Книга Личное дело игрока Рубашова - Карл-Йоганн Вальгрен

Мы не знаем, кто эта женщина и откуда она. В единственном доступном нам источнике, письме Гарднера, она описывается, как цветущая дама среднего возраста, скорее всего центрально-европейского происхождения.

В марте 1956 года он посылает Мэри еще одно письмо, где жалуется, что русский и его женщина влияют на его «ауру». Он заметно раздражен по поводу того, что некоторые из членов секты порвали с ним и образовали новую секту, где они молятся загадочному русскому, называя его «черный папа». «Они совершенно одурели, — пишет далее Гарднер, — у них нет даже тени сомнения, что русский состоит в прямой связи с Люцифером». Идут слухи, что русский подписал с Дьяволом контракт, а в постскриптуме Гарднер рассказывает, как он поспорил с русским, утверждавшим, что ему не удастся уничтожить кусок бумаги. «Я проиграл пари, — признается Гарднер, — пять фунтов и пинту пива». Вскоре пара исчезает с острова.

Мы можем предполагать, что их несет волна духовных поисков, захлестнувшая Европу после войны. Антропософия, теософия. Учение юного Антона Лавея.[39]Мексиканская «Сантерия».[40]Ложа Белого Орла.[41]Сайентология. Мартинус.[42]ОТО.[43]Тайный орден замковых рыцарей…

Их приглашают в качестве почетных гостей на семинар по «Фаусту». На конференции о ясновидении они сидят рядом с Германом Йозефом Метцгером, председателем Психофизического общества. Они принимают также участие в юбилее ордена Иллюминаторов,[44]затем проводят несколько недель в алхимической лаборатории в Уэльсе. Все эти сведения довольно отрывочны, но в июне 1956 года мы видим их с внезапной резкостью, словно в наведенном на фокус объективе — дело касается бесноватого мальчика Люцио в Салерно.

Нашумевший случай одержимости произошел на Пасху, и один из монахов близлежащего монастыря капуцинов, отец Амброзио, берет на себя труд по изгнанию демонов. В письме в Ватикан он описывает мучения мальчика — из язв на теле сочится уксус, температура превышает пятьдесят градусов Цельсия, он постоянно что-то бормочет на непонятных языках и разными голосами. Письмо это случайно попадает в руки прессы, начинается истерия. В измученной и голодной Италии послевоенных лет люди жаждут сенсаций. Журналисты осаждают монастырь, и, чтобы дать мальчику покой, его тайно увозят в глухую деревню в Умбрийских горах.

К середине июля никакого улучшения в состоянии мальчика не отмечается. В письме в Ватикан, отправленном монастырским советом, описывается некий загадочный странник, появившийся однажды утром в деревне. На нем пропыленный костюм, старомодные очки, под мышкой — портфель. Он выглядит очень усталым, утверждает, что его преследуют, хотя и не вдается в детали, кто именно.

Монахи разрешают ему переночевать. Наутро, перед тем как снова отправиться в путь, он просит позволения взглянуть на одержимого мальчика. Он падает на колени у его постели, причем Люцио извивается в страшных конвульсиях и изрыгает хриплые проклятия. Странник ударяется в горькие рыдания и, не говоря ни слова, покидает деревню, продолжая свой путь на юг.

Вскоре после этих событий, рассказывается далее в письме, в деревню приходят с гор пешие странники: «бродячий целитель в сопровождении молчаливой женщины». Они интересуются одержимым мальчиком, и знахарь просит разрешения поговорить с отцом Амброзио. Он также, если верить письму в Ватикан, настойчиво расспрашивает отца Амброзио о недавнем посетителе, нашедшем в деревне приют, но тот, ссылаясь на обет сохранения тайны, от ответа уклоняется.

В третьем письме снова речь идет о странной паре. Они задерживаются в деревне и помогают монахам в лечении больного. «Целитель» берется за дело с большой энергией, «словно речь идет о его собственном спасении», отмечает Амброзио. Он помогает монахам в экзорсистских ритуалах и самоотверженно ухаживает за больным.

Как-то вечером пара просит разрешения остаться с мальчиком наедине. Монахи, стоящие под дверью, слышат голоса, выкрики на неизвестном им языке, четыре распятия, одно за другим, падают на пол. Когда шум становится невыносимым, они врываются в комнату. Целитель и его подруга лежат на полу и молятся по-русски, а мальчик, впервые за много недель, спит покойным и мирным сном.

Согласно письму, после этого события мальчик начинает поправляться. Во время реконвалесценции[45]эти двое остаются в деревне. Вечерами целитель сидит в деревенском трактире, он несколько раз повторяет, что потерял надежду найти того, кого ищет. Замечено, что ему неслыханно везет в карты. В начале сентября пара снимается с места — папа Пий XII просит их приехать в Ватикан.

В заметках Пия XII, хранящихся в библиотеке Ватикана, можно найти запись о встрече с необычным целителем и его женщиной. Первая встреча происходит в Кастель Гондольфо.

Пий просит их назвать свои имена и род деятельности. Мужчина представляется Григорием Русловым, женщина — Марией Русловой. О своих занятиях они просят разрешения умолчать.

Слуга из швейцарской гвардии подает амонтильядо[46]и фрукты в роскошном зале с видом на Альбанские горы. Они говорят о демонологии, экзорсизме и душевных заболеваниях, причем русский выказывает недюжинные познания в этой области. Папа Римский спрашивает их о состоянии Люцио и получает ответ — мальчик совершенно здоров.

При второй встрече, состоявшейся несколько дней спустя, они беседуют с Пием XII в его личной библиотеке. Они пьют уже не амонтильядо, а чай, и загадочный целитель на этот раз несравненно более разговорчив. Он заявляет, что раскаивается в своей скрытности перед наместником Бога на земле. Он грешник, потерянный для Бога человек. «Я слишком много видел, — говорит он. — Меня гнетет память. Как я могу найти в себе силы верить после всего, что я видел?»

Пий цитирует одного из первосвященников: «Борьба между духом и плотью формирует человека. Победа духа называется добродетелью. Победа слепого зверя в человеке называется грехом. Но нет добродетели вне борьбы с грехом, ибо добродетель не что иное, как победа принципов добра над принципами зла; также и грех существует лишь тогда, когда он побеждает добродетель. Душа ваша, сын мой, если я сужу верно, сейчас в разгаре этой борьбы, но я знаю, что вы победите».

Женщина постоянно присутствует при этих беседах. Пий описывает ее на удивление подробно — статная, подчеркнуто спокойная, в платье глубокого красного цвета. Папа Римский особое внимание уделяет платью — пуговицы, пряжка на поясе, форма воротника, загадочные знаки на манжетах; описание настолько подробно, что наводит на мысль, что Пий придает платью символический смысл. Во время бесед женщина молча кивает, соглашаясь со всем, что говорит русский, а иногда смотрит на него взглядом, полным такой любви и такого сострадания, что Пий чувствует, как «краска заливает ему щеки».