Книга Магазин на диване - Огюстен Берроуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пегги Джин наклонилась поближе.
— Какие близнецы?
Дебби покачала головой, положив вилку на поднос:
— Сиамские. У них общие органы, у каждой по одной ноге и руке. Одна грудь и вагина.
Пегги Джин закусила кулак.
— Я начала пить сразу после их рождения. Это огромное потрясение. Они никогда не ладили между собой, и я ничего не могла поделать, ведь физически у них одно тело.
Пегги Джин была не в силах доесть свою запеканку.
— Боже мой, бедняжка. Неудивительно, что ты запила.
Дебби начала тихонько плакать и взяла салфетку.
— Если бы только они дружили… но они кричат друг на друга весь день и дерутся.
Пегги Джин потрясенно покачала головой.
— Даже не знаю, что я бы сделала, честно, даже не представляю. Не знаю, вынесла ли бы я такое горе.
Дебби промокнула глаза краешком салфетки.
— Единственный плюс в том, что они только что подписали контракт со «Страйстар» на экранизацию своей биографии. Так что теперь у них будут деньги на колледж. Или на что-нибудь еще.
Пегги Джин обняла Дебби за плечи.
— В любой ситуации есть положительная сторона. — И встревоженно выпалила: — Я же забыла прочесть молитву!
Женщины вышли из столовой, и Пегги Джин подумала: если уж Дебби удалось пережить такое…
— Каковы были наши шансы? Сам посуди, сколько на свете женщин по имени Розалинд, которые жили в Бруклине, были замужем за офицером полиции и в пятидесятые годы отдали первого сына на усыновление? — спросила Бебе Элиота. Они сидели на диване у него дома.
— Это просто невероятно, — проговорил Элиот. — Нам прямая дорога в телешоу.
Бебе улыбнулась.
— Я так испугалась, Элиот. — Она взяла бокал вина.
— Я знал, что это не может быть правдой, — признался Элиот.
Она глотнула вина.
— Ты и сам перепугался до смерти, — заметила она.
— В глубине души я был уверен, что Бог не может оказаться таким жестоким.
Прояснил ситуацию короткий телефонный звонок матери Бебе. Мать сообщила ей, что никогда не искала мальчика, которого отдала на усыновление. И не звонила Элиоту. Не может быть, чтобы Элиот оказался братом Бебе. Та просто сошла с ума. И точка.
Но Бебе не была так уверена.
— У него на груди есть большое родимое пятно в форме совы? — спросила ее мать.
— Нет, — ответила Бебе и даже заставила Элиота приподнять рубашку, чтобы найти шрам. Но у него была совершенно чистая грудь.
Разумеется, эта путаница с братьями превратилась в чудесную историю для воскресного шоу «Блеск искусственных алмазов». И еще она убедилась, как Элиот ей дорог и как ужасна одна мысль о том, что она его потеряет. Она почувствовала огромное облегчение, узнав, что их отношениям ничего не грозит. Чего не скажешь о браке Пегги Джин.
Вчера Бебе обедала с Джойс Девитт, которая приехала в город на очередную программу из серии «Выбор Джойс». И Бебе заметила за соседним столиком Джона Смайта с молоденькой девочкой. Они устроились в самом углу ресторана, но не обратить на них внимание было невозможно. Ведь они практически занимались сексом на столе.
— О чем ты думаешь? — спросил Элиот.
— О том, что, если я когда-нибудь увижу, как ты лижешь молоденькой девчонке руки в общественном месте, я тебя убью.
— Что? — расхохотался Элиот.
— Я серьезно. Запихну тебя в твою же собственную машину для химчистки.
Элиот взял руку Бебе и облизнул ей запястье.
— Обещаю, что буду лизать только эти руки. — Она улыбнулась. Он с минуту изучал ее лицо. — У нас с тобой одинаковые носы, тебе не кажется?
— Кстати о носах, — вспомнила Бебе. — Надо купить такие полоски, которые наклеивают на нос, чтобы очистить поры. И по пути можем заехать в «Гэп». Мне очень нужно…
Триш продела в ухо позолоченное двойное колечко «Вечность» из коллекции «Диана-Доди», в последний раз осмотрела себя в зеркале и одобрительно кивнула. До эфира осталось двадцать пять минут: вполне достаточно, чтобы выпить чаю. Войдя в комнату отдыха, она поздоровалась с Адель, которая готовила попкорн в микроволновке.
— Пахнет вкусно, — заметила Триш.
— Поможешь мне его съесть?
— Не могу, — улыбнулась Триш. — Только что зубы почистила. — Триш достала из коробочки пакетик травяного чая и бросила его в белую пластиковую чашечку. — Я в восторге от твоей программы «Креативная кулинария». Мороженое с лобстером правда такое вкусное?
— Да, хоть это и кажется невероятным, — ответила Адель.
Триш налила в чашку горячей воды.
— Ну, мне пора бежать.
— Желаю удачно поработать. Классные сережки.
Триш отнесла чашку чая в кабинет и села за стол. Итак, Макс уволен, Ли уволена, Пегги Джин вряд ли вернется в эфир. Триш просияла. И вдобавок новый производственный директор, Кит Эверхарт, просто без ума от нее. Он даже пытался с ней заигрывать, и она ответила ему взаимностью. Почему бы и нет? Ее бывший жених из «Прайс Уотерхаус» больше не звонит ей по ночам и не плачет, она теперь свободна. Свободная женщина и восходящая звезда.
Она взяла трубку и позвонила в Даллас.
— Привет, папочка, — проворковала она, когда тот взял трубку. — Видел вчера мою программу «Украшения в античном стиле»?
Папочка ответил, что, конечно, все видел, не пропустил ни одного кадра и даже заставил Гюнтера все записать на видео.
Триш накрасила ногти быстросохнущим лаком.
— Ты даже не поверишь! Меня сегодня опять будут показывать! — Зажав трубку между плечом и ухом, она помахала перед собой рукой, чтобы ногти высохли. — Знаю, знаю, мне тоже показалось, что прическа была чудесная. Обязательно посмотри сегодня программу, ладно, папочка? — Она подула на ногти. — Я тоже тебя люблю, пока. — Она повесила трубку. Взглянув на часы, она увидела, что пора выходить на площадку.
«Триш Эверхарт, — мысленно повторила она. — Мне нравится, как это звучит».
Приготовив попкорн, Адель отнесла его в свой кабинет, распечатала пакетик и поставила его на стол. Три зернышка выпали из пакета, и она отправила их в рот. Потом села за компьютер, чтобы проверить почту, и тут зазвонил телефон.
— Адель Освальд Кроули у телефона, — проговорила она. — О, мам, какой сюрприз, как поживаешь? — Адель потянулась за попкорном, взяла зернышко и хотела было поднести его ко рту, но замерла на полпути. — Что? — Адель бросила зернышко на стол, крепче прижав трубку к уху. — О боже, — пробормотала она и закрыла глаза. — Нет, мам, прошу, скажи, что это неправда, пожалуйста.
Но это была правда.