Книга 2012: Загадка майя - Жорди Сьерра-и-Фабра

Номер двадцать седьмой был закрыт, и Джоа овладело беспокойство.

Они пошли к двум другим гробницам. Когда приблизились, из одной из них навстречу им торопливо выбрался археолог. Информация об исчезновении Хулиана Мира к тому времени уже стала достоянием гласности.

Она об этом не подумала.

— Джорджина! — выпалил Бенито Хуарес с широко раскрытыми глазами. — Девочка моя! Куда ты подевалась? Сначала ты пропадаешь, потом мы узнаем, что и твой отец… Я боялся худшего!

— Я как раз его и искала, — Джоа попыталась предотвратить необходимость пускаться в излишне подробные объяснения. — Я не могла вам ничего сказать, потому что шло следствие и… меня просили сохранять конфиденциальность.

— Я понимаю, все прекрасно понимаю! Что-то удалось выяснить?

— Пока нет.

— Клянусь всеми святыми! У меня в голове не укладывается, как может бесследно исчезнуть такой человек, как Хулиан Мир? Полный абсурд! — Тут он впервые взглянул на Давида, словно только сейчас заметил его присутствие.

— Давид Эскудэ, — представила его Джоа. — Помогает мне в поисках. А это — Бенито Хуарес.

Мужчины пожали друг другу руку. Археолог выглядел точно так же, как и когда Джоа познакомилась с ним, — весь перепачкан землей, вспотевший от трудов праведных, с блестящей лысиной и в круглых очках, оседлавших хребет его выдающегося носа.

— И ты вернулась в Паленке, чтобы?.. — Он понимал, что ее возвращение связано чем-то конкретным.

— Мне нужно осмотреть двадцать седьмую гробницу.

— Вчера мы расчистили завал… — Он нахмурил брови. — Зачем тебе эта гробница?

— Отец что-то усмотрел в ней, перед самым исчезновением.

— В двадцать седьмой? — Археолог не верил своим ушам. — Мне он ничего не сказал.

— Возможно, он пришел к такому выводу уже вечером, у себя в гостинице.

Бенито Хуарес почесал лысину.

— Эх, Хулиан, Хулиан… — вздохнул он. — Самый скрытный на всем белом свете человек. И самый непроницаемый.

— Так мы сможем спуститься в эту гробницу, сеньор Бенито?

Голос у Джоа был просительный.

— Там еще не вполне безопасно…

— Ну, пожалуйста.

— Думаю, что это возможно, если вы обязуетесь быть осторожными.

— Ну конечно!

— Хорошо, пошли, — и первым направился к двадцать седьмой.

В тот момент два других археолога появились на свет божий из недр номера двадцать пять, продолжая спор, начатый еще внизу.

— Вечно они сцепятся, — пробурчал себе под нос Бенито Хуарес. — Когда один утверждает, что найденная надпись гласит то-то и то-то, другой настаивает, что ее значение совершенно иное. Чудеса, да и только. Если бы знаки, символы и иероглифы можно было расшифровывать так просто, как получается у этих ребят! Но ничего, они молодые, у них все еще впереди, научатся. Археология — это наука времени. Мы раскапываем историю на миллионы лет назад и пытаемся раскрыть все ее секреты за какие-то жалкие месяцы, пусть даже годы нашего эфемерного настоящего.

Он безостановочно продолжал вещать о непреходящем значении своей профессии все то время, которое им потребовалось, чтобы дойти до места назначения. Джоа с чувством сжала руку Давида, и он ответил ей тем же — внешне незаметный, но важный для обоих жест. Спускаться по ступенькам к гробнице двадцать семь пришлось поодиночке. Возглавил цепочку Бенито Хуарес. Он открыл замок, призванный держать запертой полуразвалившуюся деревянную дверку, и все вошли внутрь.

И тут же ощутили сырость, холод и причастность к истории — именно в указанном порядке.

Запах влажной земли и прошлого.

Археолог щелкнул выключателем, и путь им осветила гирлянда лампочек. Они прошли по горизонтальному коридору длиной метров десять, с укрепленными по обеим сторонам стенками, и оказались перед узенькой лестницей, спускавшейся вниз.

— Осторожно, тут очень скользко! — предупредил провожатый.

— Эти надписи и стелы в коридоре… — начала зондировать Джоа.

— Рассказ об одной битве, — на сей раз коротко ответил Бенито Хуарес.

— Когда я была здесь первый раз, вы мне сказали что-то о будущем, что гробницы таят в себе множество предсказаний и календарных дат.

— Конечно, здесь немало разных дат и прорицаний. Ты побывала уже в номерах 25 и 26, где мы обнаружили упоминание о приходе испанцев, записанное задолго до того, как оно стало фактом, и я говорил, что нам потребуется немало времени, чтобы более точно все это расшифровать.

Тогда Джоа предположила, что в 27-й гробнице будет примерно то же самое.

Она ошиблась?

Лестница из тринадцати довольно высоких ступенек оканчивалась у входа в помещение с настолько низким потолком, что кое-где они касались его головой. Это было преддверие усыпальной камеры.

— Тут мы нашли две мумии. Двух слуг, — прокомментировал археолог.

— Эта находка из разряда важных?

— Все находки важные. Не такие выдающиеся, ясное дело, как гробница Пакаля. Но мы ведь еще не закончили копать и исследовать. Хотя, с научной точки зрения, обнаруженный саркофаг, по всем признакам, не из самых ценных. Пошли дальше, там есть еще подземный зал, побольше.

Прямо перед ними находилась дверь, ведущая в усыпальницу, но чтобы попасть туда, надо было миновать еще один проход, не очень длинный — около трех метров.

— Это как раз тот коридор, который дал частичную просадку, и обрушение лишило нас нескольких настенных надписей, — пояснил археолог. — Здесь будьте особо осторожны, ничего не касайтесь. Ни стен, ни потолка.

Проскользнув по этому коридору, они очутились в погребальной камере. В глаза бросился саркофаг — уже без крышки и пустой. Стены находились в ужасном состоянии. Рисунки и надписи едва виднелись: время и влага их не пощадили. В стороне был каменный проем еще одной двери, которая вела, судя по куче грунта близ нее, в помещение, где продолжались раскопки и куда они направятся после усыпальницы.

Ее отец был здесь и видел эти четыре наполовину обсыпавшиеся стены в тот день, когда сказал Бартоломэ Сигуэнсе, что у него есть ключ.

«Путь близится к концу, Бартоломэ. У меня есть ключ. Я должен вернуться в Чичен-Итцу».

Что-то там было. И ей предстояло это найти.

Основная часть рисунков и надписей располагалась на двух боковых стенах, поскольку в торцевых были двери. Из-за слабого освещения, чтобы более или менее разглядеть или, скорее, угадать очертания изображений на стенах, приходилось практически утыкаться в них носом.

— Похороненный здесь был, по-видимому, либо чи-ламоб, то есть прорицатель, либо ах-кин — жрец. Нам удалось установить с большей или меньшей степенью достоверности, что письмена на этих стенах повествуют о его свершениях и заветах. Однако сейчас нас больше интересует соседнее помещение, которое может быть значительно важнее, — пояснял по ходу дела Бенито Хуарес.