Книга Ночь в Лиссабоне - Эрих Мария Ремарк

– Надо выяснить все, – сказал я. – Ты останешься здесь, а я попытаюсь пробраться в Бордо.

Элен покачала головой:

– Я здесь одна не останусь. Я поеду с тобой.

Я понимал ее. Безопасных и опасных областей, отделенных друг от друга, больше не существовало. Можно было ускользнуть целым и невредимым из вражеского штаба и лопасть в лапы гестаповским агентам на уединенном островке. Все прежние масштабы сдвинулись.

– Пробрались мы совершенно случайным образом, – сказал Шварц, – что вам, конечно, хорошо известно. Когда оглядываешься назад и начинаешь раздумывать, то вообще не понимаешь, как все это оказалось возможным. Пешком, в грузовике, часть пути мы однажды даже проехали верхом на двух огромных, добродушных крестьянских лошадях, которых батрак гнал на продажу.

В Бордо уже находились войска. Город не был еще оккупирован, но немецкие части уже прибыли. Это был тяжелый удар. Каждую минуту можно было ждать ареста. Костюм Элен не бросался в глаза. Кроме вечернего платья у нее были еще два свитера и пара брюк – все, что ей удалось сохранить. У меня был рабочий комбинезон. Запасной костюм лежал в рюкзаке.

Мы оставили свои вещи в кабачке, чтобы не привлекать внимания, хотя в то время многие французы перебирались с чемоданами с места на место.

– Наведаемся в бюро путешествий и справимся насчет пароходов, – сказал я.

У нас не было знакомых в городе. Бюро путешествий мы нашли довольно быстро. Оно еще существовало. В окнах висели рекламные плакаты: «Проведите осень в Лиссабоне», «Алжир – жемчужина Африки», «Отпуск во Флориде», «Солнечная Гранада». Большинство из них выцвело и поблекло, и только объявления, призывающие в Лиссабон и Гранаду, сверкали своими радужными красками.

Нам не пришлось, однако, дождаться, пока мы продвинемся к окошечку. Четырнадцатилетний паренек информировал нас обо всем самым исчерпывающим образом. Никаких пароходов нет. Об этом болтают уже несколько недель. На самом же деле, еще до прихода немцев, здесь был английский пароход, чтобы взять поляков и тех эмигрантов, которые записались в польский легион – добровольческую часть, которая формируется в Англии. Теперь же в море не выходит ни один корабль.

Я спросил, чего в таком случае ждут люди, которые томятся в бюро.

– Большинство ждут того же, что и вы, – ответил юный эксперт.

– А вы?

– Я уже не надеюсь выбраться отсюда, – ответил он. – Здесь я зарабатываю себе на хлеб. Выступаю в роли переводчика, специалиста по вопросу получения виз, даю советы, сообщаю адреса гостиниц и пансионов…

В этом не было ничего удивительного: голод не тетка. А взгляд юности на жизнь к тому же не затуманен предрассудками и сантиментами.

Мы зашли в кафе, и там четырнадцатилетний эксперт сделал для меня обзор положения. Возможно, немецкие войска уйдут из города. Тем не менее, получить в Бордо вид на жительство трудно. С визами еще тяжелее. В смысле получения испанской визы неплоха сейчас Байонна, но она переполнена. Лучше всего, кажется, Марсель, но это долгий путь.

– Мы его все равно проделали, – сказал Шварц. – Только позже. Вы тоже?

– Да, – сказал я. – Крестный путь.

Шварц кивнул.

– По пути я, конечно, попробовал обратиться в американское консульство. Но у Элен был вполне действительный немецкий нацистский паспорт. Как мы могли доказать, что нам угрожает смертельная опасность? Беженцы евреи, которые в страхе, без всяких документов, валялись у дверей консульства, казалось, действительно, нуждались в спасении. Наши же паспорта свидетельствовали против нас и паспорт мертвого Шварца – тоже.

Мы решили в конце концов вернуться в наш маленький замок. Дважды нас задерживали жандармы, и оба раза я использовал господствующую в стране неразбериху: я орал на жандармов, совал им под нос наши паспорта и выдавал себя за австрийского немца из военной администрации. Элен смеялась. Она находила все это смешным.

Я сам впервые набрел на эту идею, когда мы в кабачке потребовали наши вещи. Хозяин заявил, что он никогда не получал от нас на хранение никаких вещей.

– Если хотите, можете позвать полицию, – добавил он и посмотрел на меня, улыбаясь. – Но вы, конечно, этого не захотите!

– Мне этого не нужно делать, – сказал я. – Отдайте вещи!

Хозяин мигнул слуге: – Анри, покажи господину дверь!

Анри приблизился, скрестив на груди руки.

– Подождите, Анри, не провожайте меня, – сказал я. – Неужели вы горите желанием познакомиться с тем, как выглядит немецкий концентрационный лагерь изнутри?

– Ты, рожа! – заорал Анри и замахнулся на меня.

– Стреляйте, сержант, – сказал я резко, бросая взгляд вперед и мимо него.

Анри попался на эту удочку. Он обернулся. В это мгновение я изо всей силы двинул его в низ живота. Он зарычал и упал на пол. Хозяин схватил бутылку и вышел из-за стойки.

Я взял с выставки бутылку «Дюбонне», ударил ее об угол и сжал в руке горлышко с острыми гранями изломов. Хозяин остановился. Позади меня разлетелась вдребезги еще одна бутылка. Я не оглянулся, мне нельзя было спускать глаз с хозяина.

– Это я, – сказала Элен и крикнула:

– Скотина! Отдай вещи, или у тебя сейчас не будет лица!..

Она обошла меня с обломком бутылки в руках и, согнувшись, двинулась на хозяина.

Я схватил ее свободной рукой. Она, видимо, разбила бутылку «Перно», потому что по комнате вдруг разлился запах аниса. На хозяина обрушился поток матросских ругательств. Елена рвалась, стремясь освободиться от моей хватки. Хозяин отступил за стойку.

– Что здесь происходит? – спросил кто-то по-немецки позади.

Хозяин принялся злорадно гримасничать. Элен обернулась. Немецкий унтер-офицер, которого я перед этим изобрел, чтобы обмануть Анри, теперь появился на самом деле.

– Он ранен? – спросил немец.

– Эта свинья? – Элен показала на Анри, который, подогнув колени и сунув руки между ног, все еще корчился на полу. – Нет, он не ранен. Это не кровь, а вино!

– Вы немцы? – спросил унтер-офицер.

– Да, – сказал я. – И нас обокрали.

– У вас есть документы?

Хозяин усмехнулся. Видно, он кое-что понимал по-немецки.

– Конечно, – сказала Элен. – И я прошу вас помочь нам защитить наши права! – Она вытащила паспорт. – Я сестра обер-штурмбаннфюрера Юргенса. Видите, – она показала отметку в паспорте, – мы живем в замке, – тут она назвала место, о котором я не имел понятия, – и поехали на день в Бордо. Наши вещи мы оставили здесь, у этого вора. Теперь он утверждает, что он никогда не получал их. Помогите нам, пожалуйста!

Она опять направилась к хозяину.

– Это правда? – спросил его унтер-офицер.

– Конечно, правда! Немецкая женщина не лжет! – процитировала Элен одно из идиотских изречений нацистского режима.