Книга Шекспир - Виктория Балашова

— А что тогда случилось? — немного успокоившись, Уильям присел на стул.

— Вышла книга филолога и историка Чепмена.

— Того, что когда-то написал «Историю Британии»?

— Да. Теперь он написал книгу о выдающихся английских поэтах. В основном он там говорит о старых, давно поумиравших поэтах. Но вот смотри: в конце написано о тех, кто пишет сейчас. Среди прочих — Уильям Шекспир, «чей талант, несомненно, по заслугам оценят будущие поколения», — процитировал гордо Ричард, — держи. Я купил тебе экземпляр в подарок.

— Спасибо, — Уильям слегка растерялся.

— А теперь о сонетах. Твоя слава растет. Нужно публиковать.

— Нет, — кратко ответил Уильям, — нет, Ричард, делать мы этого не будем.

— Ты упрям, как осел, — рассердился Филд, — ничего тебя убедить не может.

— В этой книге просто упомянули мое имя. Вместе, как я вижу, с еще некоторыми современными поэтами. Среди прочих. Приятно, конечно, но в этом факте нет ничего такого уж поразительного, — Уильям начал потихоньку успокаиваться. Первый эффект от прочитанной Ричардом фразы прошел.

— Хотел обрадовать человека, книжку ему подарил, — бормотал Филд.

— Не обижайся. Если бы не было важной причины, то я отдал бы тебе сонеты. Печатай на здоровье. Ты просто должен поверить, что причина есть и для меня она многое значит. Я рад, что меня упомянули в такой замечательной, толстой книге, — Уильям потряс ею в воздухе, — тяжелая, — он попытался пошутить, чтобы отвлечь Ричарда от мыслей по поводу издания сонетов.

— Ладно, давай ужинать, — предложил Филд.

Но Уильям в тот день торопился домой. Он хотел на следующий день рано утром выехать в Оксфорд. Ближайшие спектакли шли без его участия, и, как он это теперь постоянно делал в течение последних двух лет, он решил навестить Мэри. Книга с упомянутым в ней именем Шекспира не казалась ему таким уж важным делом. По крайней мере, не настолько важным, чтобы отменять поездку.

— Спасибо, Ричард. И не обижайся на меня. Сегодня я у вас ужинать не буду. Еду в Оксфорд.

— Полюбил ты этот городок. У тебя там друзья. Понимаю.

Уильям часто рассказывал Ричарду о беседах с Джоном Давенантом, стараясь на всякий случай поменьше упоминать Мэри. Все-таки их разговоры слушала Марта, а она иногда писала Анне письма. Уильяму вовсе не хотелось, чтобы в них говорилось о его любви.

— Да, навещу Джона. Это ж благодаря ему я теперь владелец земли в Стрэтфорде.

— Поезжай. Потом скажешь, что он там еще тебе присоветовал. Может, и я смогу воспользоваться его умными рассуждениями о деньгах. А то детей вон по дому бегает много, а денег мало, — заключил со вздохом Ричард.

Уильям шел домой и думал о предстоящей встрече с Мэри. Она постоянно занимала все его мысли. И даже когда он думал о чем-то другом, стоял на сцене, они лишь отходили в сторонку, но не покидали его сознание. Об Элизабет Уильям вспоминал все реже и реже. Она больше не приходила к нему в дом, не передавала писем. Два года назад Уильям решил сменить квартиру, в которой жил, на более комфортную и переехал. Он оставил хозяйке свой новый адрес, и она исправно передавала ему почту. Несколько раз он и сам заходил к ней узнать, не спрашивал ли его кто. Но потом Уильям перестал это делать, а постепенно и перестал ждать писем.

Иногда он встречался случайно с Элизабет во дворце. В лучшем случае они кивали друг другу, в худшем проходили мимо. В прошлом году Элизабет родила третьего ребенка, и чувства Уильяма угасли. Будто оплывшая свеча, они застыли в причудливой форме, напоминая иногда о прежней страсти, но не в силах вновь стать такими, какими были когда-то.

Порой Уильяму становилось нестерпимо грустно. Он чувствовал, как быстро бежит время, унося с собой былую любовь и страсть. Он мог сидеть весь вечер у окна, положив перед собой лист бумаги, и не написать ни строчки.

— Раньше ты писал по три пьесы в год, — упрекал его Джеймс, — а теперь пишешь по одной и то без особого желания.

И действительно, сюжеты Уильяма уже не так увлекали, как в былые времена. Хотя то, что выходило из-под его пера раз в год, не являлось наспех сделанной работой. Это были произведения, написанные с размахом, прекрасным языком. Они неизменно проходили на сцене с успехом.

— Ты ни разу не промахнулся, — удивлялся Джеймс, — ты всегда пишешь то, что хочет видеть публика. У тебя не было ни одной провальной пьесы. В других театрах снимают пьесу за пьесой, переписывают, меняют сюжет. Твои можно ставить, не беспокоясь ни о чем. Даже цензура редко в них вносит исправления. Откуда у тебя такое чутье?

Уильям и сам не знал, почему так получается. В сорок два года он добился славы и успеха, но печаль, однажды поселившаяся в его душе, не собиралась покидать ее. Уильям понял, как была права Мэри, сказав, что счастье надо искать в себе. Раньше он думал, что страдает из-за любви к Элизабет. Но теперь, когда чувства к ней больше не мучили его, он видел, что дело только в нем самом.

Когда тоска, снедавшая его, становилась уж совсем нестерпимой, Уильям ехал к Мэри. Она обладала удивительным свойством поднимать ему настроение одним своим присутствием. Он разговаривал с Джоном, а она просто сидела за столом. Уильям начинал непроизвольно улыбаться, ловить ее взгляды, шутить так, чтобы она рассмеялась еще громче. После этих встреч он писал легче и быстрее, вдохновение посещало его чаще, и бумага, лежавшая перед ним, покрывалась черными строчками.

Если внутренне Уильям замечал за собой неприятные перемены, связанные с плохим настроением и меланхолией, то внешне он изменился не сильно. Высокий, стройный мужчина с аккуратной бородкой, как и прежде, привлекал внимание женщин. Но, как и раньше, его волновала только одна представительница прекрасного пола. Только теперь ее звали не Элизабет, а Мэри.

Уильям полюбил Оксфорд. Мэри рассказывала ему об истории города, показывала во время прогулок красивые места, любимые ею с детства. Уильяму начало казаться, что он родился не в Стрэтфорде, а в Оксфорде, — так хорошо он его узнал всего за два года. В Стрэтфорд он выбирался все реже. Единственный раз, когда ему пришлось это сделать не по собственной воле, был связан со смертью отца. Неожиданно пришедшее известие заставило Уильяма собраться в дорогу. Он никогда не был особенно близок с отцом, но его уход стал для Уильяма ударом, который он пережил с трудом.

* * *

— Уильям, проходи. Рад тебя видеть, — произнес искренне Джон, пропуская Уильяма в дом, — рассказывай, какие новости в столице.

— Все по-прежнему. Такое ощущение, что жизнь застыла. Ничего нового ни у кого не происходит.

— Как же? — удивился Джон. — У вас там и заговоры, и балы, и маскарады. Рождество, говорят, королевский двор праздновал целый месяц.

— Может быть, — хмыкнул Уильям, — не заметил. Заговор был — хотели взорвать порох в том зале, в который должен был прийти король. Но его вовремя раскрыли. Как и в случае с Эссексом, планы заговорщиков провалились. Разве ж это новости? Последней новостью была смерть королевы три года назад. Ни до, ни после, Джон, по-настоящему мир ничто не потрясало.