Книга Лик над пропастью - Иван Любенко

Поднимаясь в железной решетчатой клетке, он обратил внимание на человека, спускавшегося по лестнице. Незнакомец так торопился, что, видимо, не стал дожидаться возвращения лифта. Адвокату показалось, что его походка была ему знакома.

27

Анатомический театр

Капитан действительно быстро справился с поручениями и уже в полдень сидел в комнате присяжного поверенного и пил чай.

Ардашев тем временем просматривал бумаги. Покончив со списком пассажирских судов, он перешел к полицейской сводке. Надо признать, что преступники в Одессе чувствовали себя довольно вольготно. О чем тут только не сообщалось! Кражи со взломами, мошенничества и даже разбои. Не обходилось, конечно, и без бытовой поножовщины. Были и безымянные труппы. Их нашлось всего два. В первом случае это был портовый бродяга, найденный на пирсе. Скорее всего, он пал жертвой своих, с которыми что-то не поделил. А вот второй труп вызывал интерес. По описаниям, это был мужчина старше тридцати лет, без особых примет, если не считать закрученные кверху усы. Документов при нем не оказалось. На тело наткнулись хозяева комнаты, которую он снимал рядом с трамвайной станцией, на пересечении Тираспольской и Нежинской улиц. Полицейский медик при первичном осмотре следов насильственной смерти не обнаружил. Покойник, судя по одежде и часам, был человеком состоятельным, однако ни денег, ни документов при нем не было.

— Ну что ж, надо ехать и осматривать труп. Кстати, где он? — надевая пиджак, осведомился Ардашев.

— В анатомическом театре, это не так уж и далеко отсюда. На извозчике — минут пятнадцать езды.

— Едем.

Клим Пантелеевич накинул плащ и, надвинув на глаза шляпу, вышел из номера. За ним поспешил Мяличкин.

На смену недавней холодной ночи с проливным дождем пришел теплый день с ласковым солнцем и по-летнему синим небом. Говорят, иногда такая погода может продержаться в Одессе до первых заморозков.

Пролетка неторопливо колесила по Дерибасовской в сторону улицы Гоголя. Адвокат, сидя в коляске с поднятым верхом, с интересом посматривал по сторонам. Витрины дорогих магазинов зазывали купить «самый лучший товар!», а прохожие, не обращая на них внимания, торопились куда-то по делам. Свежий воздух и шум близкого моря располагали к размышлениям: «Надо же, как странно устроена жизнь: взявшись за спокойное и совершенно, на первый взгляд, безобидное дело Маевского, я и представить себе не мог, чем все обернется. Нет, что-то нехорошее я предчувствовал и, по-моему, даже сказал об этом доктору Нижегородцеву. Но вот о том, что мне придется вновь оказаться на Водах, карабкаться по горам, а потом колесить по улицам Одессы, я уж точно не подозревал. А ведь кто-то там, наверху, уже заранее выстроил всю цепочку грядущих событий. И ему было хорошо известно, чем закончится вся эта карусель с таинственными убийствами, нежданными находками и бесконечными путешествиями. Мне иногда кажется, что чья-то невидимая рука ведет меня к цели. И до нее осталось совсем немного».

Фаэтон остановился. Расплатившись с возницей, капитан и присяжный поверенный зашагали к двухэтажному зданию карантинной больницы Одесского порта. Выстроенное еще в самом начале XIX века, оно являло собой типичный образчик русского ампира. Анатомический театр прятался в закругленной части здания, точнее, в его полуподвале.

Мяличкин первым спустился по ступенькам и потянул за кованое кольцо дверной ручки. Но тщетно. Видимо, изнутри задвинули щеколду. Электрического звонка не было, но обнаружился рычаг механического звонка. Провернув его пару раз, капитан достал папиросу и закурил. Наконец с той стороны послышалось чье-то недовольное бурчание, и, скрипнув заржавелыми петлями, тяжелая, покрывшаяся у основания зеленым мхом старая дубовая дверь отворилась. На пороге появился сторож со всклоченными волосами. Мятое небритое лицо и водочный перегар свидетельствовали о его безграничной преданности Бахусу. Увидев двух прилично одетых господ, он виновато прокашлялся и осведомился:

— Що потрибно, пановэ?

— Второго дня к вам поступили два безымянных трупа. Один — бродяга в лохмотьях, а другой — прилично одетый господин. Вот к нему нас и веди, — распорядился Мяличкин.

— Вы, мабуть, полицейскый?

Капитан нехотя кивнул.

— А ти, кого вы шукаетэ, в кладовцы, у самому кинцы. Пишлы зи мною.

Хромоногий старик, указывая дорогу, поковылял впереди. Мрачные массивные своды, будто могильные плиты, давили сверху. Пахло сыростью и каким-то сладковато-удушливым запахом, который обычно исходит от подгнившей плоти. Низкие, давно не мытые полукруглые окошки, точно корабельные иллюминаторы, тянулись по всему коридору чуть выше человеческого роста и почти не пропускали уличный свет.

Пройдя несколько открытых комнат, уставленных деревянными столами с окоченевшими останками, адвокат вместе со спутниками очутился в пустом амфитеатре. Посередине, на оббитом жестью столе, лежала дама, вернее, труп женского пола. Ее длинные волосы частично прикрывали безжизненные плечи и грудь. Посиневшее тело еще сохраняло стройность фигуры. Возможно, ей было лет двадцать пять — тридцать. Без сомнения, при жизни она пользовалась успехом у мужчин. От этой умершей красоты на душе присяжного стало еще тоскливее, и печаль, словно липкая паутина, окутала сердце.

Коридор закончился, и они вошли в кладовую. Там на низких нарах, покрытых деревянными щитами, вповалку лежали голые, позеленевшие человеческие тела. Об этих несчастных не справлялись в полиции и больницах: хоронить их было некому. Многие имели трупные пятна. Почти у всех бедолаг глаза были широко открыты. Взор их был затуманен и бессмыслен. Они смотрели в потолок, в стену или пол. Это зависело от того, в каком положении они находились. И хоть внешность и возраст у всех были разные, на лицах читались похожие выражения: то скорбь, то удивление, то застывшая улыбка. На большом пальце правой ноги у каждого из них болтался номерок, на котором химическим карандашом был выведен номер, присвоенный еще в полиции и указанный в реестре.

Служитель поплевал на пальцы, и принялся листать толстый, размером с амбарную книгу, журнал. Дойдя до нужной страницы, он ткнул заскорузлым ногтем в какую-то строчку и что-то пробубнил себе под нос. Затем старик приблизился к телам и принялся рассматривать бирки. Оказалось, что нужные трупы лежали внизу. Он принялся переворачивать мертвяков и оттаскивать в сторону ненужных. В конце концов ему удалось вытащить двух усопших.

— Выбырайтэ, який треба, — вытерев пот со лба, выдохнул дед.

Ардашев узнал его сразу, хотя это было не просто. Разница между пышущим здоровьем красавцем и безмолвным синим телом была огромная. Ввалившиеся глаза, заостренный нос и посиневшие губы больше не напоминали энергичного и успешного дельца. Только усы все еще были завиты вверх.

— Это Кампус, — сухо выговорил адвокат, — как я и предполагал.

— Да, но откуда вы могли это знать?

— Экспедиция, как вы помните, состояла из восьми человек. Вот я и насчитал шесть возгласов, утонувших в глубокой пропасти. Разобрал я и седьмой крик — это был голос Кампуса. Только его «прощайте» не отдавалось эхом. Значит, он сымитировал собственную казнь. Но тогда мне не хотелось в это верить.