Книга Стихия огня - Марта Уэллс

— Вы мазали кровью поперечины и дверные опоры в этом доме? — спросил он, стараясь говорить негромко.

Она повернула к нему ладонь, чтобы показать свежий порез на белой коже, а сама смотрела на него и думала: «У него такие черные глаза — словно бархат». И вновь начала краснеть по непонятной для себя причине. Чтобы отвлечься, Каде спросила:

— А что с вами приключилось, пока вы отсутствовали?

— А для чего вам это нужно знать?

Боже, неужели никто не может здесь отвечать прямо. Сложив руки на груди, она уставилась в пол:

— Чтобы отвратить фейри; показать им, что я дома и не принимаю гостей.

— А это надежно?

Каде покачала головой:

— Не слишком. И с теми, кто побоится войти, не столь уж трудно управиться.

— Почему вы встали на эту сторону, а не на противоположную?

Не желая отвечать, она начала пристукивать ногой в растущем раздражении. Томас ждал. Наконец она подняла глаза и дерзко сказала:

— Мне здесь нравится. Вы рады?

— Восхищен, — ответил он с улыбкой во весь рот и отправился в покои Равенны.

«Ну что ж, с этим я управилась просто блестящим образом», — подумала Каде. Негромкий шорох заставил ее оглянуться: в дверях своей комнаты появилась Фалаиса. На ней была голубая, пышно расшитая мантия, волосы окружали лицо каштановым венцом. Она казалась похожей на испуганного олененка.

— Что такое? — осведомилась Каде, временно забыв о собственных проблемах.

Фалаиса испустила приглушенный стон и исчезла в своей комнате.

Каде последовала за ней. Внутри — в походном беспорядке пышной гостиной, привыкающей к роли крохотной спальни, — свою королеву ожидали три прислуживающие ей дамы. Остановившись посреди комнаты, Фалаиса взвизгнула:

— Вон! Я хочу быть одна.

О, до Равенны ей далеко, та была способна на более впечатляющий рык, однако приказ прозвучал самым доходчивым образом. Пока дамы спешили к двери, Каде оставалась на месте, справедливо полагая, что подобная резкость к ней не относится.

Как только последняя женщина закрыла за собой дверь, Фалаиса схватила со стола бокал вина и выплеснула его содержимое на лакированные доски пола. Под взглядом Каде королева отодвинула кресло от стены, разделявшей покои двух королев, забравшись под стол, приложила к стене бокал и сразу же припала к нему ухом.

— Что ты делаешь? — спросила Каде.

— Здесь слабая доска. Я могу слышать через нее, о чем говорится в комнате Равенны. Там сейчас Томас.

— Блеск! — Каде вскочила на стол и припала ухом к стене, однако услышала только неразборчивые голоса. — Что они говорят?

— Ш-ш-ш.

Оставалось только ждать или тащить Фалаису за ноги из-под стола, но тогда они пропустят какую-нибудь часть разговора. Каде коротала время, торопливо расхаживая туда-сюда. Запустив пальцы в волосы, она старалась успокоить себя.

Наконец, когда в прихожей хлопнули двери, Фалаиса вылезла из-под стола и с многозначительным вздохом уселась на пол, покачивая головой.

Каде подпрыгнула от волнения:

— Ну?

Фалаиса протерла ухо краешком мантии.

— Это была жуткая грызня.

— Из-за чего?

— Он предлагает оставить дворец, потому что фейри неминуемо нападут на нас. Он сказал, что они выжидают, что им помогает внутри замка предатель и что они умеют просачиваться сквозь трещины в стенах, так что нам здесь не отсидеться.

— Он прав.

Фалаиса сидела на полу, обняв колени, и вопросительно глядела на нее.

— А ограждения действуют? — спросила она тревожным голосом, но все-таки без паники.

Каде решила выложить ей правду:

— Они работают прямо над нами. Большая часть их более не соприкасается с землей. Теперь воинство удерживают лишь осадные ворота и двери.

— Понимаю. — Королева прикусила губку.

— А о чем вышел у них спор?

— Мы намереваемся завтра утром оставить замок. Но какая-то часть плана не понравилась Равенне. Она рассердилась, кричала и швыряла всем, что подворачивалось под руку… А потом заявила, что не собирается умирать в одиночку.

— В самом деле?

— Да. А он ответил, что ей еще повезет, если она просто умрет, одна или в компании. И если она считает его дураком, способным размякнуть от дурацкой истерики, то пусть лучше подумает еще раз… И вообще, она уедет из дворца, даже если ему придется для этого привязать ее к седлу. — Фалаиса дернула головой… Ух-х, сердитый котенок. — В Альбонской башне что-то произошло… что-то, связанное с Роландом и Дензилем. Однако она знает суть дела, и они не входили в подробности.

— Клянусь пеклом, это немного. Быть может, внизу я сумею узнать больше. — Каде направилась к двери, и Фалаиса сказала:

— Если узнаешь что-нибудь еще, придешь сюда и расскажешь.

— Хорошо.

— Спасибо.

Оставляя комнату, Каде гадала, подслушивала ли Фалаиса ее собственный разговор с Равенной и важно ли это для молодой королевы. Не исключено. Эта особа полна сюрпризов.

Томас пересек зал и вошел в хранилище карт. Огонь за решеткой угасал, и Вивэна здесь уже не было; капитан не знал, что и подумать — к добру это или наоборот. Томас постоял, в задумчивости разглядывая выцветший пергамент, на который была нанесена карта города. Ему нужно было вернуться к Равенне, однако капитан гвардейцев сомневался в том, что успел достаточно успокоиться.

Хорошо хоть то, что вдовствующая королева одобряет его план; она не позволит собственным эмоциям долго преграждать путь необходимости… Ее смутила лишь та роль, которую он отвел себе. Но на этот раз он не поддастся ее натиску, что бы она ни делала.

— Капитан! Капитан, поглядите! — закричал кто-то снаружи. Шагнув к двери, он заметил Гидеона; окруженный шумной толпой гвардейцев, тот вел кого-то по залу явно в дружеской беседе.

Томас направился дальше, и когда Гидеон ласково подтолкнул к нему своих собеседников, ощутил, как его собственное лицо расплывается в идиотской улыбке: Лукас и молодой гвардеец по имени Жерар, которого также зачислили в покойники, вступили в комнату, окруженные радостными приветствиями друзей.

Лукас выпалил с ухмылкой:

— Ну, чего рот разинул?

— А ты, дружище, жив? — Томас крепко обнял старшего товарища. — И в каком пекле варился?

Лукас плюхнулся на скамью у стола:

— Я все барабанил в проклятые ворота, чтобы недоносок с этой стороны пустил нас. Ну а до того мы проползли через весь город на брюхе. О Господи! Произведи этого добряка в святые! — Предчувствуя потребность гостей, Файстус уже нес в обеих руках бутыли с вином и кружки.