Книга Цифровая пуля - Алексей Макеев

Она молча бросилась в соседнюю комнату, схватила лежащего на кровати мальчишку примерно двух лет, который даже не проснулся и, прижимая его к груди, бросилась прочь из комнаты.

— Давайте я помогу! — предложил я, догоняя молодую женщину.

Она почему-то шарахнулась от меня, как от прокаженного, помчалась вниз по лестнице. Я не стал настаивать, отбирать у нее ребенка, чтобы лишний раз не нервировать мамашу, вдруг подумает, что я террорист какой, хочу у нее дитя отобрать?

На первом этаже Вольский вел под руку к выходу старушку, с трудом передвигающуюся на больных ногах, одетую в ночную рубашку. Увидев мужа живым и здоровым, Ирина успокоилась, это было заметно по расслабившимся мышцам лица и рук — она уже не так судорожно стала прижимать ребенка к груди. Вольский посторонился, пропуская жену, и когда она его обогнала, крикнул вдогонку:

— Ирина, на улицу беги, за ворота!

— Анатолий, — останавливаясь возле сына и матери, проговорил я. — Не успеем, время почти шесть!

— Черт, не бросать же мать здесь! — прокричал он. — Бегите!

— Давайте так, вы с одной стороны, я с другой, на руках выносим.

Вдвоем мы подхватили мать Вольского и потащили прочь из дому. В дверях, правда, пришлось задержаться, пока сумели втроем протиснуться сквозь них, но, оказавшись на крыльце, рванули по ступенькам вниз и дальше к открытым воротам.

На улице уже собирался народ, слышался вой пожарной сирены, примерно на середине улицы я заметил стоявшую в растерянности Катю. Заметив меня, она рванула было в мою сторону, но я замотал головой, давая понять, чтобы она не подходила, оставалась на безопасном расстоянии. Тут раздался сначала хлопок и сразу же следом за ним мощный взрыв, который, казалось, потряс всю улицу. Из окон и дверей дома вырвались языки пламени, крыша приподнялась вверх, а потом рухнула в середину дома, а нас в спину толкнула ударная волна, которая заставила побежать, а потом опрокинула лицом вниз на землю…

Когда я, оглушенный, с опаленной от взрыва спиной сел и повернулся, то увидел, что ситуация вокруг дома Вольского изменилась. Сам дом полыхал огнем, по улицам бегал народ, подъехавшие пожарные разворачивали технику и приводили оборудование в готовность для тушения огня, а около нас остановилась «Скорая помощь».

Вольский тоже сел и помог подбежавшим врачам перевернуть лежавшую ничком свою маму на спину. Пожилой женщине стали оказывать медицинскую помощь. Я ощупал себя, но, кроме уже полученных в доме вора в законе, травм не обнаружил. Правда, припекало опаленную взрывом спину, но это мелочи.

Подбежала Аверьянова и помогла мне встать. Обняв, она прильнула головой к моей груди, а потом подняла вверх заплаканные глаза.

— Ты дурачок, Гладышев! — проговорила она, гладя меня по спине. — Я думала, что ты уже не выберешься из этого дома.

— Живучий! — ответил я молодой женщине и поцеловал ее в лоб.

У матери Вольского медики обнаружили лишь ушибы и ссадины, переломов, к счастью, не было, но все равно ее положили на носилки и отнесли в «Скорую помощь». Больше пострадавших в результате взрыва не оказалось.

Я осмотрелся — в близлежащих к коттеджу Вольского домах выбило стекла, наклонило кое-где заборы, поломало деревья, но сильных разрушений не наблюдалось. Прибывшие полицейские попросили меня, Катю, Вольского с супругой, которая не выпускала из рук плачущего ребенка, пройти в гостевой домик и подождать там, потому что в скором времени мы могли понадобиться стражам порядка в качестве свидетелей.

Больше всего пострадала та сторона гостевого дома, что была обращена к взрыву. В дальней части оставалось все целым и невредимым. Мы поднялись на второй этаж и заняли одну из комнат, предназначенную для гостей. Здесь стояли: двуспальная кровать, шкаф, столик — в общем, все необходимое для проживания. Выяснилось, что в гостевом домике у хозяев имелись и кое-какие вещи, потому они переоделись…

Надо отдать Вольскому должное, он, несмотря на только что произошедшую в его жизни беду, вел себя достойно, проявлял выдержку, как и подобает настоящему мужчине, хотя по его бледному, окаменевшему лицу было ясно, что он переживает…

Его жена тоже сильно переживала по поводу потери дома. На ее семью произведено покушение, она, видимо, осознала, что политические игры мужа не так безобидны, как казалось ей раньше. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, возилась с кучерявым мальчишкой, уже успокоившимся, и время от времени бросала в мою сторону почему-то полные ненависти взгляды, очевидно, именно во мне видя источник случившейся трагедии. Поэтому, когда Вольский подошел ко мне и предложил отправиться с ним в соседнюю комнату поговорить, я с радостью принял его предложение и с чувством облегчения покинул общество Ирины. Катя увязалась за нами.

Соседняя комнатка была чем-то вроде комнаты отдыха, в ней стояли пара кресел, стулья, журнальный столик, на стене телевизор…

— Спасибо, Игорь! — мы уже познакомились за то время, пока были вынуждены находиться вместе, и называли друг друга по имени. — За то, что, рискуя своей жизнью, спасли мою семью.

Вольский крепко пожал мою ладонь, и я ответил крепким рукопожатием и без ложной скромности сказал:

— Каждый порядочный мужчина на моем месте поступил бы точно так же.

— Жаль, что у нас в стране таких порядочных людей, готовых пожертвовать своею жизнью ради других, не очень много, — грустно произнес политик. — Все больше на словах.

Вот тут я от похвалы действительно смутился и, чтобы не показывать своего состояния, усмехнулся:

— Надеюсь, Анатолий, вы пригласили меня в эту комнату не для того, чтобы сказать в мой адрес лестные слова.

— Да, конечно, — ответил Вольский, чуть приобнял меня и, увлекая за собой, повел к окну, очевидно, подальше от ушей Кати, которая, сообразив, что мы хотим уединиться, с обиженным видом села у двери в кресло.

Когда мы подошли к окну и остановились, Анатолий промолвил:

— Хочу, чтобы вы мне коротко рассказали, как удалось узнать о готовящемся покушении на мою семью и что предшествовало вашему столь внезапному появлению в моем, увы, теперь уже сгоревшем доме.

Я, глядя в окно, за которым по дороге сновали жители поселка, полицейские, пожарные, с минуту молчал, собираясь с мыслями, а затем коротко поведал Вольскому о произошедших со мною за последнее время событиях, начиная с того момента, как ко мне с просьбой расследовать нелепую смерть мужа обратилась Аверьянова.

Вольский выслушал с суровым выражением лица, потом заинтересованно спросил:

— И что, вы так и не догадываетесь, кто убил мужа Кати, Вику и чего этим хотел добиться убийца?

Я развел руками:

— Пока только догадки, Анатолий. Хотя общая картина преступления мне понятна.

Сложив руки на груди, Вольский некоторое время молча стоял, глядя куда-то мимо меня, размышляя о том, что следует делать дальше, потом объявил: