшее время…

– Я не это имел в виду, Вольфганг, – снова прервал его кардинал. – Я только хотел спросить: она в безопасности?

Аббат Вольфганг молча уставился на кардинала. Такой поворот событий оказался для него настолько неожиданным, что он, растерявшись, не мог подыскать слов.

– Она в безопасности?

Вольфганг и привратник быстро переглянулись.

Кардинал Мельхиор с такой силой ударил кубком по аналою, что все присутствующие вздрогнули.

– ОНА В БЕЗОПАСНОСТИ?

– Да, клянусь Девой Марией! – крикнул аббат Вольфганг и снова посмотрел на привратника. – Да, она в безопасности!

– Что стряслось? – спросил сопровождавший Мельхиора здоровяк.

Аббат Вольфганг стиснул зубы, как только ему стало ясно, что быстрый обмен взглядами с привратником был замечен. Он молчал, но был не в силах выдержать взгляд этого человека. В нем вспыхнула гордость – ради всего святого, этот тип всего лишь наемный солдат кардинала, – но он по-прежнему не мог посмотреть ему в глаза.

– У вас нет никаких причин для того, чтобы не отвечать на вопрос Киприана, – заявил кардинал, явно умевший читать мысли.

Вольфганг изумленно посмотрел на него. Разумеется, ему доводилось слышать о Киприане Хлесле. Невольно его взгляд упал на второго человека, сопровождавшего кардинала, и тот с улыбкой указал на Киприана, будто желая сказать: «Это он, а вовсе не я». Вольфгангом овладело смутное подозрение, что он знает, кто этот верзила с любезной улыбкой: Андрей фон Лангенфель. Трагедия их взаимной истории наполнила его восхищением и сочувствием, когда Мельхиор Хлесль в свое время посвятил его в нее.