Книга Кольцо Луизы - Николай Вирта
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Ганса отчаянно болел ушибленный бок. Глаза запорошило пылью, во рту — гарь, несущаяся со стороны полыхавшего барака. Он сидел на том же месте, где его застал взрыв, потирал бок и оглядывался вокруг в поисках человека или людей, которые помогли бы ему встать.
Они появились.
— Вот он! — услышал Ганс голос позади. И сразу на него навалились трое эсэсовцев. — Он стоял здесь и чего-то высматривал, — продолжал тот же голос — Господин группенфюрер, это один из них.
— Отпустите его! — раздался властный голос
Эсэсовцы отошли от Ганса.
— Как вы оказались здесь? Что вам было нужно?
Ганс смело поглядел в глаза рослого седеющего человека в мундире генерала СС.
— Хайль Гитлер! — Он отдал честь. — Я майор Конрад Рорбах, прибыл в ставку фюрера с секретным поручением генерала Венка, которое должен передать генералу Шмундту.
— Генерал Шмундт только что скончался от взрыва бомбы, подложенной изменником. Вы скажете все мне.
— Разрешите спросить?— Ганс ничем не выдал своих чувств. — Господин группенфюрер, с кем имею честь?… Я получил инструкцию снестись только…
— Сколько раз повторять вам?… — нетерпеливо прикрикнул на Ганса генерал.
— С вами разговаривает начальник Имперской службы безопасности группенфюрер господин Раттенхубер, — подсказал караульный офицер.
— Я жду ответа, — осмотрев Ганса с ног до головы, повторил Раттенхубер. — Что вы должны были сообщить генералу Шмундту?
— Но не здесь же, — пробормотал Ганс.
— Разумеется, — холодно сказал Раттенхубер. — Отвести его ко мне! — приказал он эсэсовцам.
Два часа Раттенхубер допрашивал Ганса. Не поверив ему, Раттенхубер по прямому проводу снесся с Венком. Тот подтвердил все сказанное Гансом и попросил Раттенхубера передать Гитлеру «ту радость, которой, узнав о чудесном спасении фюрера, полны здесь все мы, уверенные в том, что подлых изменников ожидает скорый и правый суд, и клянущиеся отдать свои жизни вождю в этот великий час испытаний!».
Удостоверившись в полной невиновности Ганса, в его «беспримерной преданности» фюреру, Раттенхубер приказал молодому офицеру немедленно вылететь в Берлин, найти командира охранного батальона «Гроссдойчланд» майора Ремера и передать ему добавочные распоряжения рейхсфюрера СС. Гиммлер, узнав о покушении, прилетел в ставку. В Берлине он уже отделался от тех, кто мог рассказать Гитлеру кое-что о его связях с заговорщиками.
А дело, как потом рассказывал Ганс, было так: Ремер получил приказ штаба заговорщиков, занял радиостанцию и новую Имперскую канцелярию. Заподозрив что-то неладное, он отправился к Геббельсу. Тот, выслушав его, пришел в ужас.
— Нет, нет, это измена! Я сейчас же соединю вас с фюрером. Провидение сохранило его!
Гитлер приказал Ремеру подавить заговор.
— Строгость и беспощадность, господин полковник.
— Майор, мой фюрер.
— С этой минуты вы полковник. Расстреливайте, кого найдете нужным.
В восемнадцать часов Ганс прилетел на аэродром Рангедорфа, где его ждала машина. В суматохе — Берлин уже знал из выступления Геббельса по радио, что фюрер жив, здоров и принял Муссолини, — Ганс нарочно часа полтора плутал по городу в поисках Ремера. Наконец в правительственном квартале ему сказали что Ремер и его части должны быть в военном министерстве на Бендлерштрассе.
Там, сраженные вестью о неудаче покушения, главари заговора метались, не зная, что предпринять, и теряли драгоценное время.
Фромм позвонил в «Волчье логово», узнал о неудаче Штауффенберга и отказался от дальнейших действий. К тому времени вернулся Штауффенберг и без долгих разговоров арестовал Фромма и еще нескольких генералов. Тут же стало известно, что генерал-губернатор Франции Штюльпнагель совершил переворот, но командующий войсками в Западной Европе фельдмаршал Клюге не поддержал заговорщиков.
Дальше пошло хуже. Штиф, не прервавший связи ставки с фронтами, спутал карты заговорщиков. Их сообщники на Восточном фронте, в Вене и Праге узнали из приказа Кейтеля, отменившего операцию «Валькирия», что фюрер жив, поспешили послать Гитлеру телеграммы с заверениями в своей исключительной преданности.
Генерал Бек, услышав о столь трагическом повороте событий, выстрелил себе в рот, но неудачно. Кто-то помог ему отправиться на тот свет.
Тем временем Фромм и генералы, сидевшие взаперти, сумели взломать дверь. Фромм, сообразив, что его еще могут помиловать, если он не помилует своих компаньонов, приказал расстрелять Штауффенберга, Ольбрихта и еще кое-кого из заговорщиков. Их поставили к стенке во дворе министерства и расстреляли при свете автомобильных фар — дело шло к ночи.
Штауффенберг успел крикнуть:
— Да здравствует священная, свободная Германия!
Какой-то молодой охранник трясся от страха, стреляя в Ольбрихта и никак не попадая в живую цель.
Между тем Скорцени и новоиспеченный полковник Ремер, ожидавший еще более блистательного взлета, немедленно направились на Бендлерштрассе.
Ганс, ворвавшись в комнату, где Скорцени и Кальтенбруннер творили суд и расправу, наткнулся на Ремера.
— Вы здесь зачем?
— По приказу группенфюрера господина Раттенхубера!
— Взять! Потом разберемся.
Если бы Раттенхубер в эту минуту не появился в комнате, занимаемой Скорцени и другими, сидеть бы Гансу в подвале гестапо.
— В чем дело? — обратился Раттенхубер к Скорцени, увидев Ганса, пытавшегося объяснить Скорцени, что он вовсе не заговорщик.
— Отпустите его. Этот офицер предан фюреру не меньше, чем мы с вами. Не его вина, что он не смог предотвратить злодейский акт. — Он обернулся к Гансу. — Майор Рорбах, ты не вернешься в Париж. Такие люди нужны мне в Берлине. Я понимаю, ты много пережил. Даю тебе полтора месяца отпуска, потом явишься ко мне.
Полтора месяца Ганс провел в горах Саксонской Швейцарии. Он действительно нуждался в отдыхе: не очень-то приятно притворяться «преданным фюреру», когда ненависть к нему и его клике душила Ганса.
К нему приехала Марта. Они жили в доме старого полуглухого фермера на берегу Эльбы, в пустынной местности, где Марту и Ганса никто не мог встретить, Это был их медовый месяц, украденный у них войной. Марта ушла из абвера после того, как военная разведка перешла в ведение службы Гиммлера. Рейхсфюрер СС перетряхнул весь состав абвера — «это гнусное гнездо изменника Канариса», арестованного по обвинению в причастности к заговору 20 июля. Все попытки Марты доказать, что, увольняя ее, власти оскорбляют память «героически погибшего мужа», остались втуне.
